Ричард Длинные Руки – эрцфюрст - Гай Орловский

– Семейная жизнь, – заверил я, – полна радости. Ну, как я слышал.

– Да, – согласилась она. – Я тоже слышала. И мой жених хорош, на него все мои подружки заглядываются… Хотя я, конечно, влюблена в Геннегау и вообще в большие города… Ой, как его ударили!

На поле с резким звоном, от которого у меня заныли зубы, вылетел закованный в хорошую сталь рыцарь в шлеме с пышным плюмажем из покрашенных в разные цвета перьев.

Упал он с таким грохотом, что на поле моментально выбежали оруженосцы и даже не пытались поднять его на ноги, а сразу бегом поволокли с арены, а вдогонку гремели бурные аплодисменты армландскому графу Кристофу Шлоссеру, это он красиво ссадил щеголя, даже не пошатнувшись, а у края поля не стал менять копье на новое.

– Ваш муж не участвует? – спросил я.

– Он очень хотел, – ответила она со смехом, – но мои и его родители заставили уехать в имение и срочно готовить к моему приезду. Сразу после свадьбы мы и отправимся туда.

– Поздравляю, – сказал я, – и в самом деле завидую вашему мужу.

Она скорчила хитрую рожицу и почти показала мне язык.

– Так вам и надо… Ой, это же сам Максимилиан фон Брандесгерт?

– Он, – подтвердил я.

– Я много слышала о нем… Он барон?

– Уже граф, – уточнил я. – В его владениях целое королевство! Уверен, о Максе услышите еще много чего.

Она не отрывала от него восторженного взгляда, но услышала и переспросила:

– Что вы имеете в виду?

– Он еще молод, – ответил я. – И себя еще покажет.

– В чем еще, – поинтересовалась она ехидно, – помимо войны?

– А войны никогда не кончаются, – заверил я. – Просто потом они ведутся другими, более зверскими методами. Ну там экономика, информация, слухи, кабальные договора, концессии, неравноправные союзы…

Она охнула:

– Он и в тех войнах зверь?

– Надеюсь, – ответил я. – Надеюсь. Леди Розамунда, вам очень идет это платье.

Она изумилась:

– Правда? Я была в нем и вчера!

– Вчера я видел только вас, – заверил я галантно.

– Ах, – вскрикнула она, – значит, сейчас я уродина?.. Ладно-ладно, ваше высочество, я дразнюсь, как и вы.

Щебеча и чирикая, она не отрывала взгляда от поля, где закованные в железо люди сшибаются, падают, а я, напротив, замечал больше, что и где вокруг арены, сразу обратил внимание, что со стороны шатров показалась повозка, запряженная парой лошадей, у края поля вылез отец Тибериус, настоятель монастыря цистерианцев.

Некоторые сразу же начали прикладываться к его руке, достаточно мозолистой, как помню, а он, наскоро благословив, оглядевшись, уверенно направился в сторону крытой галереи, где расположились самые знатные во главе с моим высочеством.

Леди Розамунда поморщилась, но я наклонился в другую сторону, где бурно реагирует на схватки барон Альбрехт.

– Дорогой друг, уступите на время нагретое вами место отцу Тибериусу.

Он хохотнул:

– Неудобно держать духовное лицо на ногах?.. Перед сюзереном все должны стоять, ваше высочество. Но, конечно, я схожу навестить моих друзей, что готовятся выйти на поле…

– Спасибо, дружище.

Он поднялся, сказал с сочувствием:

– Но вы становитесь скучным, ваше высочество.

Лорд Джеймс Гарфильд, что сидит дальше, обронил меланхолично:

– Как и все мы. Но это я так, не обращайте внимания.

Его сосед, верховный лорд Джералд Бренан, вдохнул, покачал головой.

– А как было здорово, когда на коне, ветер бьет в морду, копыта гремят, а ты летишь в восторге сердечном, вздымая острый меч…

Альбрехт уже шел вниз ближе к арене, а я наблюдал за приближающимся настоятелем, мучительно выстраивая доводы, чтобы каким-то образом начать разгон научного мышления, что зародилось как раз в монастырях.

До этого уже говорил с монахами, а потом и с магами насчет тех изобретений и открытий, которые можно сделать уже сейчас. На примере тех же линз, известных еще в Древнем Египте, где их использовали только подслеповатые фараоны и вельможи, чтобы читать указы, но никто никогда не догадался, что вместо того, чтобы таскать с собой тяжеленные кремень и огниво, достаточно одной изящной линзы, чтобы разжечь костер. Правда, ночью не получится, зато днем всегда, благо небо в Египте безоблачное, а солнце жаркое.

