Секретная просьба (Повести и рассказы) - Сергей Алексеев

— Ни за что пострадал Фамилят!

И лишь немногие знали, что совсем не в последних здесь был Фамилят. Что не только фельдфебель знал, куда и зачем ходили его солдаты. Но и про бога не кто иной, как сам Фамилят, и выдумал.

Были они друзьями — Трофим Федотов и Фёдор Трофимов. Вместе в лейб-гренадерском полку служили. Вместе французов били, гнали с родной земли.

Есть что обоим вспомнить.

Грудью стояли они под Смоленском.

— Помнишь, Троша?

— Помню, Федя. Как же о том забыть!

Ломали хребет французу в Бородинской кровавой сечи.

— Помнишь, Федя?

— Помню, Троша. Как же о том забыть!

По Европе вместе друзья шагали. Гнали врага в Париж.

— Помнишь, Троша?

— Помнишь, Федя?

— Как же о том забыть!

На Сенатской площади тоже рядом друзья стояли.

Не простые они солдаты. Барабанщик — Трофимов. Знаменосец — Федотов.

Это он, Фёдор Трофимов, бил в барабан тревогу, когда поднимался лейб-гренадерский полк.

Это он, Трофим Федотов, на Сенатскую площадь полковое гвардейское знамя нёс.

Когда началась расправа над солдатами-декабристами, стали выяснять, кто первым в лейб-гренадерском полку начал бить в барабан тревогу.

Доложили — Фёдор Трофимов.

Кто вынес из казармы полковое знамя?

Доложили — Трофим Федотов.

Всыпали Трофимову шесть тысяч шпицрутенов. Столько же всыпали и Федотову.

Разлучили друзей-приятелей.

На Кавказ погнали Трофимова. В Сибирь упекли Федотова.

Ходит Трофимов в огонь, в атаки. Глубоко под землёй в сырых рудниках таскает Федотов тяжёлые тачки.

Но не забыли друзья друг друга.

Есть что обоим вспомнить.

Вместе рвались они к свободе.

«Помнишь, Федя?»

Несётся из дальних далей:

«Помню, Троша. Как же о том забыть!»

Вместе о счастье народном думали.

«Помнишь, Троша?»

Несётся из дальних далей:

«Помню, Федя. Как же о том забыть!»

Не утихает их дружба солдатская.

«Э-эх, не повезло, не повезло Фёдору, — сокрушается в Сибири Трофим Федотов. — Я тут камни всего таскаю. А он ведь пошёл под пули».

«Э-эх, не повезло, не повезло Трофиму, — рассуждает Фёдор Трофимов. Я-то хожу на воле. А он в кандалы закован».

Кому повезло, разберитесь сами: на Кавказе убили Трофимова, сгноили в Сибири Федотова.

Радовался солдат Агафон Щербинин. По шесть тысяч шпицрутенов получили его товарищи, в том числе и родной брат Агафона — Филипп Щербинин, а он, Агафон, наказания избежал, хотя, как и все, когда взбунтовался Черниговский полк, был в общем строю со всеми.

При допросе Агафон Щербинин вину свою отрицал. Друзья тоже его не выдали. В общем, открутился солдат от палок.

Избежал Агафон наказания. (Однако в протоколах суда напротив его фамилии было помечено: «Оставлен в подозрении»

Отлежались друзья Агафона после шпицрутенов, пошагали кто в Сибирь, а кто на Кавказ. Щербинин в полку остался.

Рад был солдат, да рано радовался.

Не стало жизни ему в полку. Чуть что — солдат в подозрении.

Отлучится ль куда солдат, лишнее слово при встрече бросит, закричит ли во сне Щербинин, сразу начальство теперь гадает, спроста ли так поступил солдат, не замыслил ли снова солдат худого.

Повернётся не так солдат, собьётся, спутает шаг, в стрельбе из ружья промахнётся, опять на солдата все косо смотрят. Спроста ли так поступил солдат?

Измучился Агафон Щербинин. Стал проситься в соседний полк. Добился.

Прибыл сюда. И что же?

То же самое. Даже хуже.

Стал проситься в дальний какой-то полк. Добился.

Прибыл сюда. И что же?

То же самое. Даже хуже.

В подозрении ведь солдат. Всюду за бедным слежка.

Исстрадался совсем Щербинин. Решает уж лучше во всём признаться. Пусть всыплют, как всем, шпицрутенов. Пошлют на Кавказ. Вместе со всеми будет.

Признался Щербинин.

Обрадовалось начальство: «Ага, не зря в подозрении был!»

Прогнали солдата сквозь строй. Всыпали шесть тысяч шпицрутенов. А за то, что молчал, за то, что не сразу сознался, и ещё добавили столько же. Выжил солдат после шпицрутенов, ждёт, когда же пошлют его на Кавказ.

Ждал, ждал. Не послали.

Решило начальство:

— Пусть остаётся здесь. Глаз за ним острый нужен.

