Рожденная революцией - Алексей Нагорный

У Маши была своя комната. Иногда Галина Николаевна просила ее почитать вслух книгу или сыграть на рояле Лунную сонату Бетховена. Маша охотно играла, и Галина Николаевна тихо плакала, вытирая слезы кружевным платочком. «А я терпеть не могу Бетховена, – заметил как-то профессор. – По-моему, эта музыка чересчур воздействует на совесть…» Маша удивилась, но вопросов задавать не стала. Мало ли кто и как воспринимает музыку… Однако с нового, 1919 года Жичигин резко переменился. Он стал раздражительным, все чаще по поводу и без повода вступал в пререкания с женой, а однажды Маша услышала, как профессор обругал ее площадными словами. Маша вспылила, наговорила ему кучу дерзостей, а он в ответ неловко обнял ее, ничего не ожидавшую, и поцеловал в губы. Маша убежала и долго рыдала у себя в комнате. С тех пор и началось… Не проходило дня и даже часа, чтобы Аристарх Николаевич не пытался поймать ее в коридоре, обнять. Маша совсем было решила уйти от Жичигина, но однажды вечером, укладывая в баул несложные свои пожитки, вдруг задумалась: куда? Куда она, одинокая, слабая, запуганная, уйдет?

Маша вышла в гостиную, села к роялю. Не игралось, и Маша просто сидела, опустив тяжелую голову на ладони. Горели свечи. Неслышно подкрался Жичигин, нежно погладил по голове. Маша вскрикнула, вскочила.

– Тише… – Аристарх приложил палец к губам… – Жена в ванной, я не хочу, чтобы она слышала…

– Я стану кричать! – сказала Маша. – Уходите!

– Сначала выслушайте… – Аристарх Николаевич дрожал, на лбу у него выступили мелкие капельки пота. – Я – ваша судьба, Маша… Что вы одна в этом мире? Без средств, без защиты?

Маша хотела убежать, но он схватил ее за руку:

– Вот, вот здесь, смотри!

Он подтащил ее к аквариуму, сказал, задыхаясь:

– Ты думаешь, это так, рыбки… Не-ет! Здесь второе дно. Под песком! Никто и никогда не догадается!

Маша невольно посмотрела на аквариум, и ободренный Жичигин продолжал:

– Здесь миллион! В английских фунтах! Он твой, Маша! Я старый селадон и дурак, мне стыдно, я сед, я немощен, но я люблю тебя, люблю, ну что же я могу с этим поделать… – он истерически зарыдал, а Маша ошеломленно смотрела на него, пораженная этим признанием.

– …Мы уедем… – шептал Аристарх Николаевич, – далеко, за границу, в Монте-Карло… Подальше от этой вонючей страны с ее пьянством, горлопанством и революциями! Мы купим виллу…

– Откуда у вас эти деньги? – вдруг спросила Маша. Она не хотела спрашивать. Ни ее воспитание, ни убеждения не позволяли ей задавать такой вопрос, но сумма была так огромна, а Жичигин всегда был так подчеркнуто скромен в средствах и высказываниях о деньгах, что любопытство пересилило, и Маша спросила.

– Я мог бы вам наврать, – сказал Аристарх Николаевич трагическим голосом. – Но я слишком верю вам и слишком вас люблю. Эти деньги, правда, с моего ведома, спрятал здесь один… человек… Он – подлец, каких свет не видывал. Взяв их, мы не ограбим его, Маша… Мы только восстановим справедливость!

– Вы жалкий и подлый человечишка! – сказала Маша.

– К тому же еще – негодяй и клятвопреступник! – из-за портьеры вышла Галина Николаевна и отвесила Жичигину довольно увесистую пощечину. Аристарх Николаевич закрыл лицо руками и застонал – то ли от того, что все планы лопнули, как мыльный пузырь, то ли от бессильной ярости.

Кто-то позвонил в дверь. Галина Николаевна ушла в коридор и тут же возвратилась с низкорослым мужчиной в барашковой шапке.

– Вот, к тебе господин, – сказала Галина Николаевна.

– Кутьков, – осклабился Берендей. – Здравствуйте, барышня, – поздоровался он с Машей. – А у меня к тебе разговор, Аристарх.

– Галя… – страдальчески сморщился Аристарх. – И вы, Маша… Оставьте нас…

– Зачем же, – Берендей отодвинул стул и сел. – У нас, Аристарх, ни от кого секретов нет… Знаешь, зачем пришел?

– Помилуй бог! – Жичигин взмахнул руками. – Даже не догадываюсь!

– Представь же меня дамам, – сказал Кутьков. – Будь вежлив.

– Это, – Аристарх поджал губы. – Это – знакомый… Он работал… В общем, мы знакомы по университету.

– Наоборот все, – поправил его Кутьков. – Профессором был я, а он – студентом… Но это – особый разговор. А сейчас, Аристарх, гони мои деньги.

Маша перехватила отчаянный взгляд профессора и вздрогнула. Она сразу же все поняла. Между тем Жичигин сцепил пальцы и нервно ерзал на стуле.

– Не тяни за ширинку, профессор, – добродушно улыбнулся Кутьков. – Мне некогда.

– Ничего не знаю, – сказал Жичигин. – Ни-че-го!

– Последнее слово? – Кутьков улыбался. – А?

– Последнее! – крикнул Жичигин.