Посмотреть через две линзы, отодвигая одну от другой, кто-то придумал через тысячи лет, но сразу же после этого открытия были придуманы телескопы, подзорные трубы и микроскопы, что дали новый толчок науке и прогрессу…

Если бы в Египте или хотя бы в Средневековье додумались сдвинуть линзы, то я в своем срединном на каникулы летал бы побродить по пустыням Марса или попрыгать по кольцам Сатурна…

…но это значит, что могу и должен все это внедрять сегодня.

Когда отец Тибериус приблизился, я указал на освободившееся место:

– Прошу вас, святой отец.

Он осторожно сел, взглянул с любопытством.

– Полагаю, ваше высочество, что и вы здесь не ради этого… зрелища?

Я буркнул:

– Мы живем в этом мире, и слишком отстраниться не получится. Надо хотя бы делать вид, что вся эта ерунда нравится. Как у вас в монастыре, идут ли дискуссии насчет того, сколько ангелов поместится на острие иглы?

Он усмехнулся.

– Нет. Мы практики. А это больше у схоластов. Те да, иногда до драки.

– Это хорошо, – сказал я. – Именно со споров насчет ангелов на острие иглы и началось развитие аналитической мысли.

Со стороны арены раздался грохот копыт с двух сторон, затем мощный лязг, звон, дикое конское ржание, а на трибунах ликующе заорали, завопили, засвистели.

Отец Тибериус, не поведя в сторону арены и глазом, спросил с любопытством:

– А почему заинтересовал этот вопрос? У вас есть ответ?

– Конечно, – сообщил я, – хоть и не мой. Но не в нем суть…

– А что за ответ?

Я сказал неохотно:

– Если ангелы имеют целые спины, они должны быть бозонами и могут конденсироваться в любом количестве. Если же их спины полуцелые, ангелы будут фермионами, то есть в одной точке не смогут находиться ангелы в одинаковых состояниях. В таком случае количество будет определяться числом возможных состояний ангелов, для определения которого требуется изучение их внутренней структуры. Если бы ангелы обладали энергией и взаимодействовали с окружением, два ангела с противоположными спинами могли бы спариваться, образуя бозоны, способные к конденсации, таким образом, общеизвестная неспособность ангелов к спариванию говорит в пользу их ненаблюдаемости. Ангелы с нулевой энергией, очевидно, обладают и нулевым импульсом. Отсюда следуют важные выводы: ангелы неизменны, не зависят от времени, вездесущи, не зависят от координат и неподвижны… Но, святой отец, это совсем другая школа схоластики, я имею в виду, что такие вот гимнастики мозгов весьма способствуют критическому осмыслению и познанию…

Грохот копыт и жуткий удар двух закованных в металл масс прервали умничанье, я переждал вопли и крики, но за это время забыл, что молол, а отец Тибериус все еще смотрел на меня с открытым ртом и выпученными глазами.

Опомнившись, он сказал с нервным смешком:

– Да-а-а, ваше высочество, у вас весьма… интересная школа. А у наших все проще: кончик иглы – это минимум пространства, скажем, математическая точка. Ангел – существо бестелесное. В пространственном континууме его присутствие можно рассматривать как абсолютный ноль или даже, уж простите, нуль. Вопрос о том, сколько ангелов умещается на кончике иглы, в математической точке, есть вопрос о соотношении максимально малой, но все же реальной величины и нуля.

– То есть, – сказал я, – начало дифференциального исчисления. Может ли величина, бесконечно стремящаяся к нулю, достигнуть своей цели, и в чем различие между нулевым значением и функцией, стремящейся к нулю?

Он сказал неуверенно:

– Фома Аквинский ставил вопрос иначе: «Могут ли несколько ангелов находиться в одном и том же месте одновременно?» И сам же отвечал: нет, в одном месте может находиться только один ангел.

Я отмахнулся с досадой:

– Да что мы, как все люди, так легко уходим в сторону? Какие ангелы, я совсем о другом хотел поговорить…

Со стороны арены грохот, звон, лязг, конское ржание. Я чуть повел головой и тут же увидел, как красочно вылетает из седла граф Кристоф Шлоссер, выбитый как ударом тарана копьем виконта Рутгера Хауэрдена.

Копье, правда, разлетелось в щепки, сам Рутгер откинулся на конский круп, его так и понесло на край поля, а к распростертому графу бросились оруженосцы.

Отец Тибериус ответил с сочувствием:

– Ваше высочество, мы хоть на ангелов свернули, а вообще-то мужчины всегда сворачивают на женщин… а женщины – на мужчин… А когда еще и вот такое зрелище…

– Только и утешение, – буркнул я. – Отец Тибериус, я хочу, чтобы вы возглавили и курировали Отдел Научных Изысканий. Так мы прибьем сразу двух зайцев: во-первых, под эгидой святой и непогрешимой церкви, во-вторых, под эгидой той ее части, что интересуется наукой и технологиями, а религиозные болтуны пусть занимаются своими делами.