Зов Древнего - Алимран Абдинов

вместе с Салли, Маликом и Лизой! — девушка просто вспыхнула и очень грубо прервала Вернера.

— Послушай его пожалуйста, мы никогда еще не были так близки, — вмешался Фоксхарт.

— Ну да, конечно, ты всегда был на его стороне. Малик был и твоим другом, мы все были друзьями! Ты помнишь нашу клятву? Скажи мне Джейс, ты помнишь эту гребанную клятву?! — Шанталь буквально орала и я видел, как слезы наполняли её глаза.

— Сунь…Шанталь, прошло уже десять лет… — начал было Фоксхарт, но его грубо прервал вопрос Шанталь.

— Скажи эту гребанную клятву!

— Вместе до смерти! — вместо Фоксхарта ответил Вернер.

— Нас осталось всего трое. Всего трое из легендарной шестерки Вернера, всего трое…и ты никак не угомонишься пока не загонишь нас всех в гроб? — голос Шанталь ослаб.

— Сунь Линь, послушай меня пожалуйста. В этот раз я знаю точно! Этот парень, Протей, его брат оцифровался, а его тело захватил древний вампир. Его цель все вернуть в прежнее русло, а это значит, что Донору придет конец, нам всем придет конец! — я заметил, как Вернер поглядывал на татуировки Шанталь и не смел слишком сильно повышать голос.

— Так вот в чем дело, ты опять беспокоишься лишь за свою задницу! Господин Вернер, тот кто видит своих врагов, — Шанталь назвала титул Вернера с полным презрения голосом.

— Ты поклялась и не можешь отказаться. Мы все вместе поклялись, что найдем выход из этого гребанного мира и будем вместе до смерти. Если ты сейчас откажешь мне, то ты просто возьмешь и плюнешь на все старания Салли, Малика и Лиз!

Шанталь устало закрыла глаза. Открыв их вновь, она медленно сказала: Вернер, ты будешь гореть в аду. Я никогда не нарушу свою клятву, и ты это отлично знаешь. Так позволь мне дать еще одну клятву. Если в этот раз ты не найдешь выхода, я лично перережу тебе горло… — я увидел как татуировка на руке Шанталь, что была в форме ножа вдруг выскользнула и девушка поймала его.

— Договорись! — Вернер посмотрел на меня с таким взглядом, словно он давал ту же клятву про себя и что, если я его обманул, то я умру первым.

— Ну раз уж все договорились, то нам наверно…хе-хе…пора, да? — неуклюже сказал Фоксхарт.

— Подождите меня тут, мне нужно собрать вещи, — сказала Шанталь и поспешно покинула нас.

— Можно мне тоже с вами? — послышался голос позади меня.

Обернувшись я увидел старика, что сидел под деревом. Он что все это время был тут? Как странно, а ведь я даже не услышал стук его сердца. У всех тут бешено колотились сердца, а моя вампирская жажда просто убивала меня изнутри. Но этот старик, с ним явно что-то было не так. Я пригляделся и удивился.

Игрок: Белый Клык

Уровень: 421

Это был игрок! Но почему он такой старый и почему у него не видна вся информация? Может потому, что он просто ограничил количество информации. Уровень у него был маловат по сравнению с моими друзьями, но я понимал, что это все равно значит, что он один из оцифрованных.

— С нами? Тебе сколько лет дедушка? — спросил Фоксхарт и рассмеялся.

— О мне было восемьдесят, когда я оцифровался. А было это около пятидесяти лет назад, — хриплым голосом ответил старик.

— Вам нельзя с нами господин Белый Клык, это будет очень опасный путь, — сказала Шанталь и я отдернулся от того, как она так бесшумно появилась позади меня.

— Да это опасно, а ты стар и оцифрован, не боишься смерти? — спросил Вернер.

— Я не цепляюсь за жизнь, это большая разница, — ответил старик.

— Глубоко, ну поступай как хочешь, — сказал Вернер и, казалось, он потерял к нему интерес.

Но я все наблюдал за стариком. Он привстал и на ощупь попытался найти свой посох. Он что слепой? Подхожу ближе к старику и вижу, что его глаза белого цвета и не имеют зрачка.

— Деда ты что слепой? — спрашиваю я.

— Да, глаза я потерял давным-давно.

— А как ты будешь идти с нами? — спросил Фоксхарт.

— Вы не беспокойтесь, я не буду для вас обузой. Кстати, я отлично готовлю, так что в ваших интересах взять меня в долгий путь, — ответил старик и улыбнулся так добро, что у меня сердце залилось печалью.

— Ладно, перестаньте терять время. Если старик хочет идти с нами, никто ему в этом не помешает, а вот если он потеряет нас по дороге, это уже никого не волнует. Фоксхарт давай пора на следующую остановку, идем за шептуном — сказал Вернер.

— Шептун? А что это такое? — спросил я у Фоксхарта, перед тем как зайти в портал.

Интерлюдия 2: Хозяин чужих земель

Флоренция 1492 год.

Этот замок никогда не нравился Филиппу. Он родился в Милане и там замки лордов были яркими, воздушными, там птицы пели и воздух благоухал розами. Хотя возможно тогда это все ему казалось таким прекрасным лишь потому, что тогда он был человеком. Замок семьи ди Альберти был мрачным первобытным уголком Флоренции. Огромная площадь старого леса, в которым запрещено было гулять. Тут всегда пахло погребением и гниением, властвовала глубокое молчание. Даже для столетнего вампира, привыкшего к угрюмому и ночному образу жизни, это место казалось мрачным.

Но сегодня это место было для него особенно ненавистным. Филиппа заковали в серебряные кандалы и вели в особый коридор замка. Туда вели осужденных и преступников на казнь.

Филип был полностью покрыт серебром, только так можно было сдержать силу вампира. Серебренные кандалы на руках и ногах и серебряный ошейник сильно препятствовали передвижению Филиппа, но всегда готовые услужить охранники подталкивали его серебряными пиками.

В центре особого коридора замка ди Альберти стоял алтарь. На алтаре было очень много разных орудий пыток, а главным украшением алтаря был череп вампира. Череп вампира был схож с человеческим, с одним лишь отличием, а именно с длинными на пол сантиметра резцами.

Филипа приволокли и поставили на колени у алтаря. Антонио ди Альберти уже ждал его подле алтаря. Он сидел на камне странной формы и держал в руках огромный меч. Это был великий меч дома ди Альберти, сделанный из чистого серебра и сплава магических металлов, и имел свое имя — Казнь. Лорд ди Альберти не обратил внимания на Филиппа и продолжал натирать свой меч.

— Милорд, — негромко сказал Филипп. Антонио угрюмо посмотрел на него и спросил:

— Где мой младший брат?

— Я не знаю милорд.

— Ты боишься? — спросил лорд Антонио.

— Немного, — признался Филипп. — Я в первые