Был оставлен солдат в полку. До конца своих дней промаялся.

Рядовой лейб-гвардии Московского полка Николай Поветкин отказался присягать Николаю I.

— Не желаю, — сказал солдат. (До этого Поветкин уже присягнул Константину.)

Уговаривали его товарищи:

— Дура! Царь есть царь. Николай, Константин — кому ни служи, едино.

— Не желаю, — твердил солдат.

Рассмотрение солдатских дел в Московском полку вёл полковник барон Шлиппенбах. Шлиппенбах уговаривал.

Не помогло.

Начальник Главного штаба генерал Дибич уговаривал. Родной брат Николая I великий князь Михаил уговаривал.

Не помогло.

Случай был редкостный.

Побили солдата тюремщики. И это не помогло. Упрям человек. Чудак человек.

Доложили Николаю I. Обозлился царь. «Ах он такой-сякой!» Погнал солдата в Сибирь на вечную каторгу.

Отказался присягнуть Николаю I и старый генерал-аншеф Долгоруков.

Уговаривали Долгорукова друзья-генералы. Жена просила, в ногах валялась. Дети молили. Не помогло.

Уговаривал военный министр Татищев. Родной брат Николая I, великий князь Михаил, уговаривал. Не помогло.

Доложили Николаю I.

— Долгоруков? Генерал-аншеф?

— Так точно, ваше величество.

Обозлился царь: «Ах он такой-сякой! Лишу упрямца я царской милости». Приказал не пускать на балы во дворец.

Узнали солдаты, какое наказание Долгорукову.

— Вот так тебе немилость!

— Волк на волка, считай, не бросится!

— Аист лягушку глотнёт, не аиста!

Обидно им за Поветкина.

— Раз солдат — так гони в Сибирь!

— Коль лютость — так к нашему брату!

— Братцы! Не любит наш государь солдат — вот она горькая правда.

Солдат Касьян Епиходов молчал, молчал. Однако при этих словах сорвался.

— Любит, не любит — не в этом стать. Глубже смотрите в дело. Не генерал ему страшен, а страшен солдат. Вот она, лютость, идёт откуда. Вот где зарыта правда.

Николай I всячески старался доказать, что солдаты по ошибке, случайно пошли за декабристами. Мол, декабристы их обманули.

Приехал как-то царь в Царское Село, в свой загородный дворец. Смотрит, у входа на карауле стоит солдат. С ним и заговорил Николай I:

— Ну что, служивый, обманули злодеи вас?

— Так точно, ваше величество! — гаркнул солдат.

Доволен царь Николай I. «Вот она, правда, в словах народа».

Понравился чем-то солдат царю. Костью крепок, в плечах широк. Глаза ясные-ясные, синие-синие.

— Обманули, государь, обманули, — продолжает солдат. Говорили, поубавится срок нашей солдатской службы. А где оно всё? О том и не слышно.

Царь вскинул глаза на солдата. «Да что он — дурак? — подумал. Конечно, дурак. Эко глаза коровьи».

Раздосадовал солдат Николая I своим ответом. Плохо спал в эту ночь государь. Всё о солдате думал. «А может, он не дурак, может, очень хитрый солдат попался».

Утром вышел в парк на прогулку царь. Выходит, видит — на карауле стоит солдат. Другой, конечно. Прежний давно сменился. Обратился Николай I к солдату:

— Обманули злодеи вас!

— Так точно, ваше величество! — гаркнул солдат. Замер по стойке «смирно».

Царю солдат чем-то понравился. Строен, подтянут, высок.

— Обманули, государь, обманули, — продолжает солдат. — Обещали народу волю. А где она, воля? Теперь-то с кого спросить!

Глянул царь на солдата. «Да что он — дурак? — подумал. — Дубина. Вона как вымахал. Конечно, дурак».

Пошёл государь по парку. Пруд обогнул. Поравнялся с беседкой. Смотрит, и здесь на карауле стоит солдат.

Обратился к солдату царь:

— Обманули злодеи вас?

— Так точно, ваше величество! — гаркнул солдат.

Понравился чем-то солдат государю. На редкость лицо симпатичное.

— Обманули, ваше величество, обманули, — продолжает солдат. — Про землю они говорили. Мол, будет земли передел. А где передел? По-прежнему всё осталось.

Сплюнул царь Николай I от обиды. Глянул в лицо солдату. «Дурак, конечно, дурак. Вот и морда какая противная». Обозлился, обиделся царь. Прекратил он прогулку. Быстрым шагом пошёл по двору. Идёт, о солдате думает. «Дурак, дурак. А может, просто хитрый солдат попался?!»

Подошёл государь ко дворцу. Смотрит, на карауле стоит солдат. Другой, конечно. Сменился прежний.

Понравился чем-то солдат государю. Хотел Николай I солдату задать вопрос. Однако не решился, не задал. Лишь бровью, как ворон крылом, повёл. Лишь глазом недобрым глянул.