Евангелие от Марка - Дональд Инглиш

Ссылка Иисуса на Авиафара как первосвященника сложна по двум причинам. Во–первых, в Первой книге Царств 21 речь идет о священнике, а не о первосвященнике. И, во–вторых (что важнее), в истории с Давидом фигурирует Ахимелех, отец Авиафара. Авиафар стал священником после того, как Ахимелех был убит Саулом именно за помощь Давиду в случае, приведенном Иисусом в качестве примера. Это недоразумение объясняют ошибкой переписчика, толкованием этой истории, основанной на тексте Первой книге Царств 21:1–6 в Мидраше, или же тем, что кто–то когда–то записал это по памяти и допустил ошибку. Это действительно ошибка, и в некоторых рукописях она просто опущена, потому что составители знали о ней. Знал ли Марк? Если знал, то, как и в других случаях (например, в отношении Левия в списке апостолов, 2:13,14; 3:16–18), он просто послушно записал то, что получил из своего источника. Он мог быть «составителем» материала, мог «отбирать» этот материал, но никогда не брал на себя ответственность «изменять» ту информацию, что получил в устной или письменной форме. Мы не будем пытаться оправдать Марка или переоценивать степень его творческой активности. Все факты свидетельствуют в пользу того, что он верно записал то, что дошло до него.

Теперь Иисус, как и в 1:18–22, переходит к более широкому толкованию этой темы. Он идет от конкретного вопроса о посте к более общему — сопоставлению старого и нового в Божьем Царстве. Здесь спектр темы расширяется от конкретного случая нарушения субботы к обобщенному толкованию правил, касающихся как субботы, так и человеческих потребностей (27), и даже к еще более важному вопросу о том, каким образом все это относится к Сыну Человеческому (28).

В каком–то смысле общее понимание вопроса можно найти и в раввинистическом толковании Божьих законов. «Суббота для вас, а не вы для субботы» — вот пример из раввинистического учения. Один только этот случай вряд ли мог привести к такому неистовому возмущению со стороны фарисеев, как рассказывает об этом Марк в 3:6. А вот связь с идеей грядущего Царства, когда простые люди (как ученики Иисуса) почувствовали себя настолько свободно, что позволили себе несоблюдение поста, — это уже была серьезная угроза — угроза дисциплине, осуществлению власти и контроля.

Эта угроза могла показаться фарисеям еще более страшной, если Иисус действительно сказал то, что записано в 2:28. Некоторые комментаторы считают, что время для такого утверждения еще не наступило, и для Иисуса эти слова означали бы открытие «тайны» Его личности, которую, как казалось, Он стремился сохранить (как в 1:33 и 44, например).

Однако многое зависит от того, как понимать эту «тайну». Если рассматривать ее в соответствии с обстоятельствами, она может быть вполне согласованна со свидетельством Иисуса, поскольку Иисус не желал принуждать людей верить при помощи чудес, изгнания бесов и другой демонстрации Своей силы. Однако там, где нужно было подтвердить (как здесь и в 2:1–12) Свое учение или утверждения, Он употреблял титул «Сын Человеческий». Тем более, что известна неопределенность этого выражения. Даже сегодня, после десятков лет самых подробных исследований, не всегда ясно, означают ли эти греческие слова обычного человека («человека», «мужчину»), небесного посланника из Книги Пророка Даниила (7) или же другую фигуру из прошлого. Даже теперь это определение не имеет четкого обозначения, и можно лишь представлять, как оно использовалось в служении Иисуса, глубоко осознававшего Свое призвание. Однако Его слушатели не могли полностью понять значение этого титула, не могли поверить в него в тот момент, но позже, когда служение Иисуса в Его жизни, смерти, воскресении и вознесении было завершено, вспомнили как нечто значительное. В таком понимании «Сын Человеческий» является частью портрета Иисуса, нарисованного Марком, где Иисус представлен как Тот, Кто приглашает уверовать, но никогда не принуждает к вере, зная, как медленно люди приходят к ней (4:10–12).

Если Его слушатели, особенно те, кто был «искушен в богословских вопросах», хотя бы догадывались, что могло означать определение «Сын Человеческий» (а они, пожалуй, действительно догадывались, но не хотели признавать того, что подразумевалось под этой фразой), то сила их противостояния, выраженная в 3:6, стала бы еще более осознанной. Вопрос был поставлен очень серьезно, ибо над всем, что было им так дорого, нависла смертельная угроза. До этого были случаи исцеления, изгнания бесов (когда бесы говорили странные вещи о Человеке

Иисусе), когда Иисус учил с властью и предлагал грешникам прощение. Теперь Иисус пошел в открытое наступление на их принципы, касающиеся поста и субботы. Такое начало несло угрозу не только их власти, но и всему тому, что они считали принципиальным для веры (в том виде, в каком они ее понимали и защищали).

