Из книги «Карусель» - Семен Альтов

Сами понимаете, какие чувства это все вызывало у окружающих. Песочихиных не убивали только потому, что за ними постоянно следила милиция, которой все это тоже казалось весьма подозрительным.

Соседи перемывали косточки Песочихиных, грызли их и плевались.

Допустим, кому-то везет раз, два, три, но когда сто три, уже и посадить можно!

Кто поверит, что все это честным путем, мы же не дети! И эту тетку в Канаде они наверняка отравили. Послали в посылке чего-то с ядом и отравили. На каждую удачу должна быть статья соответствующая. Да что ж остальные — не люди?! У Мамейкиных в форточку воры залезли, а брать нечего, так они матом обои со зла расписали. А к Песочихиным почему-то не лезут! Да туда полгорода залезет — всем хватит! Не лезут. Выходит, воры с ними заодно, одна шайка-лейка!

Конечно, желчь окружающих отравляла Песочихиным жизнь, но, закрывшись у себя дома, они что хотели, то и делали и плевать хотели на всех!

Однажды Сергею Михайловичу надо было позвонить. Он вошел в автомат, сунулся в карман за двушкой, но мелочи не обнаружил. Пальцы провалились в дыру, куда, очевидно, и ухнула мелочь. Песочихин расстроился. Черт с ней, с мелочью, не в копейках дело! Сам факт настораживал, впервые за последнее время вместо того, чтобы найти, он, наоборот, потерял.

Утром Сергей Михайлович спустился к почтовому ящику. Газета и, слава тебе господи, перевод!.. Нет, — квитанция!

«Уплатить в сберкассу за безбилетный проезд три рубля!» — Как тебе это нравится! — сказал Сергей Михайлович жене. — Во почта работает! Кто-то без билета прокатил свою бабу, а мне — штраф? Паразиты! Не буду платить!

Через три дня пришло вторичное извещение.

— Да уплати ты, — сказала Мила, — из-за трех рублей! Плюнь!

В понедельник пришел счет за телефонный разговор. На сорок пять рублей. По коду определили, с кем был разговор. Оказалось, с Египтом.

— Да что же это, а? — психовал Песочихин. — Еще Египет на мою голову! Может, за Ассуанскую плотину им заплатить?!

В субботу среди ночи позвонил Чимарев, школьный дружок, с которым не виделись тысячу лет.

— Старик, ну как ты?

— Нормально, — сказал Песочихин. — У тебя что-то случилось?

— А ты молодцом! Ну, раз дома, значит, не посадили! Я ж ребятам говорю: не такой Серега человек, чтоб с конфискацией да еще сесть!

— С какой конфискацией?

— Прочли про тебя фельетон в «Вечерке». Взятки, торговля левым товаром, завышение сортности. Преступная группа. Всем дали по шесть лет, а тебе только с конфискацией. Ну ты кое-что закопал, верно? Последнее время приподнялся, я слышал. Надо поаккуратней, Сережа! А ты — дачу, машину — высунулся из нашей канализации по пояс, а зря!

— Погоди! — Песочихин встал на постели. — С какой конфискацией? Какой левый товар?

— Ну как же! Черным по белому. Некий Песочихин С. М.!

— Некий! Разве я некий? Совпадение идиотское! Наследство из Канады получил!

Все по закону!

В телефонной трубке хохотнули:

— Из Канады? Неплохо придумано. А может, ты прав: вдруг подслушивают! Если еще кто-то умрет в Канаде, имей меня в виду…

Песочихину сквозь дрему виделось, как из квартиры с песней выносят мебель, простукивая стены, ищут валюту.

На следующий день, когда Песочихины вернулись из гостей, дверь квартиры была распахнута настежь.

— Ограбили! — завизжала Мила и, увы, оказалась права. Вынесли все. Даже остатки джема из блюдечка вылизали!

На стене прикололи записку: «В следующий раз будешь делиться выручкой, сука, Ахмет Сулейманович!» Мила рыдала. Горе утяжеляла обида: ограбили по ошибке, вместо кого-то. А Сулейманович, сука, сладко спит! «Звони в милицию!» Приехавшие из уголовного розыска составили длинную опись похищенного, но по тому, как подробно расспрашивали, было видно, что больше интересует, откуда все это в доме взялось, чем то, как все это из дома исчезло.

Ночью, лежа на полу на подстилке, Сергей Михайлович до утра ломал голову, отчего Фортуна повернулась так резко задом. Зад Фортуны был страшен.

Через два дня во время грозы молния шарахнула в дачу — и все сгорело.

Поговаривали, будто Песочихины навели молнию сами, заметая следы.

Когда через неделю угнали машину, Песочихины даже не заявили в милицию. Им было не до того. Они ждали, когда рухнет дом.

На работе Песочихина узнавали с трудом.

— Что с тобой? Неужели все-таки рак? — с надеждой спрашивали сослуживцы.

Чтобы отвязались, Сергей Михайлович кивал головой, или она уже тряслась сама по себе.

