Сто чистых страниц - Сирил Массаротто

— Джулия, я все знаю о Шарлотте.

— Что ты знаешь? Что она сочиняет какую-то ерунду?

— Нет. Я знаю, что Шарлотта моя дочь.

Джулия стоит, окаменев. Она открывает рот, но не может выдавить ни звука.

— И не думай врать. Я уверен на сто процентов. Поэтому сначала ты уложишь Шарлотту и убедишься, что она успокоилась, а потом объяснишь мне все.

Она ненадолго уходит в спальню, потом возвращается и опускается на диван, не осмеливаясь взглянуть мне в глаза. Некоторое время она сидит неподвижно, потом внезапно заливается слезами.

— Мы с тобой уже расстались, когда я узнала, что беременна, — признается она, всхлипывая. — Решила не говорить тебе ничего. К тому же я была влюблена в Давида и не хотела портить отношения… Поэтому соврала, что он отец ребенка. Он верил до тех пор, пока я не родила. У меня начались схватки, он запаниковал, потому что был уверен, что я только на седьмом месяце. Я успокоила его, сказав, что такое часто случается. Все рухнуло, когда он спросил врача, почему недоношенного ребенка не положили в инкубатор. Тот ответил, что с ростом пятьдесят сантиметров и весом три триста девочку никак нельзя назвать недоношенной. Он сразу все понял и в тот же вечер бросил меня. А как ты догадался? Узнал, что у нее скоро день рождения, и все посчитал?

— Э-э-э… Ну да… Джулия, почему ты скрывала от меня?

— Потому что… не знаю… Не хотела с тобой жить.

— Слушай, я же не говорю, что надо жить вместе! Просто сказала бы, что у меня есть дочка.

— Я мечтала, чтобы у нее был свой дом и любящий отец. Я поменяла нескольких мужчин, пока не встретила Робби. Мне показалось, что с ним все будет хорошо, и через месяц мы обручились… Но он не ужился с ребенком. На самом деле это он выгнал меня…

— Как ты могла так поступить со мной?

— Я ничего ужасного не сделала! Хватит обвинять меня! Сам же не хотел ребенка, так зачем теперь читать мне мораль?

— Черт возьми, это моя дочь! И ты даже не сказала ей, кто ее отец?

— Я сказала, что у нее нет отца. Вот и все.

— Это чудовищно…

— Чудовищно другое. Сказать что? Ни один мужчина не хочет строить отношения с женщиной, у которой есть ребенок, понимаешь? Ни один, они все меня бросили!

— Наверное, с Робби так и произошло, но ты никогда не думала, что мужчины уходят не из-за ребенка, а из-за тебя? Только из-за тебя! Прекрати все сваливать на Шарлотту. Она замечательная, ты одна этого не замечаешь.

Глаза Джулии горят ненавистью. Такое чувство, будто она хочет меня убить.

— Раз она такая замечательная, занимайся ею сам. Она же твоя дочь! А я сваливаю, я так больше не могу!

Она хватает сумку и выбегает, разъяренно хлопая дверью.

Напуганная шумом Шарлотта выходит из спальни.

— Мама ушла?

— Да, решила немного прогуляться. Не волнуйся, я останусь с тобой. Пойдем, уложу тебя в кроватку.

Я беру Шарлотту на руки и прижимаю к себе так сильно, как только можно прижать ребенка, не причинив ему боли. Она целует меня в щеку, а я, с трудом удерживая слезы, глубоко вдыхаю аромат ее волос.

Моя жизнь перевернулась.

Теперь все будет по-другому.

Помню, когда у Солен родился ребенок, ее муж рассказывал о необыкновенном чувстве, охватившем его. Он говорил, что, становясь отцом, влюбляешься в свое дитя моментально, в ту самую секунду, когда впервые видишь его.

Мне тоже повезло, но по-другому: я стал отцом только что, но полюбил свою дочь значительно раньше.

Джулия ушла два дня назад, и от нее до сих пор нет вестей. Я срочно взял отпуск, но долго так продолжаться не может. К тому же Шарлотта постоянно задает вопросы, на которые я отвечаю уклончиво. Пока все нормально, но если Джулия не вернется…

Шарлотта должна узнать правду.

— Скажи, красавица, мама говорила тебе, кто твой папа?

— Она сказала, у меня нет папы. Хотя у всех девочек в садике есть!

— Знаешь, твоя мама ошиблась. У тебя есть папа.

— Да?

— Да, и… это я.

— Ты мой папа?

— Да.

— Правда?

— Правда. Я твой папа, а ты моя дочка. Моя замечательная дочурка.

Она бросается ко мне в объятия с криком «Ура!». Я боялся, что известие травмирует ее, но, кажется, обошлось. Хотя, может, она не совсем поняла, насколько это важно.

— Ты всю жизнь будешь моим папой?

— Да, Шарлотта. Всю жизнь.