а. Правила и дух

Эти вопросы становятся все более актуальными не только для религиозных деятелей тех дней, но и для нас с вами. Понимаем мы это или нет, многое в нашей духовной жизни регулируется правилами, практикой и ритуалами, которые придают нашему повседневному существованию конкретную форму, тем более когда наступают тяжелые и мрачные времена. Они становятся нашими границами и определяют для нас цель, как ворота на футбольном поле либо как белая полоса, разделяющая дорогу… Наша зависимость от них становится настолько сильной, что, когда кто–то начинает менять эти границы, передвигать ворота или рисовать новые линии, нам начинает казаться, что вся наша духовная жизнь поставлена под угрозу.

б. Принципы и применение

Здесь становится важной разница между принципом и его применением. Нам это особенно необходимо понять, чтобы разобраться в Писании. Проблемы с идоложертвенным мясом нас не касаются, поскольку этой проблемы в наших условиях нет вообще (1 Кор. 8:1–8), но мне небезразлично, как мое поведение влияет на совесть брата или сестры во Христе (1 Кор. 8:9–13). Тоже можно сказать и о наших обрядах. Крещение и причастие являются основными таинствами, учрежденными Иисусом. Но разве важно, как именно они осуществляются? Мы правы, когда ищем высокие и святые моральные стандарты для нашей жизни и общества, но разве эти стандарты могут стать основанием для осуждения тех, кто заболел СПИДом? Принципы и их применение требуют особой осторожности, если мы хотим правильно принимать постоянные перемены, разнообразие вокруг нас и случаи, когда нам бросают вызов. Мы должны различать сам принцип и способ его применения. К сожалению, для религиозных лидеров того времени эти проблемы оказались слишком сложными. Часто такое происходит и с нами.

10. Рост оппозиции (3:1—6)

И пришел опять в синагогу; там был человек, имевший иссохшую руку. 2 И наблюдали за Ним, не исцелит ли его в субботу, чтобы обвинить его. 3 Он же говорит человеку, имевшему иссохшую руку: стань на средину. 4 А им говорит: должно ли в субботу добро делать, или зло делать? душу спасти, или погубить? Но они молчали. 5 И воззрев на них с гневом, скорбя об ожесточении сердец их, говорит тому человеку: протяни руку твою. Он протянул, и стала рука его здорова, как другая. 6 Фарисеи, вышедши, немедленно составили с иродианами совещание против Него, как бы погубить Его.

Разница в восприятии происходящего разными очевидцами (1:28) приобретает новую остроту, когда мы узнаем, что некоторые из них (и здесь ссылка на таких людей не более конкретна, чем в других местах) наблюдали за Ним. Глагол «наблюдать» предполагает внимательное, враждебное исследование действий потенциального злоумышленника, что указывает на вероятность того, что за Ним постоянно наблюдали одни и те же Его противники. По–видимому, это были фарисеи, что подтверждается в 3:6. Марк рассказывает, что они уже не просто следовали за Ним, они искали повод обвинить Его. По мере продвижения рассказа можно почувствовать рост напряжения и оппозиции. Один только факт, что все это произошло в синагоге (и к тому же в субботу, 1), способствовал увеличению напряжения.

На этот раз случай, давший фарисеям повод к обвинению, представился в лице человека с иссохшей рукой (3). Иисус вновь почувствовал их враждебное к Себе отношение (ср. с 2:8) — Он не только учит и исцеляет с большей властью, чем другие, Он осознает то, что другие считают скрытым. Иисус задает вопрос (4), на который им явно не хочется отвечать. Встав на их позиции и исходя из требований закона, Он спрашивает, как лучше в рамках закона разрешить создавшуюся ситуацию. Должны ли они помочь человеку, дав ему исцеление, или причинить вред, отказавшись его исцелить? Является ли закон спасающим или разрушающим понятием? Все это вполне сопоставимо с устремлениями Иисуса и их собственными, на что и направлял свою мысль Иисус, противопоставляя Свои действия (желание исцелить) и их (стремление убить Его). Но разговор о последнем кажется преждевременным. Кроме того, он может отвлечь нас от исцеления, на котором в данный момент сосредоточил все Свое внимание Иисус.