Марк Твен - Морис Мендельсон

Рассказ юноши Клеменса не мог претендовать на оригинальность. В газетах, издававшихся в городках неподалеку от Ганнибала, печатались юморески на ту же тему незадолго до появления «Франта». Возможно, что начинающий автор опирался на материал скетча, опубликованного в 1849 году в газете «Геральд», что выходила в соседнем городке Блумингтоне. Если это и так, то, во всяком случае, Клеменс внес в свой рассказ некоторые улучшения по сравнению с первоисточником. У него точно указано место действия, убедительнее мотивирован поступок франта и скваттер изображен не человеком с «удивительно глупым лицом», а мощным лесорубом.

Строгие вкусы Ориона Клеменса мешали Сэму регулярно выступать на страницах газеты «Джорнал», которую издавал его старший брат, с дорогими его сердцу веселыми заметками. Но как-то редактор был вынужден уехать по делам и оставил своим заместителем младшего брата. За время отсутствия Ориона Клеменса вышло в свет несколько номеров газеты, в которых уже не чувствуется его сдерживающего влияния.

Юный редактор прежде всего вступил в перепалку с редактором другой ганнибальской газеты. Он сообщил, что его соперник на ниве печати собирался было покончить жизнь самоубийством вследствие любовных неудач, но позорно струсил. Был даже опубликован рисунок (клише вырезал сам Сэмюел Клеменс при помощи перочинного ножика), изображающий «самоубийцу» — он испуганно замеряет палкой глубину ручейка, в который собирался броситься. Сэм не упустил возможности задеть и своего старого недруга Амента. Он описал его отнюдь не мужественное поведение во время пожара, случившегося в Ганнибале.

В одном из номеров газеты «Джорнал» за сентябрь 1852 года была напечатана заметка, подписанная невероятно сложным и комическим псевдонимом В. Эпаминондас Адрастус Блаб», в которой рассказывается о том, как автору удалось добиться изменения своей фамилии решением палаты представителей штата Миссури, причем «это обошлось штату всего в несколько тысяч долларов». В этой шутке уже чувствуется сатирический привкус. Сэмюел Клеменс высмеивает законодателей штата, а ведь среди них было много членов демократической партии, которая стала уже опорой рабовладельческого уклада. Возможно, здесь сказалось влияние Ориона, все чаще проявлявшего отрицательное отношение к невольничеству.

Когда весной 1853 года Орион отправился в новую поездку, его брат напечатал несколько задиристых шуток. В них не найти социальной окраски — Сэм Клеменс просто шалит, веселится.

В газете появился заголовок:

«Ужасный случай! 500 человек убито и пропало без вести!!!»

Ниже значилось мелким шрифтом:

«Мы набрали этот заголовок, надеясь, конечно, использовать его. Но поскольку описанное событие еще не произошло, то скажем: (Продолжение следует)».

Сэм создавал пародии на арифметические задачи. «Если восемь человек копали землю двенадцать дней и ничего не нашли, — писал он, — то сколько дней должны копать двадцать два человека, чтобы результаты их работы были вдвое более высокими?»

Читателям и журналистам, озабоченным угрозой бешенства животных в летнюю пору, юный юморист дает издевательский совет: «Как уберечь собак от бешенства в августе? Отрежьте им головы в июле!»

Может быть, читатель хочет знать, каким образом остановить убежавшую от него лошадь? Очень просто. «Киньте ей под ноги пустую бочку из-под муки. Зеленые зонтики тоже пригодны для этой цели, но не всегда доступны». Сэм сочиняет много подобных шуток. Он печатает собственные сентиментальные стихи, но вместе с тем пародирует сентиментальную поэзию.

Письма, которые Сэмюел Клеменс после отъезда из Ганнибала изредка посылал Ориону для опубликования, по большей части носили юмористический характер. Порою в них вкрапливались зерна сатиры.

Юноша рассказывает, например, о том, что видел в столице США — Вашингтоне. Сэмюел Клеменс не претендует на глубокомыслие, его цель как будто лишь позабавить друзей. Кажется, что он ведет устный рассказ, импровизирует на ходу. С юмористическим отчаянием описывает юный Клеменс свои неудачные попытки забраться в переполненный омнибус. Но тут же он язвительно показывает сенаторов людьми, «которые делятся с народом своей мудростью и ученостью за щепотку славы и восемь долларов в день». Члены палаты представителей изображены и вовсе неуважительно. Председатель палаты, который молчаливо и мрачно восседает на своем месте в обстановке вечного шума, напоминает автору «льва, заточенного в клетку с обезьянами, льва, который, сознавая свое превосходство, презрительно отказывается замечать их болтовню».

Описывая выставку в Нью-Йорке, Сэмюел Клеменс, как подлинный американский журналист, не упускает возможности щегольнуть рекордными цифрами. Он сообщает с гордостью, что количество посетителей Хрустального дворца достигает шести тысяч в день. А ведь это вдвое больше численности населения всего Ганнибала. От входной платы выручают столько-то, высота обсерватории такая-то. Водоснабжение Нью-Йорка достойно удивления, количество воды, расходуемой ежедневно, составляет…

За три года с небольшим своей бродяжнической или полубродяжнической жизни Сэм напечатал около десятка писем. Надо полагать, что он работал над ними с удовольствием. Он рассказывает о том, что привлекает его интерес, и рассказывает так, как хочет, не следуя каким-либо узаконенным канонам. Его корреспонденции написаны просто, бесхитростно. Автор часто пользуется жаргоном, привычным для печатников. Порою в письмах появляются несколько претенциозные выражения, заимствованные из «солидной» литературы.

В письмах и юморесках юного Клеменса можно обнаружить признаки дарования, но все же это были в основном пустячки. Они свидетельствовали главным образом о любознательности юноши да о том, что он непрестанно впитывал в себя жизнь и не терпел скуки.

Высокая лоцманская рубка

Марк Твен продолжал учиться в своих «университетах».

Это были грозные годы в истории США. Приближалась схватка Севера и Юга.

Двадцатилетнему Сэмюелу Клеменсу был близок стихийный демократизм рядовых фермеров и ремесленников американского Запада. С искренним волнением упоминает юноша в одном из своих писем домой о возгласах в честь свободы, которые ему довелось услышать. Несколько позднее Сэмюел Клеменс (возможно, здесь сказалось влияние его отца) осмелился обратиться к «безбожным» сочинениям Томаса Пейна, вожака революционных масс, который в конце XVIII века был одним из руководителей левого крыла в лагере сторонников независимости Америки, а после создания Соединенных Штатов стал подвергаться в новом, буржуазном государстве осмеянию и травле. Уже в ту пору будущий писатель не без некоторого скепсиса взирал на современную политическую жизнь родной страны.