Притяжение страха - Анастасия Бароссо

- Сеньорита - руссо?!

Он, конечно же, не понял, что такого смешного сказал. И почему эта русская барышня с белыми перьями вместо волос и перепуганными глазами начала вдруг заразительно и неостановимо хохотать. То есть понял, но - по-своему. Решил, наверное, что она слишком перетрусила, и теперь у нее истерика.

Он озабоченно оглянулся через плечо. Толпа начала уже просачиваться и в их темный проулок-тупичок. Крепко обхватив Юлию обеими руками за трясущиеся от смеха плечи, он быстро повел ее к выходу из Готического квартала.

А у нее и вправду, случилась небольшая истерика. Что, впрочем, немудрено и вполне простительно. Юлия, собравшаяся прощать себя за все возможные грехи, за эту маленькую слабость извинила себя без труда. И даже позволила себе еще какое-то время переливчато, хотя и несколько неестественно похохотать, несмотря на тревожные взгляды этого грустного высокого мальчика.

Выбравшись из рок-концертного ада, она с радостью упала на свободную скамейку какого-то бульвара, куда он ей указал, вопросительно вскинув темные, четко очерченные брови. Они синхронно откинулись на жесткую спинку лавочки, и какое-то время сидели, приходя в себя, До тех пор, пока он не обхватил судорожно рукой другую руку, перевязанную кофтой. И опять согнулся, словно от приступа боли в животе или в страшном душевном отчаянии. Увидев это, Юлия участливо спросила:

- Больно?

И виновато усмехнулась, поняв, что он не понимает. Он повернулся к ней. Окинул диким взглядом фигурку с острыми плечами, блестящие коленки в прорехах джинсов, ярко-красный лак на ногтях и искусанные губы… И вдруг белозубо улыбнулся с каким-то даже ликующим восхищением. Что его могло так порадовать - лихорадочные пятна волнения и солнечных ожогов у нее на носу и скулах? Покрасневшие от бесконечных слез веки? Подростковая грудь, свободная от нижнего белья под обтягивающим хлопком майки? Или весь ее испуганный, встрепанный вид? Как бы то ни было, он, все так же улыбаясь, протянул ей левую, здоровую руку и проговорил:

- Антонио…

- Юлия, - сказала она, и они еле заметно сжали друг другу пальцы.

Они впервые смотрели друг на друга внимательно, даже изучающе. Как люди, только что избежавшие вместе смертельной опасности.

«А ведь он меня спас!» - стукнуло во взбудораженном мозгу. Осознав это вдруг очень остро, Юлия тоже улыбнулась ему - благодарно и по возможности весело. Ей вдруг захотелось сделать для него что-то хорошее… ну, хотя бы расслабить ссутулившиеся в напряжении плечи. Приподнять уголки немного асимметричных, ярких губ, поползшие вниз. Разогнать тень печали на высоком оливковом лбу. Но вместо этого получилось наоборот. Как всегда. Как обычно, она сделала что-то не то.

От ее улыбки он посерьезнел. А в кофейных глазах - страстных, настоящих испанских глазах собралось в острую точку некое решение. Или, скорее - решимость. И еще ей показалось… Ну, да, точно! Эти зрачки, слишком узкие, даже в темноте бульвара, этот чересчур яркий блеск в их бархатной глубине… Стоит ли удивляться? Ее всегда тянуло, толкало, словно какая-то упрямая карма, именно к таким. А он - он был апофеозом.

Весь его облик - от нервных рук с длинными пальцами и выступающим барельефом вен до ходящего ходуном кадыка и играющих под темной щетиной желваков, ясно говорил о надрыве. О страшной изломанности и неустроенности, а может быть и… порочности? Или здесь просто все - слишком? Потому что страна - южная? - со слабой надеждой подумала Юлия. Она обреченно скользнула взглядом по худым широким плечам. И сильной шее, с обвитым вокруг нее черным двойным шнурком, держащим серебряный кулон с каким-то не то готическим, не то кельтским узором. По свободной футболке, заляпанной кровью, и сползшим на бедра джинсам…

Снова откинувшись на неудобную спинку скамейки, она осознала, что бесполезно бороться. Бесполезно спорить с судьбой - да и не нужно, наверное? Раз уж решила получать удовольствие и не мучиться от этого. К тому же теперь во всем этом существовал один немаловажный нюанс. «Не любить!» - торопливо напомнила она себе. - Главное - не любить! И все будет хорошо.

Она только открыла рот, чтобы сказать что-нибудь на английском. Хоть что-то, что сломало бы этот момент, и можно было бы вынуть ладонь из его горячей, как солнце, руки. Но он опередил ее. Сдавив крепче ослабевшие вдруг пальцы, проговорил по-испански:

- Iremos… [2]

Она нахмурилась непонимающе. И тогда он сам себе ответил - повторил, только уже утвердительно, то же самое слово:

- Iremos!

Он резко встал, потянул ее за руку, требовательно глядя в глаза. Он, кажется, не сомневался в своих действиях. Что-то ему вдруг вступило в голову, срочное и, кажется, важное. Ну, и отлично. То, что нужно.

Она, молча, поднялась. И молча пошла за ним.

Он вел ее по ночным улицам никогда не спящей Барселоны.

Он, особенно не спешил, но его ноги были длинными, а шаги широкими, так что ей приходилось поторапливаться. Они несколько раз поворачивали с центральных улиц куда-то в подворотни - Юлия догадалась, что они срезают путь.

Она уже видела мысленно картину: его квартира, кровать, закрытые от яркого света витрин старинные деревянные жалюзи, а дальше - все ясно. Ну, что ж… почему нет? Не время притворяться - он ей нравится. Даже очень. К тому же секс с иностранцем - это необычно, романтично и, главное, ни к чему не обязывает.

«Почему бы нет?» - твердила она про себя, лихорадочно вспоминая рассказы знакомых о всевозможных любовных приключениях за границей… Почему бы нет… Почему бы нет…

- Aqui [3] , - снова непонятно сказал он.

Они остановились у красной кирпичной стены, на которой яркими импрессионистскими полотнами смотрелись афиши с крепкозадыми матадорами, сокрушающими мощных быков. Вверху, над их головами зависли ярко-белые на фоне ночного неба фантастические НЛО в виде огромных яиц с синими узорами майолики. Они стояли у здания Корриды Монументал де Барселона. Она уже была здесь - проезжала в автобусе. И экскурсовод, скрипя простуженными связками, рассказывала что-то о мавританском стиле.

Юлия непонимающе хлопала ресницами.

Антонио же, задумчиво взглянув на нее, опасно улыбнулся, снова потянул за руку… и вдруг - втолкнул в темную дверь сбоку от угла. Они все время стояли рядом с ней, но Юлия, ее даже не заметила. Не думала, что здесь и ночью открыто… Хотя, кажется, он с полминуты что-то делал с замком. Судя по тому, как этот парень скользнул вслед за ней, настороженно озираясь, они, скорее всего, проникали сюда незаконно.

…Небо над ареной корриды, чуть подсвеченное наружными прожекторами, было черно-зеленым. И палевым, как редкий агат. Серебристо-желтый круг арены мерцал тусклым перламутром - над ним половинка луны растворялась в прозрачных облаках.