Хлопнул маузер. Жичигин подпрыгнул на стуле и, хватая ртом воздух, сполз на пол. Из коридора вышел Плавский, следом за ним в комнату ворвалось несколько бандитов.

– Я его с каторги знаю, – зевнул Кутьков. – Кремень человек. Коли сразу не сказал – баста! Бывало, принесу в магазин кольца – назовет цену и все! Хоть стой, хоть падай… Так что, Галя… Будем говорить?

– Но я вас не знаю! – почему-то шепотом сказала жена Жичигина. – Я ничего не знаю…

– Ничего? – переспросил Кутьков и кивнул Плавскому.

Тот поднял маузер. Галина Николаевна прижала руки к груди и в ужасе смотрела на черный глазок ствола.

– Не смейте! – крикнула Маша. – Бандиты! – Она рванулась к Плавскому, один из членов шайки схватил ее за руки.

– Куда торопишься? – сочувственно осведомился Кутьков. – Не торопись, твоя очередь скоро…

И снова хлопнул маузер. Жичигина упала рядом с мужем. Маша закрыла глаза и обвисла на руках у бандита.

– Давай, – Кутьков кивнул Плавскому.

– Бить? Может, займешься? – спросил Плавский. – Красивенькая… Повезло тебе, мурло твое рябое!

– Ладно, – Кутьков махнул рукой. – Веди в ванну…

Плавский схватил Машу за косу и уволок в ванну. Кутьков шел следом, на ходу расстегивая пиджак. В ванне он сбросил сапоги и рубашку. Маша пришла в себя. Плавский, заметив это, сказал:

– Поспеши, девка… Где деньги?

– Не знаю, – упрямо сжала губы Маша.

Из комнат донесся грохот. Бандиты ломали шкафы, вскрывали пол, били посуду – искали тайник с деньгами.

– Подумай, – Плавский выглянул в дверь, крикнул: – Часы стенные проверьте! – Послышался жалобный звон, и тут же раздался треск – кто-то сломал футляр, в который были заключены часы. Плавский вновь обратился к Маше: – Ты, по всему видно, дворянка, так вот, слушай… Мы взяли деньги у этой власти. Они нужны нам для борьбы с ней, поняла? Что у тебя общего с Советами? Отец, небось, офицер? Или генерал?

– Хватит, – сказал Кутьков, стягивая исподнюю рубашку. – Поговорили… Уйди. И не забудь там… Брось на трупы мою визитку…

Плавский послал Маше воздушный поцелуй и вышел из ванной.

– Приятных минут, – крикнул он из-за дверей.

– Я вам все равно ничего не скажу. – Маша с ненавистью посмотрела на Кутькова. – Зря, между прочим, разделись… Вы уродливы…

Он ударил Машу по щеке, но она резко, изо всей силы провела ногтями по его лицу. Брызнула кровь. Кутьков взвыл и толкнул Машу к стене. Она ударилась о край ванны и рухнула на пол.

Кутьков бросился на нее, стараясь разорвать платье. Посыпались пуговицы. Маша сопротивлялась из последних сил. Кутьков хрипел, дыша ей в лицо крепким водочным перегаром.

– Говори, стервь, скажешь – отпущу, слово уркагана! А промолчишь – изуродую так, что потом никому не нужна будешь!

Маша задыхалась. Свет в глазах померк.

Она уже не слышала, как вбежал в ванную Плавский, не почувствовала, как отпустил ее Кутьков, не увидела, как спустя две минуты после бегства бандитов в квартиру вломились Никифоров, Афиноген и Коля…

– Что мы имеем? – спросил Трепанов. – Имеем визитную карточку Берендея – раз, имеем ее – два, имеем ее – три! А что это значит? Это значит, что убиты трое наших, убита секретарша из банка по имени Таня. И убиты Жичигины. Зачем это понадобилось Кутькову? Рассуждаем: наших убил, чтобы завладеть валютой. Таню убил, чтобы она не выдала его связь с Жичигиным. Жичигиных убил… Вопрос первый: зачем или почему Берендей убил Жичигиных? Никифоров, что ты думаешь?

– Не поделили чего-нибудь, – буркнул Никифоров.

– А ты, Кондратьев?

– Что могут не поделить бандиты, – сказал Коля. – Деньги, я считаю…

– Правильно, – поддержал Афиноген.

– Согласен, – кивнул Трепанов. – Вопрос в том, что за деньги и вообще… А может, тут есть связь со спецавтомобилем? Ладно… Девушка успокоилась?

– Так точно, – сказал Афиноген. – Дожидается в дежурке. Позвать?

– Сейчас позовешь… Я еще вот что хотел вам сказать, братки. Связь Кутькова и Жичигина очевидна… И вот почему… – Трепанов вынул из сейфа несколько папок с делами, раскрыл одну из них. – Читать вслух не буду – кому интересно – потом ознакомится… Скажу одно: по архивам сыскной полиции Аристарх Николаевич Жичигин проходит как Пузырев Модест Семенович, мещанин города Житомира. В девятьсот шестом году он был исключен с четвертого курса юридического факультета в Петербурге. В тысяча девятьсот девятом году в Житомире Пузырев-Жичигин убил ювелира и был приговорен к двадцати годам каторжных работ. В тысяча девятьсот десятом году бежал с этапа вместе с мокрушником Бессоновым, он же Берендей Кутьков… Вот вам и конец ниточки…