Иная судьба. Книга I - Вероника Горбачёва

— Всё слышала? — вкрадчиво поинтересовался герцог. — Тем лучше, не нужно пересказывать. А скажи мне, Марта, откуда это в вашей богом забытой деревушке нашлись умники, что тебя грамоте научили? Нет, я не к тому, что это плохо, но тебе-то это — зачем? Для чего? Снопы вязать? Корову доить?

— Матушка говорила — нельзя быть невежей, — сдержанно ответила Марта. Впервые за время ночного бдения она рассердилась на герцога. Так, не слишком сильно, но всё же… — Как могла, меня всему учила. После неё дядя учил, он у нас даже в гильдии состоял, потом домой вернулся…

Был ещё одна причина, по которой Марта в своё время до мельтешения в глазах твердила буковки и цифры. Но о ней никому знать не положено. Даже их светлости.

— Я же говорил, — герцог с удовольствием оглядел Марту с головы до ног, будто впервые видел. — Она умница. Справится. Надо только продумать детали. А теперь помолчи немного, милая, посмотри в окошко, — он предупредительно отодвинул шторы, — там интересно, а мы с капитаном должны кое о чём договорить.

Марта отвернулась к окну. Вот как он умудрился — и похвалить, и на место поставить? А ведь она из-за него на всё это согласилась… Хотя снаружи и впрямь было интересно. Двухэтажные дома показались ей, деревенщине, невероятно большими, этими гигантами улицы были стиснуты с боков, словно ущелья горами. А когда пошли строения в три этажа — казалось, за ними не видно неба. А людей-то, людей! На одной такой улочке, поди, больше, чем во всей их деревне, наберётся. Одеты по-господски… нет проще, удобнее, наверное, всё больше из простых людей. Дядя Жан много рассказывал о городе, и Марта частенько из своего запечного уголка прислушивалась к его тихим рассказам, которые он затевал ребятишкам на ночь вместо сказок. Тогда город Эстре казался ей действительно сказочным, волшебным, она и представить себе не могла, что однажды увидит его собственными глазами. Но вот увидела — и с восторгом узнавала и обширную проплешь на схождении улиц — площадь, и ратушу, и собор с мощами… а вот какого святого — запамятовала. Перед этим сказочным завораживающим зрелищем даже попятилось и отступило прошлое.

Герцог не мог заставить себя оторвался от созерцания девичьего профиля. Ещё немного — и она расплющит носик о стекло, так засмотрелась. Бог мой, как же восторженно блестят у неё глазёнки! Телом — взрослая девушка, а разумом совсем дитя. Оно и к лучшему. Будет впитывать новое, как губка. Приспособится. Да и он рядом, поможет… Губы отчего-то пересохли.

— Продолжим. — Он, наконец, отвёл глаза. — Достроим костяк, на который нарастим остальное.

— Время, ваша светлость.

— Не понял?

— Мы должны выбрать тот момент, когда вашу супругу могли подменить — бесшумно, незаметно, так, чтобы и комар носу не подточил.

— Есть такое время, — герцог кивнул. — Больше года назад мне пришлось отъехать на встречу с бриттами. Переговоры намечались долгие, Анна уже бесилась в замке от скуки, да и отношения наши к тому времени были не из лёгких. Решил вывести её в Эстре, думал — отвлечётся, повертится в свете, займётся, как моя супруга, благотворительностью над какими-нибудь богоугодными заведениями… Думал, ей просто нечего делать, а здесь будет занята — и… может, что у нас и наладилось бы. Но мне пришлось выехать первым, из Фуа она отъехала уже без меня. Да, конечно, с отрядом сопровождения, с целым штатом горничных, она была у всех на глазах, но кто же знал… — голос герцога дрогнул, Марта, как раз в этот момент решив послушать, насторожилась. — Кто мог предполагать, что во время ночёвки на одном из постоялых дворов мою голубку похитят? — От изумления Марта даже приоткрыла рот. — Заговорщики точно рассчитали: они знали, что госпожа Анна терпеть не может присутствия горничных, когда нежится в ванне; она и в дороге не изменила своим привычкам. Пока девушки готовили госпоже постель в соседней комнате, злоумышленники похитили мою супругу, и из ванной вышла уже не Анна, а женщина, похожая на неё как две капли воды, даже родинка на правой ягодице была нарисована точь в точь такая же… — Герцог грустно умолк. — Вот потому-то после приезда в городской дом она так разительно переменилась. Я был занят на переговорах. Я винил себя — в недостаточном внимании, в недостаточном сочувствии к супруге после очередной потери ребёнка, но… как я был слеп! Жалость и доброта не позволили мне разглядеть змею, пригревшуюся на груди.

Медленно и с каменным лицом капитан трижды хлопнул в ладоши, как зритель балаганчика, выражающий восхищение странствующим актёрам.

— Браво, ваша светлость. Вы почти не переигрываете.

— Чёрт, — герцог привычным жестом потёр лоб. — Ерунда какая-то получается. Но суть изложена, её мы и запустим в толпу, а уж она додумает такие детали, на которые у нас с тобой, друг мой, и воображения не хватит. Да, импровизация с Мартой была чистой воды авантюра, но не мог я тогда позволить Анне уйти, не как супруг — ибо я брезглив и чужие объедки мне ни к чему, а как герцог. Как правитель. Она — преступница, Винс. — На лбу его светлости обозначилась тонкая морщинка. — Ты ведь помнишь Анжи? Как нас встречали жители, какой праздник устроили в честь освобождения от нечисти, как благодарили за защиту и барьер! Они думали, что теперь им можно не бояться ни за себя, ни за своих детей. Они жили, работали, платили налоги, влюблялись, рожали — мои люди, мои подданные, мои будущие солдаты, крестьяне, мастеровые. А их — на колья… И долго те, кто остался жив, будут проклинать меня за то, что просмотрел измену в собственном доме. А дел-то было — не спустить ей в самый первый раз, когда она связалась с этим бретёром… — Герцог невольно потрогал шрам над губой. — Выпороть, посадить на хлеб и воду, запереть в монастыре — и все были бы живы. Все. А сейчас… она сама себя привела к такому концу. Не будем больше об этом. Анна?

Последнее слово прозвучало неожиданно. Марта вздрогнула, лишь по взгляду герцога поняв, что обратились именно к ней.

— Да, ваша светлость?

— Умница. Привыкай. Только с этой «светлостью» надо что-то делать, ненормально, когда супруги друг друга по титулам называют… Жильберт. Жиль. Поняла?

У Марты вдруг выступили слёзы на глазах.

— Не могу. Простите, ваша светлость…

Капитан хлопнул герцога по коленке.

— Не торопите девочку. Сейчас она ведёт себя так, как нам и нужно. Представьте, как это выглядит со стороны: её только что освободили, до этого она провела в заточении год, запуганная, всеми забытая, потеряв надежду на помощь. Да ещё и одурманенная, оттого вас почти не помнит. Ничего удивительного, что боится, она сейчас ото всех будет шарахаться. Ей нужно осмотреться, успокоиться. Понять, наконец, что она в безопасности. Дайте ей привыкнуть.