Поединок сердец - Карен Хокинс

Она замерла, не дыша. Было рискованно спрашивать о таких деталях, особенно если тон голоса подразумевал, что ответ будет непременно положительный. К ее радости, он просто пожал плечами:

— Я к вам зайду, когда вернусь.

Ее сердце подскочило. Когда он вернется, уж она постарается, чтобы одним разговором дело не ограничилось. Она едва могла скрыть свою радость.

— Значит, тогда и поговорим.

Поклонившись, Александр вышел, двигаясь с той животной грацией, что приводила ее в дрожь. Она смотрела ему вслед, пока могла видеть, как он идет вверх по лестнице, а потом повернулась и выглянула в окно. Низко над горизонтом все еще клубились грозовые тучи, в воздухе висел запах дождя.

Джорджина зябко обхватила себя за плечи. Александр Маклейн бросал ей вызов, ее очаровательный и опасный соперник. Но и ее не назовешь обычной светской дамой; ей дано гораздо, гораздо больше. И она решительно не желала понимать значение слова «отказаться». Она отыщет способ вернуть Александра! Так или иначе, но он снопа будет принадлежать ей.

Она вышла из столовой с высоко поднятой головой.

Глава 5

Если у вас беда, деточки, не стоит делать вид, что ее нет. Не то ухватит за зад, стоит лишь отвернуться.

Час спустя Кейтлин сидела верхом, судорожно ухватившись за лошадиную шею обеими руками. Как же ее угораздило оказаться в таком дурацком положении?

Разумеется, ответ был ей прекрасно известен. Дело не обошлось без самодовольного самца шести футов трех дюймов росту, что восседал на лихом вороном скакуне. Ехал в пяти футах позади нее и веселился каждый раз, когда ее лошадь — норовистая гнедая кобылка, в упрямстве не уступающая самой Кейтлин, — делала прыжок, шарахаясь от очередной воображаемой опасности.

Пока что Кейтлин удавалось удержаться в седле, но лишь неимоверным усилием воли. Сжимая в руке поводья, она завистливо наблюдала за Салли, которая преспокойно ехала на низенькой, упитанной кобылке, двигающейся неторопливой иноходью. Салли могла даже перекинуться словом с лордом Кейтнессом, когда возникало такое желание, в то время как Кейтлин лишь натянуто улыбалась лорду Фолкленду, который буквально прилип к ней, едва она появилась в фойе. Кейтлин не осмеливалась издать и звука, так как ее внимание было всецело занято лошадью — только бы не поднималась на дыбы каждый раз, когда с дерева упадет лист!

— Кажется, там кролик? — воскликнул Фолкленд, указывая рукоятью кнута в направлении дальнего поля.

Лошадь Кейтлин — про себя она уже дала ей кличку Чертовка — при этом неожиданном жесте прыгнула в сторону. Кейтлин инстинктивно сжала колени, прильнула к шее лошади и дернула поводья.

Она действовала как любитель, но тем не менее прием оказался эффективным Чертовка сражалась не на жизнь, а на смерть, однако Кейтлин сумела отвлечь ее внимание от кнута Фолкленда.

Кейтлин снова и снова задавала себе вопрос — ну почему было не сказать конюшему, что ей нужна лошадка посмирнее, как Салли? Однако она знала почему; ей не захотелось показаться слабой перед Маклейном. Он стоял неподалеку и мог все слышать и, казалось, дожидался, что она попросит смирную лошадь. Разумеется, она смолчала.

Когда-нибудь собственная гордость доведет ее до погибели, думала Кейтлин. Не исключено, что прямо сегодня.

Она бросила возмущенный взгляд на Маклейна. Как обычно, он, казалось, не замечал ее присутствия. Склонив голову, он слушал, что говорит леди Кинлосс. Кейтлин видела его в профиль и могла в который раз любоваться твердой линией его подбородка, чувственными губами, прядью черных волос, падающей ему на лоб. Его кожа загорела намного больше, чем подобало модному джентльмену. По сравнению с бледным и изысканным лордом Дервиштоном Маклейн смотрелся диковато и даже несколько свирепо, словно его шотландские предки вышли не из замка, но явились из кузницы или прямо с поля битвы.

Однако четкая линия подбородка и смелое очертание носа безошибочно выдавали благородное происхождение. Кейтлин видела перед собой не заурядного человека, но мужчину, который мог похвастать и силой, и древностью рода. Он мог бы сидеть за роскошным обеденным столом красного дерева в самом богато отделанном доме, что ей приходилось видеть, однако теперь, восседая на едва объезженном вороном скакуне, был точь-в-точь спустившийся с гор разбойник!

Даже сейчас, гарцуя на лошади, по сравнению с которой ее Чертовка казалась просто капризным жеребенком, он был так элегантен, так грациозен, что любой другой мужчина мог бы удавиться от зависти.

Кейтлин взглянула на виконта Фолкленда. Тот без умолку болтал о бесчисленных лошадях, с которых ему довелось свалиться. Одет по последней моде — высокий заостренный воротничок сорочки, слишком широкие отвороты сюртука, бахромчатые манжеты и начищенные до блеска сапоги так и взывали к всеобщему восхищению. Даже жаль немного, решила она, снова устремляя взгляд на Маклейна как раз в тот момент, когда ему заблагорассудилось взглянуть на нее. Взгляд зеленых глаз так и прожег ее.

И когда их глаза встретились, Кейтлин пронзил укол неподдельного, чистого желания, окатил ее жаром с головы до пят. Те же чувства отразились и на его лице— желание и жаркая животная страсть.

Никогда не испытывала она потребности в чем-то большем. Он был вроде бы близко, но так бесконечно далеко! Их роман закончился, и все, что осталось, — его гнев и ее глубокая, страстная тоска.

Усилием воли она заставила себя отвести глаза, но боль не проходила, отчетливо напоминая о присутствии Маклейна. Когда Кейтлин вновь обрела дар речи, она объявила:

— Я проголодалась.

Фолкленд растерянно захлопал глазами, но быстро нашелся:

— И я тоже. Прошло… — Он сверился с карманными часами. — Прошло два часа с тех пор, как мы завтракали.

— Хочу чаю, — сказала Кейтлин.

Хоть этот вид голода она удовлетворит, если поест пирожных — целую гору, сколько весит сама.

— И я бы выпила чаю, — согласилась Салли и взглянула на Кейтнесса. — А вы?

— В горле совсем пересохло, — решительно ответил он.

Салли улыбнулась молодому графу, и Кейтлин вдруг словно оса ужалила. Хоть бы скачка закончилась наконец! Беспокойно ерзая в седле, она обратилась к леди Кинлосс:

— Далеко еще до Снейда?

Леди Кинлосс была раздосадована, что прервали ее проникновенную беседу с Маклейном.

— Еще миль пять.

«Боже правый, да я просто умру с голоду».