Развод. Уходи навсегда (СИ) - Полякова Лана

Ярослав, сын Игоря Александровича, занимался производством, и был напрямую заинтересован нашими исследованиями. Он обязательно присутствовал на совещаниях и к нам в лабораторию заскакивал довольно часто.

Очень внимательный и предупредительный человек. Прознав однажды, что я люблю капучино с утра, он, приходя к нам в лабораторию, приносил утренний ароматный кофе из ближайшей кофейни. И оставлял большой стакан на моём столе, тихонько здороваясь.

А когда я забывала выйти на обед и, зарывшись в результаты, могла просидеть несколько часов, не поднимая головы от ноутбука, то на углу моего стола всегда магическим образом материализовались пара толстеньких бутербродов и стаканчик с бодрящим кофе.

Вначале мне было неловко, и я попыталась отказаться от такого внимания. Но Ярослав сказал, что его отец попросил присмотреть за мной, и я смирилась.

Тем более что эти знаки внимания мне были очень приятны и не обязывали меня ни к чему.

Я не видела в них личного подтекста.

С Данилкой мы утрясли новые маршруты его движения в школу, в бассейн и в шахматный клуб. В школу добираться чуть дольше, зато в бассейн значительно ближе. Удобнее.

Двадцать шестая глава

Стоя перед закрытыми дверями в ожидании начала суда по нашему разводу, я втихаря наблюдала за Владиславом.

Тот стоял поодаль от своего адвоката, не вступая с ним в диалог, подчёркнуто отдельно, и нервно перебирал пальцами. Поправлял галстук. Расстёгивал и застёгивал обратно пиджак. Открывал и тут же закрывал свой телефон. Явно нервничал. Почему?

За последний месяц Владислав сильно изменился. У меня теперь и в мыслях не укладывается, что этот мужчина – мой муж, настолько чуждым он стал. Инородным.

Вроде бы внешне он не изменился. Та же причёска и тот же стиль одежды. К примеру, пальто, что на нём надето сейчас, мы покупали с Владиславом вместе. Я хорошо помнила тот осенний день и моё ощущение любования своим мужем. Каким импозантным и красивым он мне тогда казался.

А сейчас Владислав словно выцвел. Потускнел. Выгорел. Как старая фотография на солнечном свете.

Немного сутулится и цветом лица не радует. Весь дёрганый какой-то, как на шарнирах. Но это мелочи.

А вот что в нём кардинально изменилось, так это взгляд!

Взгляд фанатика или одержимого. И очень злой. Словно чужие, зверские глаза на знакомом лице.

Жутко.

Отвернулась к высокому окну. Уж лучше смурное февральское небо Москвы, чем затравленный взгляд бывшего.

Погода плавала между двумя нулями. То плюс ноль, то минус, регулярно создавая на дорогах ледяную кашу, с которой доблестно сражалась суровая дорожная техника. Ночами. Гудя и моргая почти самолётными оранжевыми и синими фонарями.

Пока я словно биолог-натуралист разглядывала своего почти бывшего мужа, пролетели незаметно десять минут, которые, извинившись, выпросил адвокат, оставляя меня в одиночестве и убегая по своим делам.

Я повернула голову в сторону того коридора, по которому приближался ко мне Аркадий Владимирович. При этом краем мельком замечая, как Владислав достал из кармана пиджака пузырёк с пилюлями и, открыв крышку, высыпал себе парочку на ладонь.

Не припомню, чтобы он раньше принимал какие-то препараты…

Вот что новая жизнь делает с человеком! Открывает ему новые возможности!

Как я и ожидала, развод прошёл без каких-либо сюрпризов. Развели нас моментально. По-моему, судья не успела спросить, согласился ли Владислав уже на расторжение брака. Так торопился освободиться от меня! Словно от обузы.

А дальше начались сюрпризы.

Адвокат Владислава заявил, что его клиент желает, чтобы Данилка остался с ним. Только он может обеспечить ему тот уровень жизни, к которому мальчик привык. И только Владислав сможет дать Данилке то образование, которое наш сын заслуживает.

Предоставил справки о доходах. Моих и своих. Ещё какие-то бумаги. Характеристики. Свидетельства.

