Невеста Повелителя Времени (СИ) - Халь Евгения

— А Этерн? Он не знает об этом? — удивилась я. — Разве ему и мытарям не принадлежит всё время миров?

— В том-то и дело, что нет, — улыбнулся хронис. — Этерн и мытари владеют только тем временем, что рождают сами. А слепое время, фактически, производят сами люди. Пусть его мало, но Этерну и Великой Инквизиции мытарей оно недоступно. Пожилой человек и молодой, здоровый и больной видят картинку по-разному. С задержкой, самое малое, в секунду. А бывает и больше. Для людей эта секунда ничто. А для хронисов — товар на продажу. Из секунд слагаются минуты. Из минут часы. Кому-то жизненно необходимы даже десять секунд, чтобы не попасть под машину и успеть отпрыгнуть в сторону. А кто-то хочет новых впечатлений и готов за это платить. Например, двадцать секунд девственницы перед первым сексом стоят невероятно дорого. Ее волнение — это деликатес. Своего рода "Виагра" магического мира. Всё это используют хронофаги.

Я почувствовала, что у меня сейчас просто взорвётся мозг от того, что рассказал мне хронис. Схватившись за голову обеими руками, я пошла в ванную и подставила голову под холодную воду. Яблочка, сочувственно попискивая, схватила полотенце, старательно вытерла мои волосы, кружась вокруг, и поцеловала меня в ухо.

— Е адо! — прошептала она. — Онофаги лохо. Азино лохо!

— Надо, Яблочка, надо, — прошептала я. — Наломала дров, теперь придется всё исправлять. Как сказал Есенин: "Как мало пройдено дорог, как много сделано ошибок".

Я вернулась в гардеробную. Взяла мягкий пуф и села напротив хрониса, который удобно развалился прямо в воздухе, закинув лапу на лапу, и решительно потребовала:

— Излагай план. Я буду тебя слушаться. Обещаю!

Хронис вытаращил глаза, рухнул на пол, ойкнул и потер ушибленное бедро.

— Не думал я, что доживу до того момента, когда ты произнесешь такое! Кажется, все миры сейчас содрогнулись. И по ним пронеслись огненные смерчи. Ладно, к делу: мы вернёмся в Москву и ты организуешь флешмоб по сбору денег для Влада. И тогда, вероятно, что-то изменится. Не знаю что конкретно, но здесь важен основной принцип: если изменить ключевое событие, то изменятся и последствия. Именно Влад дал тебе когда-то часовой ключ. Если нам удастся ему помочь, то возможно, он поможет нам, и мы вернёмся в свою жизнь.

7 глава. Лягушка, но не царевна

Хронис исчез. Я задумалась, поглаживая круглые щечки Яблочки, которая уселась на мое плечо. Как бы дров не наломать, чтобы не стало еще хуже. Черт его знает, что будет, если изменить ключевые события времени. А с другой стороны, не лежит у меня душа к такой жизни. Может быть, если всё изменится, то и Этерн будет себя по-другому вести? Могли бы с ним начать всё сначала. С головы, а не с хвоста. Повелитель Времени прочно укоренился в моих мыслях. То, что было между нами, могло соединить нас навсегда. Но он всё испортил, когда после любви повел себя, как властный господин. А это мне не подходит. Ну никак! Пусть повелевает будильниками! У него это лучше получается. Именно сейчас нужно решить, что с ним делать дальше. Сбежать, воспользовавшись помощью хрониса? Или остаться и попытаться тихо подмять его под себя? Конечно, это будет тяжело. Повелитель времени все-таки. Но с другой стороны, вода ведь камень точит. Тихо, нежно и спокойно можно повернуть Этерна в нужную сторону. Ведь сумела же я заставить его раскрыться во время ночи любви, хотя до этого его сердце одолевала горькая обида. Но вопрос: нужно ли мне это всё? Я прислушалась к себе. Так и есть. К сожалению, нужно. И почему я люблю, когда сложно и запутано? То ли судьба у меня такая, то ли натура.

Хронис выпал прямо из воздуха на ковер.

— Ничего не получилось? — забеспокоилась я. — Тебя не было минут десять от силы.

