Ленин. Спаситель и создатель - Сергей Кремлев

Пойдём дальше:

«…Отражением этого… явилось то двоевластие, тот фактический раздел власти между Временным правительством и Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов… Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, как орган революционной борьбы…, и Временное правительство как орган напуганной „крайностями“ революции буржуазии… – такова картина… Но с углублением революции революционизируется и провинция… Тем самым колеблется почва под ногами Временного правительства.

Необходим общероссийский орган революционной борьбы, … достаточно авторитетный для того, чтобы… превратиться в нужный момент в орган революционной власти…

Таким органом может быть лишь Всероссийский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов…»

Это созвучно второму, четвёртому и пятому апрельским тезисам Ленина.

А вот сталинская мартовская иллюстрация к третьему апрельскому тезису Ленина:

«…Временное правительство возникло у нас не на баррикадах, а возле баррикад. Поэтому оно и не революционно – оно только плетётся за революцией, упираясь и путаясь в ногах…»

Отыскивается у Сталина в марте сходство и с пятым ленинским апрельским тезисом:

«…нужна другая вооружённая сила, армия вооружённых рабочих, естественно связанных с центрами революционного движения…»

И с шестым:

«…шаг за шагом углубляется революция, выдвигая социальные вопросы о 8-часовом рабочем дне и конфискации земель и революционизируя провинцию…»

В целом, ещё ни разу не поговорив с Лениным (мобильников тогда не было, Ленин находился в Цюрихе, Сталин – в Питере) Сталин мыслил сходно с Ильичом. Так, Сталин писал 18 марта 1917 года: «Немедленное вооружение рабочих, рабочая гвардия – таково второе условие победы революции…»

Наблюдались, правда, и некоторые расхождения…

Третьим условием победы революции Сталин считал в марте скорый созыв Учредительного собрания, а Ленин шёл дальше – к идее верховенства Советов. Но, во-первых, Сталин и в марте 1917 года видел именно во Всероссийском Совете рабочих, солдатских и крестьянских депутатов будущий орган революционной власти, во-вторых, не так всё просто оказалось и у Ленина с идеей Учредительного собрания, о чём позже будет сказано… А, в-третьих, Сталин после приезда Ленина быстро понял правоту последнего и встал на его сторону, что видно как из последующих статей Сталина весны и лета 1917 года, так и из более поздних публичных свидетельств Сталина.

19 ноября 1924 года в речи на пленуме коммунистической фракции Всероссийского Центрального Совета профессиональных союзов (ВЦСПС) Сталин говорил:

«Партия (её большинство) шла к новой ориентировке ощупью. Она приняла политику давления Советов на Временное правительство в вопросе о мире и не решилась сделать сразу шаг вперёд от старого лозунга о диктатуре пролетариата и крестьянства к новому лозунгу о власти Советов…

Эту ошибочную позицию я разделял тогда с другими товарищами по партии и отказался от неё лишь в середине апреля, присоединившись к тезисам товарища Ленина…»[26]

Как всё же тогда спрессовывалось время! Сталин вернулся в Петроград 12 марта 1917 года, Ленин – 17 апреля 1917 года… Без личного руководства Ленина большевики, находившиеся в России, оставались всего месяц, но Сталин говорит: «…лишь в середине апреля» так, как будто в вопросе об отношении к Временному правительству он колебался невесть сколько если не лет, то – месяцев!

Что ж, тогда историческое время действительно исчислялось даже не как на фронте – год за три, а ещё плотнее – год за век…

Вернёмся, впрочем, к сталинской речи 1924 года:

«Нужна была новая ориентировка. Эту новую ориентировку дал партии Ленин в своих знаменитых Апрельских тезисах. Я не распространяюсь об этих тезисах, так как они известны всем и каждому. Были ли тогда у партии разногласия с Лениным? Да, были. Как долго длились эти разногласия? Не более двух недель. Общегородская конференция Петроградской организации (вторая половина апреля), принявшая тезисы Ленина, была поворотным пунктом в развитии нашей партии. Всероссийская апрельская конференция (конец апреля) лишь довершила в общероссийском масштабе дело Петроградской конференции, сплотив вокруг единой партийной позиции девять десятых партии…»[27]?

Сказал тогда Сталин и о Троцком:

«Теперь, спустя семь лет, Троцкий злорадствует по поводу былых разногласий большевиков, изображая эти разногласия как борьбу чуть ли не двух партий внутри большевизма. Но, во-первых, Троцкий тут безбожно преувеличивает и раздувает дело… Во-вторых, наша партия была бы кастой, а не революционной партией, если бы она не допускала в своей среде оттенков мысли… В третьих, нелишне будет спросить, какова была тогда позиция самого Троцкого?.. Так называемый редактор сочинений Троцкого (Сочинения Сталина начали издавать лишь после войны. – С.К.) Ленцнер уверяет, что „американские письма“ Троцкого (март) „целиком предвосхитили“ ленинские „Письма из далека“, легшие в основу Апрельских тезисов Ленина. Так и сказано: „целиком предвосхитили“. Троцкий не возражает против такой аналогии… Но… письма Троцкого „совсем не похожи“ на письма Ленина ни по духу, ни по выводам…»[28]

Интересно, знал ли Николай Стариков обо всём этом, сочиняя свою побасёнку? Ведь источник сведений здесь не очень-то редкий – Собрание сочинений Сталина сегодня найти не так уж и сложно, хоть в «комиссионке», хоть в Интернете…

Подобным образом можно проанализировать всю книгу Старикова, однако, надеюсь, уже приведённого выше достаточно для того, чтобы читатель более недоверчиво относился к подобного рода «откровениям». В некотором смысле книгу «Февраль 1917: Революция или спецоперация?» можно считать классическим собранием всех прошлых сплетен, клевет, инсинуаций и предвзятых «воспоминаний» о тех днях, густо сдобренных «сенсационными» «открытиями» уже самого Старикова.

Ответ же на надуманный вопрос Старикова: «Февраль 1917: революция или спецоперация?» дал в марте 1917 года сам Ленин. Со стороны правых заговорщиков, курируемых англичанами, это была спецоперация, а со стороны народных масс России и большевиков – революция!

Заканчивая книгу моментом открытия и роспуска Учредительного собрания в середине января 1918 года, Стариков утверждает, что «Ленин разогнал бы „учредиловку“ даже имея подавляющее большинство депутатов-большевиков!»[29]

Это уж вообще в огороде бузина, а в Киеве дядька…

Во-первых, вопреки распространённому заблуждению, выборы в Учредительное Собрание прошли через неделю после штурма Зимнего дворца, то есть, после совершения Октябрьской революции. Прошли под эгидой уже Советского, только что образовавшегося, государства. По «логике» Старикова было бы проще вообще не проводить этих выборов, чтобы потом нечего было разгонять.