— Папочка…

Нет, она все поняла.

Я кидаюсь к телефону. Хочу, чтобы они пришли прямо сейчас.

Первым приезжает Мик, следом за ним сестры. Сейчас они засыплют меня вопросами и упреками из-за того, что им пришлось сорваться в такой поздний час, к тому же всю дорогу они ужасно волновались, ведь я не объяснил, в чем дело. Поэтому, не давая им раскрыть рот, я ухожу в спальню и возвращаюсь, держа Шарлотту за руку.

— Шарлотта, познакомься, это Мари и Солен, мои сестры. Видишь, как они похожи друг на друга?

Близняшки неодобрительно смотрят на меня. Они наверняка недоумевают, зачем я их позвал и что это за нелепая встреча.

— А это Мик, мой лучший друг. Скажи Мари, Солен и Мику, кто твоя мама!

— Моя мама.

— Да, но как ее зовут?

— Джулия.

Сестры, как обычно, еле заметно морщатся, слыша это имя. Все трое сурово глядят на меня. Я предвкушаю, как они сейчас удивятся.

— А теперь скажи Мари, Солен и Мику, кто твой папа!

— Ты мой папа!

Близняшки смотрят то на меня, то на Шарлотту. В ответ на их удивленные взгляды я только пожимаю плечами и криво усмехаюсь, наклонив голову к девочке.

Сестры переглядываются и, как положено близняшкам, реагируют одновременно.

— Ой! Какая она миленькая! — наперебой восклицают они. — Иди, обними тетю, моя куколка!

Пока они осыпают малышку поцелуями и комплиментами, ко мне подходит Мик.

— Значит…

— Да.

— Доволен?

— Счастлив.

— Ну… ты теперь папа?

— Да, я теперь папа.

Джулия вернулась только вчера. Четыре дня отсутствия — это довольно много, но она извинилась, признавшись, что сама не понимает, почему так резко отреагировала.

— Ты сказал ей?

— Да.

— Как все прошло?

— Кажется, она довольна. Впрочем, я тоже.

— Ладно, держи вот это.

Она вынула из сумки большой коричневый конверт и протянула мне:

— Тебе надо заполнить бумаги, чтобы официально признать ее.

— Я… спасибо, Джулия. Спасибо огромное.

— Если хочешь, она будет жить неделю у тебя, неделю у меня.

— Да, это просто замечательно. Спасибо, что ты так понимающе отнеслась…

— Все нормально. И потом, так я смогу устроить и свою жизнь, я ведь вернулась к Робби.

Я пропустил мимо ушей последнюю фразу. Теперь меня волновало лишь одно — как можно чаще видеться с дочкой.

Сегодня вечером приехала Джулия и забрала Шарлотту. Не успела дверь закрыться, как в квартире воцарилась гробовая тишина.

Уже несколько часов я хожу туда-сюда, из спальни в гостиную и обратно. Шарлотты нет, но все напоминает мне о ней: ее любимое печенье в шкафу, пустая кроватка, разбросанные повсюду цветные карандаши.

Целая неделя ожидания.

Неделя… Как долго!

Чтобы поднять настроение, я решаю прибегнуть к помощи блокнота. Я, конечно, дал обещание пореже пользоваться им, но сегодня вечером мне хочется пережить что-нибудь забавное перед тем, как ложиться спать в пустой комнате. Завтра я начну новую жизнь и буду сдерживать свои желания.

А пока выберу хорошее воспоминание. О, нашел! В тот день Мик так смеялся, что теперь достаточно посмотреть со стороны, чтобы немного развеселиться. Итак, поехали.

- 51 -

Решили податься в мафиози?

Я все еще слеп и глух, но губы сами растягиваются в улыбку. Скорее, скорее!

Ну вот, наконец я в доме тетушки Мика. Она задумала сделать ремонт и поручила нам отодрать старые грязные обои и вынести ковры. Кажется, в то лето мне исполнилось семнадцать.

— Честное слово, если бы я знал, что тут столько работы, попросил бы у твоей тетушки гораздо больше денег!

— Прекрати жаловаться… Нам все равно больше нечем заняться! А так сможем отлично повеселиться на эти деньги!

— Ну конечно, тут и на одни выходные не хватит!

— Кошмар, какой ты зануда… Ладно, давай выйдем на воздух и немного передохнем.

Только мы усаживаемся в саду, как мне в глаз попадает солнечный зайчик от стеклянной двери соседского дома. Прикрывая глаза рукой, я пытаюсь разглядеть человека, стоящего на пороге и закуривающего сигарету, и узнаю в нем…

— Не может быть, месье Эрнандес!

— Учитель истории? Да ладно!

— Он самый, клянусь тебе!

— Подожди, в прошлом году, когда он вел у нас уроки, на нем всегда были потрепанные свитера и отвратительные вельветовые штаны… Это точно не он.

— Эй, месье Эрнандес, это вы?