Внебрачная дочь - Иоганн Гете

Комментарии

В автобиографических «Анналах» Гете записал под датой 1799: «Мемуары Стефании де Бурбон Конти возбудили во мне замысел «Внебрачной дочери». Ф. Шиллер первый указал Гете на появление двухтомных записок французской аристократки, вышедших в Париже в 1798 году. Мемуаристка принадлежала по крови к высшей французской знати. Она была побочной дочерью принца Конти (1734–1814), отличившегося в Семилетней войне. Он представил дочь ко двору и просил Людовика XV узаконить ее положение. Однако мать девочки, опасавшаяся за свою репутацию и положение при дворе, стала чинить этому всякие препятствия. Девочку заточили в монастырь, затем отцу было послано ложное сообщение о ее смерти. Подделав документ и выдав ее за восемнадцатилетнюю, ее усыпили и в бессознательном состоянии обвенчали с адвокатом Билле, впоследствии истязавшим свою жену, которая отказывала ему в возможности воспользоваться ее спорными привилегиями. В конце концов ей удалось бежать. Новый король, Людовик XVI, приветливо принял ее, но ничего для нее не сделал. Когда началась революция, Стефания-Луиза Бурбон-Конти продолжала безуспешно бороться за свои попранные права. Жизнь ее, полная бедствий и страданий, закончилась в 1825 году. Зная, что она жива, Гете, работая над драмой, изменил имя героини, а остальные действующие лица обозначил лишь титулами и званиями.

Работа над пьесой длилась с перерывами около трех лет. Она была закончена в первые месяцы 1803 года. 2 апреля того же года в Веймарском театре состоялась премьера. Первое печатное издание вышло в том же году.

«Внебрачная дочь» была задумана Гете как первая часть трилогии, однако написал он лишь эту пьесу. Сохранившаяся схема продолжения и отдельные заметки позволяют составить общее представление об идее трилогии. Она должна была дать обобщенное изображение страны, охваченной революцией. В «Великом Кофте» и «Гражданине генерале» события, предшествовавшие революции, и ее отголоски в Германии были освещены в комическом плане. Трилогия должна была поднять сюжет на высоту подлинной трагедии. Если «Великий Кофта» — комедия о разложении старого режима, то «Внебрачная дочь» — трагедия о жестокости и несправедливости феодальной сословной монархии. Продолжение должно было показать, как все более усугубляющиеся несправедливости и разлад в среде правящей верхушки делают неизбежными сначала возмущение, а затем и активные действия угнетенных против власть имущих. Гете интересовало отражение великого исторического события в судьбах отдельных людей. Падение старого режима должно было быть показано в пятом акте второй части, где граф, воспитательница и другие лица из аристократической среды оказываются в тюрьме. Сама Евгения переживает личную драму. Судья, с которым она соединяет судьбу в конце первой части, становится на сторону борцов против монархии, Евгения же посвящает себя защите старого порядка и его приверженцев. Об окончании трилогии судить нельзя, ибо об этом не осталось никаких записей Гете или рассказов близких ему людей. Когда в 1831 году его друг композитор К. Цельтер напомнил ему о его планах, Гете ответил: «О «Внебрачной дочери» я и думать не хочу; неужели Вы хотите, чтобы я вызвал в себе мысли о том неприятном, что с нею связано?» В другом письме Цельтеру в том же 1831 году Гете повторил признание, ранее сделанное им Шиллеру: «Я не рожден быть трагическим поэтом, ибо по природе склонен к примирению. Поэтому (так комментирует он свое давнее признание. — А. А.) чисто трагический случай, исключающий примирение, не может меня интересовать, к тому же в нашем внешне плоском мире все непримиримое кажется мне совершенно абсурдным». Но главной причиной незавершенности трилогии было, конечно, двойственное отношение Гете к французской революции.

Несмотря на то, что Гете не завершил трилогию, «Внебрачная дочь», несомненно, представляет самостоятельный интерес. Драму нельзя рассматривать как бытовое реалистическое произведение, с такой точки зрения ей можно предъявить упреки в немотивированности поведения некоторых персонажей. Сюжет послужил Гете поводом для создания произведения обобщенно-символического плана. Если в «Геце фон Берлихингене» и отчасти в «Эгмонте» поэта увлекала задача живого конкретного изображения исторической действительности и он любовно выписал детали, то во «Внебрачной дочери» единичное и частное уступает место общему, типическому, символу. Французская монархия накануне революции не была для Гете отдаленным историческим прошлым. Всего десять с небольшим лет отдаляют «Внебрачную дочь» от последних дней старого режима во Франции. Не частности, не детали близкой Гете эпохи интересовали его, а осмысление исторического процесса, совершавшегося на глазах поэта. Поэтому Гете уходит в обработке мемуаров принцессы Бурбон-Конти от бытовых и авантюрных мотивов, стремясь создать героев столь же обобщенных и законченных, как герои античных трагедий. Именно на них равняется автор «Внебрачной дочери», и это объясняет, почему Гете отказывается от воспроизведения бытовой речи, создавая драму в возвышенно-поэтическом стиле. Поэтическая сила оригинала, звучание гетевского стиха позволяют говорить о значительности этого сравнительно мало известного произведения Гете.

…счастье одарило // Тебя куда щедрее, чем закон. — Имеется в виду, что законный сын герцога не принес ему такого счастья, как незаконная дочь.

Иль вы, на острова ее сошлете? — Речь идет о заморских владениях Франции в Карибском море.

Вы, реки, затопите берега! — Символическая картина грядущей революции против феодальной монархии.

…крылом орлиным уподобясь… — В Древнем Риме, когда подвергали сожжению труп скончавшегося императора, над костром выпускала орла, что было символом души, возносящейся в небо.

…Все взоры на тебя обращены… — Ввиду того, что король бездетен, престол должен перейти к боковой линии королевского рода — то есть к герцогу и его наследникам.

…бумагу эту, // Способную лишь возмутить меня. — Король подписал указ о том, что Евгения отдается во власть воспитательницы. Подписывая указ, король не подозревал, что законный сын герцога воспользуется им в корыстных целях и во вред Евгении.

…И распря двух воинствующих станов // … // Открыто вскоре выйдет на простор! — Гете здесь не первый раз прибегает к приему подготовки читателя, намекая на грядущие события.

Губительный могучий талисман… — Речь идет о том же королевском указе, отдающем Евгению во власть воспитательницы.

Лишь в тесном круге подчиняем мы // Законности… — Здесь и далее Гете раскрывает подлинный характер законности в деспотическом государстве: суду подлежат только подданные, тогда как вышестоящих суд не имеет права касаться, и преступления, совершаемые власть имущими, остаются безнаказанными.