Ленин. Спаситель и создатель - Сергей Кремлев

Итак, Чернов переврал Бонч-Бруевича и, похоже, присоединил к Бончу «испорченный телефон» Кедрова, а Стариков, похоже, не заглянув не то что в 1-е издание воспоминаний Бонч-Бруевича (его не так-то просто найти), но даже в легкодоступное 2-е издание, просто, пардон, передрал эпизод из книги Чернова.

Казус весьма показательный: нынешние псевдоисторики, обслуживающие интересы антиленинского Кремля, часто довольствуются замшелыми сплетнями и инсинуациями, не давая себе труда обращаться к подлинным свидетельствам и анализировать их! Псевдо «историки» выстраивают умопомрачительно «захватывающие» – захватывающие для любителей «компота» из жареной «клубнички» и развесистой «клюквы» – «версии» об англо-франко-германском шпионе Ленине, проходя мимо очевидного.

Так что детали – не мелочь.

Можно где-то напутать, можно в чём-то ошибиться… Но сознательно перевирать? Как говорил некий известный киноперсонаж: «Маленькая ложь рождает большое недоверие».

На подобных прискорбных чертах нынешней якобы «исторической» антиленинской «науки» мы остановимся ещё не раз, а сейчас нелишне познакомиться с сюжетом из совсем другой сферы. Он взят из повести писателя-документалиста Л. Л. Лазарева о Генеральном конструкторе авиадвигателей Александре Микулине – академике, одном из первых Героев Социалистического Труда[39].

Сей историко-инженерный казус настолько поучителен не только для инженеров, но и для историков, что привести его здесь будет вполне уместно.

В КБ Микулина работал его двоюродный брат – крупнейший советский специалист по теории авиадвигателей, Борис Стечкин, тоже академик. Однажды на испытательном стенде «полетел» двигатель – случай при отработке новой конструкции заурядный. Однако Стечкина заинтересовал здоровенный болт от двигателя, который оказался на подоконнике моторного зала.

– Какой же была сила, с которой забросило болт от стенда к окну? – спросил Стечкин у Микулина.

– Ты теоретик, ты и посчитай!

Стечкин забрал болт и ушёл в кабинет.

Через день в конференц-зале он, покрыв грифельную доску цепочками расчётов и кривыми графиков, предложил собравшимся инженерам «чрезвычайно изящную и остроумную теорию». С помощью математики теоретик Стечкин убедительно доказал, что болт мог долететь до подоконника, но практически мысливший Микулин предложил брату пройти в лабораторию и показать – как пролегла траектория полёта?

Далее – прямая цитата из книги Л. Лазарева:

«Но едва братья вошли в лабораторию, как наткнулись на ворчавшую уборщицу…

– Что за люди – ничего положить нельзя. Всё тащут. Позавчера положила болт на окно. А сегодня его спёрли.

– Какой болт, – удивился Микулин, показывая на болт, который держал в руках Стечкин. – Этот?

– Он самый!

– Но позвольте, – поднял брови Стечкин, – зачем вам болт и как он оказался на подоконнике?

– Так я, когда пол мету, им дверь подпираю.

Микулин и Стечкин, задыхаясь от смеха, выскочили в коридор».

Так вот, Стариковы и К0 без математики и интегралов лихо и подло забрасывают Ленина из дебрей «германского генштаба» в «пломбированный вагон», «восстанавливая истину» не более верно, чем Стечкин «проследил» полёт болта уборщицы. Вот только антиленинские псевдоисторические «теории», подобные стариковской, в отличие от математической теории Стечкина, и не изящны, и не остроумны.

Чтобы уж закончить здесь с «Учредилкой», приведу ещё один текст – не из статьи, а из дневника, и не Ленина – он дневников никогда не вёл, а поэта Александра Блока.

Практически день в день с записями Ленина по неоконченной статье «Люди с того света», Блок записал в январе 1918 года (датировки по старому стилю):

«5 января.

„Ко всему надо как-то иначе, лучше, чище отнестись. О, сволочь, родимая сволочь!

Почему „учредилка“?… Втёмную выбираем, не понимаем…

Инстинктивная ненависть к парламентам, учредительным собраниям и пр. Потому что рано или поздно некий Милюков (лидер кадетов. – С.К) произнесёт: „Законопроект в третьем чтении отвергнут большинством (в наше время Блок мог бы добавить:“ лживым большинством „Единой России“. – С.К.)“.

Это – ватерклозет, грязный снег, старуха в автомобиле, Мережковский (элитарный литератор. – С.К.) в Таврическом саду, собака подняла ногу на тумбу, m-lle Врангель тренькает на рояле…

Но „государство“ (ваши учредилки) – НЕ ВСЁ. Есть ещё воздух…

<…>

6 января.

Слухи о том, что Учредительное собрание разогнали в 5 утра (Оно таки собралось и выбрало председателем Чернова). – Большевики отобрали большую часть газет у толстой старухи на углу. – Лёгкость, поток идей – весь день»[40].

Так, спрашивается, – было обречено Учредительное собрание на разгон самим ходом истории России, или нет?

И разве оно не заслужило уже при рождении единственной участи – немедленной политической смерти?

Забавно, что Николай Стариков отвечает на последние вопросы, как и Ленин, утвердительно, но трактует проблему более чем неожиданным образом. В своей книге Стариков заявил, что «Ленин разогнал бы „учредиловку“, даже имея подавляющее большинство депутатов-большевиков!», а далее у Н. Старикова следует вот что:

«Задача у него была такая, и только по её выполнении Ленин и компания могли спокойно исчезнуть с арены мировой истории. Так было запланировано нашими „союзниками“. Ленин прерывает легитимность (? – С.К.) власти… Начинается гражданская война…

Большевики же должны были исчезнуть туда, откуда они появились, – обратно в Европу и Америку, под крыло „союзных“ спецслужб. И они собирались это сделать. Существует много свидетельств о том, что чуть ли не у каждого большевистского вождя в кармане лежал какой-нибудь „аргентинский“ паспорт на подложную фамилию…

Но тут… Ленин понял, что, обладая информацией о таких страшных тайнах, как „немецкие деньги“ и „предательство союзников“, он и его товарищи долго не проживут… Большевикам надо было остаться и строить новое государство…»[41]

Да-а… До этого не додумались даже эсер Чернов и генерал Деникин! Ленин – по Старикову – двойной агент, не отработавший ни «немецкие», ни «союзнические» деньги, выданные на ослабление и развал России, а потом испугавшийся, что его «прихлопнут» не те, так эти «хозяева», и начавший с перепугу строить социализм.

Эх, господа-товарищи и милостивые государи, если это не историко-политическая паранойя и ахинея, то…

А, впрочем, стоит ли продолжать?!