— Всё хорошо. Просто здесь, в Змане, время течет по-другому. Там прошло несколько часов, а здесь пару минут, — пояснил Анакс. — Готова?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я молча кивнула, сняла с плеча Яблочку и усадила в кресло. Хронис взял меня за руку, шагнул вперед и… мы оказались в больничной палате. Тихо попискивали мониторы. Влад настолько исхудал, что я с трудом узнала его. Он лежал с закрытыми глазами под капельницей. Бледные руки были безвольно вытянуты вдоль тела. Я прикоснулась губами к его лбу, но он не открыл глаза.

— Бесполезно, — тихо сказал хронис. — Он в искусственной коме.

В его глазах блеснули слезы. Анакс поспешно отвернулся, пряча пушистую мордочку. Но его плечи задрожали, а спина сгорбилась, словно ее придавили бетонной плитой. Почему он так волнуется за Влада? Странно это. Что-то здесь не то. Хронис был абсолютно спокоен, когда меня чуть не придушил Этерн там, в зале с камином. Он не вышел, когда меня избивали в гареме. А при виде Влада весь сжался. И даже его усы грустно поникли. Откуда эта трепетная привязанность к человеку, которого он видел всего лишь раз в жизни? Или больше? Ладно, потом расспрошу его. Сейчас не до этого. Времени слишком мало. Да и чувствую себя плохо. Слабость, усталость, ноги болят, колени подгибаются. Что со мной? Отвыкла жить в нормальном мире?

Я погладила безжизненную прохладную руку Влада, поправила одеяло. Воспоминания нахлынули, как цунами. Сердце пронзила боль. Если бы не Влад, может быть, меня вообще бы уже давно не было, учитывая, что я пережила тогда, девять лет назад.

Всегда любила Новый год. Его суматошную атмосферу, шары на ёлке и мандаринки. Поэтому еще в сентябре выпускного класса решила, что именно на Новый год признаюсь Стасу в своих чувствах. А до того времени придётся молча вздыхать и скрепя сердце наблюдать, как девчонки стайкой липнут к нему. А как можно было не прилипнуть, если он считался самым красивым парнем не только в классе, но и во всей школе? На высокого обаятельного блондина с синими глазами, высокими скулами и мужественной ямочкой на подбородке заглядывались даже учительницы. Особенно те, кто помоложе. Когда он, разгорячившись на физре, стаскивал тонкую белую майку и обнажал мощный торс с литыми кубиками на животе, по рядам девочек проносился громкий вздох. А мальчишки злобно сплевывали, понимая, что ловить им нечего.

До выпускного класса у Стаса никого не было. Иногда я даже мечтала, что он бережет себя для меня. Конечно, шансов у меня было мало. Я это понимала. Особенно, когда стояла утром перед зеркалом, пытаясь расчесать непокорную шевелюру. Зеркало меня не жалело. И слезы сразу же повисали на ресницах. Ну вот куда я прусь? За Стаса бьются спортсменки и красавицы. А я что? Жирный пингвин. Хоть среди утесов прячься! Ростом, правда, природа не обидела. А вот с телом подкачала: полное, грузное, несуразное тело было моим наказанием. А лицо? Маленькие невыразительные глаза. И волосы кошмар!

На этой печальной ноте я уже рыдала вовсю. И в школу приходила всегда опухшая от слез, злясь на саму себя. И так квазимода ходячая, а тут еще и физиономию разнесло. Но потом, закусив горечь жизни конфеткой, а то и тремя, я начинала думать, что, в принципе, всё не так плохо. Я умная. Это все говорят. Учусь хорошо. Могу помочь Стасу с учебой, тем более, что класс выпускной. Верная опять же. Ему не нужно будет волноваться, что меня у него отобьют. И потом я забавная, много чего знаю. Со мной интересно. А главное: разве эти дуры длинноногие умеют так любить, как я? Нет, конечно! И это мой главный козырь. Мне нужно просто показать Стасу, что иногда под уродливым телом скрывается прекрасная душа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А вот как показать? Это реально проблема. В начале декабря я решила, что нужно написать ему письмо. Не по электронной почте, не сообщение на телефон, а именно бумажное письмо. Это романтично и необычно. Пока я три недели страдала, по двести раз на день переписывая черновик, пришла беда, откуда не ждали: новенькая девочка в классе. Но какая! Если создавать шкалу несчастий по образцу шкалы землетрясений Рихтера, то новенькая тянула на все двенадцать баллов. Это когда падают самые высокие башни, а земля вздымается волнами. Короче, всем полный армагеддец.