Он всё говорил и говорил. Доказывал, что я не занималась с ребёнком, приводя наличие у меня помощницы, как аргумент, что мне некогда было проводить время с Данилом. Что сын то в школе, то на секциях, то с тренером.

Причём принёс бумагу от тренера по плаванию, что Владислав участвовал в подготовке соревнований.

У меня в голове так шумела кровь, что я и не слышала толком его слова.

Только услышала ответ адвоката Владислава на слова Аркадия Владимировича о том, что муж выгнал несовершеннолетнего из дома и лишил жилья:

– Мой клиент не выгонял сына. Эта женщина незаконно удерживает ребёнка в ужасных условиях съёмной квартиры.

Вот сволочь!

На очередном заявлении, свидетельствующем о проявлении широких отцовских чувств, я не выдержала и рванулась в сторону своего бывшего мужа.

Не знаю, что я хотела. То ли вцепиться ногтями в холеную морду, толи задушить. Я просто хотела сделать больно этому предателю. Раздавить. Физически.

Хорошо, что Аркадий Владимирович был рядом и был готов к подобной моей выходке.

Он как-то ловко перехватил меня и, больно сжав руку, громко произнёс:

– Наша сторона просит суд рассмотреть все стороны возникшего конфликта и учесть тот факт, что ответчик под протокол угрожал моей клиентке. Также просим учесть все обстоятельства того, как моя клиентка оказалась на съёмной жилплощади. Учесть, что ответчик привёл в квартиру, где проживает его несовершеннолетний сын, свою любовницу…

Я плохо понимала, что конкретно говорил дальше адвокат. Что-то про квартиры и про покупку жилья для Ирины на семейные деньги. Все пререкания адвокатов ушли на второй план.

Я с ненавистью неотрывно глядела в злые и самодовольные глаза человека, с которым прожила почти десять лет.

– Зачем тебе Данилка? Твоей Ирине он ведь не нужен? Да и тебе он лишь мешал всегда! Ты же не умеешь с ним обращаться и разговаривать! – я придвинулась ближе к бывшему мужу и неотрывно сверлила его взглядом. – Не проще ли откупиться от него алиментами и больше не видеть никогда, как ты и кричал мне всего месяц назад?

– Я не могу контролировать, как ты будешь тратить алименты! Притом, что мои доходы значительно выше, я могу обеспечить своему сыну прекрасные условия проживания и образование в одной из лучших закрытых школ этого мира. А ты – ты ничего собой не представляешь! Что ты можешь ему дать? Ничтожество! – прошипел мне в лицо этот мерзавец.

Прямо на суде.

Мир закружился вокруг меня. Скукожился. Сузился до фанатично сочащихся ненавистью глаз человека, с которым я прожила целую жизнь. Воздух между нами исчез. Его невозможно было вдохнуть.

Звуки ушли, постепенно затихая от моего сознания и близкий-близкий потолок казённого места упал на меня, обрезая разом жгучую боль в груди.

Я впервые в жизни упала в обморок.

Двадцать седьмая глава

После моего эпического обморока в зале суда Аркадий Владимирович развил бурную деятельность и клятвенно обещал мне, что вывернется наизнанку, но Данилка останется со мной. И алименты, раз Владислав козыряет деньгами, будут такими, что мой сын сможет жить в привычных ему условиях.

Теперь адвокат собирал скрупулёзно свидетельства об отношениях Владислава и сына. Выкопал Нашу первую учительницу начальных классов и взял у неё показания. А узнав, что за всё последнее время Владислав ни разу не позвонил, заказал детализацию звонков.

Прогнозы у нас были оптимистичными. Но сердце моё трепетало от страха, стоило вспомнить озлобленный взгляд бывшего мужа.

Я стала больше проводить времени с сыном. Старалась касаться его чаще. Подолгу смотрела на него спящего. Боялась отпускать одного.

Все признаки намечающегося невроза налицо.

Изумление и злость от расчеловечивания Владислава и его любовницы ушли на второй план.

Да пусть они там живут как хотят! Только подальше от нас с Данилкой.

Воспоминания о бывшем муже вызывали во мне неприятие. Омерзение.