Таким был Рихард Зорге - Михаил Колесников

Изучение страны имело немаловажное значение для моего положения как журналиста, так как без этих знаний мне было бы трудно подняться над уровнем среднего немецкого корреспондента, который считался не особенно высоким. Они позволили мне добиться того, что в Германии меня признали лучшим корреспондентом по Японии. Редакция «Франкфуртер цейтунг», в штате которой я числился, часто хвалила меня за то, что мои статьи поднимали ее международный престиж…»

К заповедям Одзаки Рихард добавил свою: строжайшая конспирация во всех звеньях. Только он, как руководитель, мог знать, какое место занимает каждый в общей системе организации. Вукелич и Одзаки не подозревали о существовании друг друга. Мияги ни с кем, кроме Зорге, не общался. Он лишь смутно догадывался, что Бранко имеет какое-то отношение к организации, но какое, не знал. Все вместе никогда не собирались. Правила конспирации незыблемы: все члены организации в качестве прикрытия должны иметь не возбуждающее подозрений занятие; каждому члену организации дается псевдоним, так как подлинные фамилии не должны фигурировать ни в разговорах, ни в документах; названия советских городов также должны даваться в виде условного кода, например Владивосток — «Висбаден»; Москва — «Мюнхен»; все документы уничтожаются сразу же, как только надобность в них отпадает; структура организации ввиду ее нелегального положения должна быть известна лишь руководителю; принимать в организацию новых членов без предварительной и длительной проверки воспрещается; никто из членов организации не имеет права обсуждать свою деятельность со связными и курьерами; вся документация ведется на английском языке.

ЭЙГЕН ОТТ ДЕЛАЕТ КАРЬЕРУ

Главное направление — немецкое посольство — Зорге взял на себя. Для того чтобы получить доступ к государственным тайнам, запрятанным в посольские сейфы, необходимо было вначале стать здесь, в посольстве, человеком своим, незаменимым. Лезть в сейфы нет необходимости, пусть сейфы раскроются сами, пусть тайны сами лягут на стол Зорге.

Да, он должен был любой ценой подняться над уровнем среднего немецкого корреспондента, стать политическим оракулом, вознестись над всеми. Он руководствовался советами одного старинного дипломата: дипломат должен изучать историю и мемуарную литературу, знать порядки и обычаи за границей и разбираться в том, где находится действительный источник власти в той или иной стране. «Все это приводило к следующему естественному выводу: необходимо постоянно глубоко анализировать, изучать проблемы Японии. Окажись я не способен точно анализировать обстановку, я потерял бы всякое уважение своих японских помощников. Без должного авторитета и достаточной эрудиции я не смог бы занимать столь прочное положение в германском посольстве.

Именно по этим причинам, приехав в Японию, я занялся доскональным изучением японских проблем». Он работал как одержимый. Всем казалось, что у Зорге нездоровый вид от чрезмерного увлечения приемами, обедами, ужинами, возлияниями в узком кругу. А на самом деле он трудился день и ночь, задыхался от нехватки времени. Он организовал переводы различных книг по истории Японии, систематически заказывал выборочные переводы из ряда журналов, собирал в свою библиотеку все, что можно было достать из японских изданий на иностранных языках, лучшие труды о Дальнем Востоке, а также основные произведения японской классической литературы. «Я вникал в подробности правления императрицы Дзингу, набегов японских пиратов, изучал эпоху сёгуна Хидэёси… Освоение проблем древней Японии помогло разобраться в экономических и политических проблемах современной Японии». Историю международных отношений он считал отправной точкой для прогнозов на целые периоды; не зная этих отношений, трудно судить о внешнеполитическом курсе того или иного государства в настоящее время и невозможно предсказать будущее.

Но никакие книги и статьи не могут заменить непосредственного восприятия. Зорге использовал любую возможность ближе познакомиться со страной и ее народом. Он любил Японию, и все здесь будило в нем жгучий интерес. Он оставался исследователем всегда: и во время воскресных прогулок с Оттами или же с фрейлейн Гааз в окрестности столицы, и тогда, когда разъезжал по городам разных префектур. Он знакомился с состоянием урожая риса в разные времена года и в разных местах, наблюдал за жизнью рабочих судостроительных верфей Кобе, отдавал должное искусству ткачей и гончаров Киото, колесил по побережью Японского моря. «Я стремился познакомиться со страной, узнать людей, развить в себе интуицию, без которой невозможно познать страну…» У него была система. Начав с подробного изучения земельного вопроса, он перешел к мелкой, затем к крупной промышленности, после чего рассчитывал заняться тяжелой индустрией. Особенно пристально исследовал он социальное положение трудящихся.

Былая история страны застыла в древних скульптурах, в коллекциях гравюр, в храмовых ансамблях Нары и Киото, в сборниках «описаний земель и обычаев», в повестях-моногатари, в героических эпопеях-гунки, в эдоской прозе и драмах ёкёку. Перед Рихардом открылся целый мир, неизведанный, загадочный, овеянный легендами.

Иногда Зорге отправлялся в Киото — этот старинный исторический город, до сих пор сохранивший черты феодальной Японии. Здесь насчитывалось до тысячи древних буддийских и синтоистских храмов. Особенно привлекали огромные постройки из драгоценного темного дерева кейяки. Тут имелся свой «царь-колокол» высотой четырнадцать метров, своя «оружейная палата», где хранились кривые двуручные мечи самураев, алебарды, луки и колчаны со стрелами, латы, покрытые черным лаком.

Часами в глубокой задумчивости бродил Зорге по лесистым холмам Киото или же появлялся в Кашиваре, чтобы своими глазами увидеть могилу первого императора Японии Зимму-Тенно.

Рядом с новой Японией, Японией заводских труб, электричек, кинотеатров, цепко держалась старая Япония. Япония бумажных домиков с раздвижными стенами, с обогревательными горшками-хибати, Япония темных храмов, прячущихся в горах, Япония гейш с красивыми прическами, словно из черного лакированного дерева, в кимоно, оби и дзори — свой, не всегда понятный европейцу уклад, выработанный веками… У каждого почтенного японца рядом с телефоном и радиоприемником есть священный самурайский меч и белое кимоно с гербом рода; офицер, командующий танком, носит старый меч точно так же, как носили предки. Вот такой потомок самураев с восторгом расскажет вам, что в старину существовал обычай, по которому в вечер вручения меча воин отправлялся на окраину и «пробовал его остроту», отрубая голову первому встречному, а чтобы не пахло кровью, натирал свое оружие амброй.