Когда повесткой вызвали в милицию, Песочихин обрадовался. В тюрьме, зато под охраной. Туда ни одна Фортуна не проберется!

Но когда предъявили обвинение в зверском убийстве и показали на фото изуродованный труп, Сергей Михайлович понял: пахнет высшей мерой! Он вскочил, заорал диким голосом:

— Вы за это ответите! У нас есть правосудие! Сам читал в «Правде» — есть!

Сравните меня и свой труп! Да тут десять таких, как я, неделю должны махать топорами, не приседая! Не шейте мне дело! А в том, что по-человечески жил, признаюсь сам! Запишите!

— Попрошу без истерик! — сказал следователь. — Свидетели показали, что вы, Песочихин С. М., последним выходили из квартиры убитого главаря шайки фальшивомонетчиков. А поскольку, как установлено, последнее время у вас фальшивых денег куры не клевали, вполне возможно, вы с шефом что-то не поделили, логично? Но нам это еще надо доказать. А ваше право сбивать нас с толку, юлить, — пожалуйста, начинайте! Пока возьмем отпечатки пальцев. Это не больно.

Вошла строгая девушка, перепачкала пальцы Песочихина дрянью и придавила к бумаге, с которой ушла.

Она скоро вернулась, подала следователю лист, шепча что-то на ухо. Следователь даже румянцем покрылся:

— Опять чутье не подвело! Полюбуйтесь, — отпечатки пальчиков совпали!

Придется взять с вас подписку о невыезде.

Домой Песочихина привезли в «воронке».

Растрепанная Мила, поливая мужа слезами, шептала:

— Сереженька, это нас бог наказал! Признайся, миленький, меньше дадут!

— В чем мне признаться, Мила, в чем?

— Ну, я не знаю. Последнее время чего только в дом не носил… говорил, Фортуна, удача… а сам, наверно…

— Мила! И ты?!

— Но ведь отпечатки совпали!

— Это не мои! — Песочихин начал откусывать пальцы. — Пойми ты, идиотское совпадение! В жизни не совершал ничего такого. Просто непруха пошла, никак не остановить! Неужели нельзя жить нормально, никого при этом не убивая?!

Единственное… духи те проклятые, помнишь? «Изабелла» вонючая!.. Они чужие.

Украл. Но я не хотел! Так получилось!

— Не убивал, вот и умница! — Мила вскочила. — Отобьемся! Духи верни немедленно! Все из-за них! Жили нормально, без этих духов, без денег, без мебели, ты вспомни, как замечательно жили! Верни! — Мила протянула коробочку французских духов. — У меня чудом остались!

Назавтра Сергей Михайлович пошел на работу с духами. Когда в комнате никого не было, сунул коробочку Вике в ящик стола, а сам вышел курить. Через минуту раздался вопль Вики:

— Люди! Что делается, а? То воруют, то обратно подсовывают! Ну до чего скоты!

И в тот же день позвонили из милиции, извинились, сказали: убийцу нашли, так что Песочихин со своими отпечатками может спать спокойно.

Песочихин менялся на глазах. Появился цвет лица, морщины пропали. Постепенно перестали трястись руки, когда открывал почтовый ящик или снимал трубку, опасаясь дурных новостей. Соседи стали здороваться, улыбаться, спрашивали, не надо ли чем-то помочь.

В получку Сергей Михайлович получил свои шестьдесят семь рублей. Хотел на радостях купить шампанского, но прикинул — дороговато — и взял бутылочку пива. Поторговавшись, на полтинник купил Миле цветов. На всякий случай проверил почтовый ящик. Пусто! Ни хорошего, ни плохого. Красота! Насвистывая, взбегал по лестнице и вдруг увидел на ступеньке мятую бумажку. Поднял — двадцать пять рублей. Воровато оглянувшись, Сергей Михайлович сунул деньги в карман. Постоял и положил четвертной на место. Вздохнул и положил рядом еще пять рублей.

— От греха подальше! — прошептал он, поднимаясь наверх.

Внизу послышались шаги. Вдруг стало тихо, а потом стремительно побежали вниз, весело прыгая через ступеньки.

— Ну-ну, — вздохнул Песочихин, — поглядим, кому и чем повернется Фортуна…

Ежик

Слышь, Гриш, сосед про Сахалин такое рассказывал — зрачки из белков выпрыгнут!

Удивительные дела происходят в окрестностях земли. На Сахалине водится животное — морской еж. Сосед передал одного сушеного в дар. Натурально наш ежик, круглый, колючки, все дела, а вот мордаху найти невозможно. Зато вместо ног присоска на месте пупа, он ею ползает по дну моря.

Так вот, бабонька местного значения поделилась с соседом государственной тайной: ежовая икра, а он икрой размножается, обладает чудодейственным действием. Особенно, если ты мужчина, но на подъеме с дамой глохнешь и никак не заводишься. В каком смысле? Ну ты, Гриш, ребенок, честное слово! Мужик с той икры сильно приподымается в глазах женщин. И жена, и прочие в изумлении. Бабка сказала: у японцев эта икра бешеных йен стоит. А ты думал!