Большая волна в Канагаве. Битва самурайских кланов - Юми Мацутои
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такэно, впервые приглашенный на театральное представление, с интересом смотрел на все происходящее, но боялся совершить какую-нибудь оплошность в поведении. Когда миловидная девушка подала ему чашку с чаем, он смутился и невнятно пробормотал что-то. Девушка улыбнулась и сказала:
– Позвольте присесть рядом с вами, господин?
«Позволить или не позволить? – подумал Такэно, застыв в растерянности. – Женщине сидеть рядом с незнакомым мужчиной вот так, запросто… Прилично ли это? Но, с другой стороны, вон там женщина села с мужчиной, и там тоже, и вот тут… Ну, и потом, наш владыка, князь, устроил все это, а он бы не допустил чего-нибудь неприличного в своем доме».
– Садитесь, – проговорил Такэно.
Девушка уселась около него, подогнув ноги.
Такэно искоса разглядывал ее, отпивая чай маленькими глотками. Лицо и шея девушки были покрыты белилами, губы покрашены яркой красной помадой, сине-черные волосы стянуты красным бантом. Нижнее платье девушки тоже было красным, в мелкий белый горошек, а широкий укороченный халат был светло-зеленым с рисунком больших белых хризантем и тонких коричневых ветвей с багряными листьями. Халат стягивался под грудью узорчатым алым поясом, завязанным на спине.
Девушка ничуть не смутилась под взглядами Такэно. Продолжая улыбаться, она спросила:
– Дозволено ли мне будет узнать ваше имя, господин?
Такэно назвался.
– Красивое имя, – сказала девушка.
– А тебя как зовут?
– Роза.
– Просто «Роза»?
– Мою старшую сестру звали «Благоухающая роза», а меня назвали «Свежей розой», когда я прошла обучение. Но для моих друзей, – вы хотите стать моим другом? – для моих друзей я просто «Роза».
– Откуда ты родом, Роза?
– Из горной деревушки. Мои родители жили бедно, они не могли прокормить всех своих детей, поэтому отдали мою старшую сестру и меня в специальную школу для девушек, которую открыл наш повелитель. Я умею играть на лютне и танцевать, знаю поэзию и немного знакома с мудростью древних. Вам не будет скучно со мной, господин Такэно.
– Но я женат, у меня есть сын…
Роза тихо засмеялась, рукавом халата прикрывая рот.
– У многих самураев есть подруги, причем, жены знают об этом, – сказала она. – Разве жене может быть плохо оттого, что ее мужу хорошо? Когда мужу хорошо, хорошо и жене.
– Но разве можно любить двоих?
– Хотите ли вы поговорить о любви, мой господин Такэно?
Он смутился.
– О любви? Ну, я не знаю… Пожалуй, нет.
– Пусть вас не беспокоит, мой господин, что девушка начала с вами такой разговор. Я могу говорить о многом, о чем другие девушки не могут сказать, а иногда боятся даже подумать. Древние мудрецы учат нас, что для женщины нет большего счастья, чем любить и дарить свою любовь любимому.
Быть любимой – счастье меньшее, потому что женщина, которую любят, не прилагает к этому усилий. Она берет то, что ей дается, но то что легко приходит, легко и уходит.
Когда же женщина любит, она отдает любимому всю себя, безропотно и безо всяких условий – так, как мы отдаем себя великим богам. В этой полной отдаче себя тому, кого она любит, и состоит высшее счастье женщины. Без этого прекратился бы род людской, говорит Лао Цзы, потому что если бы женщины не находили в этом счастья, они возненавидели бы своих детей и не стали бы больше рожать. Ведь женщины отдают свое лоно ребенку, а потом терпят страшную боль для того чтобы родить его, и их любовь от этого лишь возрастает.
– Но я видел детей, брошенных матерьми, даже умерщвленных ими, – возразил Такэно с досадой, так как его несколько раздражали умные рассуждения девушки, которые были похожи, к тому же, на поучения.
– Такие матери перестали быть женщинами. А женщина, переставшая быть женщиной, становится злым демоном.
– Велика мудрость древних, – сказал Такэно. – Но я люблю свою жену, а она любит меня, и не надо мне другой любви. Не обижайся на меня, Свежая Роза. Я всем сердцем сочувствую тебе и понимаю, что привело тебя сюда. Я сам родом из маленькой деревушки, и знаю, что такое бедность. Я уверен, ты найдешь себе друга, который оценит твою красоту, твои таланты и твой ум. А я, кстати, еще не самурай, хотя и состою на службе князя и побывал уже в битвах. Наш господин пока не удостоил меня самурайского звания, но оказал высокую честь, приблизив к себе.
– Вы будете самураем, Такэно, обязательно будете, – девушка поклонилась ему и вдруг коротко расхохоталась.
– Чему ты смеешься? – спросил Такэно, сам невольно улыбаясь.
– Мне еще надо многому учиться. Такая неудача с первым же мужчиной: он отверг меня во имя своей жены! А вы говорите, мой господин, что я умна и талантлива.
– Да, говорил и не откажусь от своих слов. Нас с тобой ждет удача, моя милая Роза. Тебя на твоем поприще, меня – на моем.
– И девушки из деревни будут завидовать мне, – подхватила Роза и прочитала стихи:
Горные розы,
С грустью глядят на вашу
Красу полевые цветы.
– С грустью… – задумчиво повторила девушка и прибавила: – А все-таки жаль, что я не осталась в своей деревне!
* * *
Спектакль закончился. Божественный Ниниги победил злых демонов, хотевших установить свои порядки на земле, в честь этой победы основал святилище и положил в нем на хранение бесценные реликвии, символы верховной власти – меч, ожерелье и зеркало. Поскольку ныне эти реликвии находились в одном из храмов Радужной долины, намек на происхождение княжеской династии от великих богов был ясен.
Гейша с зеркалом
Хор в финале пьесы напомнил зрителям об учении величайшего из философов, Конфуция, который доказал, что власть правителя тесно связана с Небом и поэтому должно повиноваться ей подобно тому, как мы повинуемся великим богам. Добродетельные, трудолюбивые и смиренные подданные будут отмечены и возвышены земным владыкой и богами. Развращенных же, ленивых и буйных ждет кара – как на земле, так и на небе.
При последних словах хора разом замолкли барабаны, флейта и лютня, и актеры застыли, как вкопанные. Это был впечатляющий финал, потрясенные зрители долго еще сидели в полном молчании.
Затем все встали и низко поклонились князю, а актеры на сцене опустились на колени, выражая свою горячую благодарность за то, что он дал им возможность выступить и соблаговолил досмотреть представление до конца.
Распрощавшись с повелителем, знатные господа отправились на лодках по реке в свои городские усадьбы. Пристани у княжеского замка на правом и левом рукавах реки освещалась сотнями
