Наш берег - Николай Якутский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ыгытов ехал вторым, полностью доверился Насте, а точнее — тому же Серому. Он сидел с заряженным ружьем в руках и рисовал в своем воображении близкую встречу со шпионами.
Шпионы допрашивают старика Балагура. А старик упрям, молчит, не отвечает на их вопросы. Тогда шпионы, рассвирепев, ведут его на расстрел. И как раз поспевают они с Настей. Одного шпиона он укладывает тут же, другого берет в плен живьем. А уже затем на сцене появляются пограничники...
Пурга секла ездоков, как мокрыми прутьями тальника. Настя закрылась воротником дохи. Иногда ее пугало сердитое рычание вожака Сениной упряжки — тот был привязан к ее нарте и при поворотах натыкался на нее мордой.
Шли собаки медленно, толкаясь, заплетаясь лапами. Но важно было, что все-таки шли...
Потом Настя почувствовала: она падает, летит как в бездну. Подняла голову и тут же инстинктивно втянула ее в плечи — нарта накренилась, и она покатилась кубарем по крутому откосу...
Снежные вихри, танцуя, смыкали свой круг, внутри которого лежала ошарашенная падением девушка. Вот она привстала на колени, пытаясь определить, где находится. Вьюга завывала наверху, высоко над головой. И ничего вокруг, кроме этого воя да снежной сумятицы. Настя понимала, что молчать нельзя — собаки удаляются, и даже если Сеня спохватится, не отыщет ее в этом бело-сером месиве. Кричала долго, до полного изнеможения. Сердце ее гулко билось, шуршали снежные плети, били со всех сторон...
Не иначе, упала она в глубокий яр ключа Буор-хая, что от поселка километров за сорок. Яр теперь наполовину забит снегом. Надо выкопать яму поглубже и улечься в нее, пока не замерзла.
И вдруг — не поверила себе — лает Серый! Да, да, это он, он где-то недалеко, он ведет упряжку сюда!
— Сеня! Ыгытов! — закричала она снова. — Серый! Сере-е-нький!..
Показалось...
Время текло. На помощь надежды уже не было. Настя горько заплакала. Много раз «снежная бабушка» путала ее в своих сетях, а Настя не пугалась — всегда ее скитания по тундре делили верные лохматые помощники. Они и согревали своим теплом, и придавали уверенности. А тут... Все пропало. Сеня деда не найдет и сам заплутает. Хорошо, ежели не упадет где-нибудь, как она, и не потеряет упряжек.
Опять мерещится собачий лай... Затуманенными, увлажненными глазами девушка видит: суется к ней волчья морда. Уши прижаты, раскрыта пасть. Настя даже не успела испугаться — это произошло стремительно — рядом с ней юлил, виновато поскуливая, Серый. Упряжные заливались... Обе упряжки здесь! А вон и Сеня Ыгытов. Молча подошел. От стыда и обиды Настя склонила голову, не смотрела на Сеню.
Молодой каюр замечает ее состояние и, ничего не говоря, помогает отряхнуть одежду от снега и ведет к нарте.
— Ничего, — произносит он, — с кем не бывает. Спуск-то какой был! Ух ты! Я еле-еле усидел. А твой Серый, когда заметил, что тебя нет, как вкопанный остановился. А уже пару верст отмахали, наверно. Вижу, такое дело. Говорю ему: «Ищи хозяйку».
Участие юноши еще больше растравило Настин стыд и досаду на себя. Она не может сдержать слез.
— Не надо, Настенька, успокойся. Поедем дальше, — говорит Сеня, будто это он во всем виноват. Он гладит ей плечи, заглядывает в глаза. Но от его ласковых прикосновений слезы у девушки текли пуще прежнего. Настя чувствовала себя маленькой и беспомощной девочкой. Ненароком взгляды их встретились, и они потянулись друг к другу... Непонятно, как получилось, — Сеня ее поцеловал, а она почему-то не рассердилась, не вспыхнула от негодования, не оттолкнула его, а прижалась к нему, словно найдя опору в опасную минуту.
Бесновалась, издеваясь и хохоча над молодыми людьми, «снежная бабушка». Они же не замечали ее наскоков. Потом опомнилась Настя:
— Чего же мы стоим?..
— Поедем, — сказал Сеня, заикаясь от волнения, — поедем скорее...
Выбравшись из яра, услыхали крики — кто-то погонял, поторапливал ездовых. Вскоре одна за одной выпорхнули из пурги несколько упряжек. Люди закричали наперебой:
— Глядите-ка, глядите! Вот они, наши беглецы!
— Вот они, герои наши!
Тут были Иван Алексеевич. И трое пограничников, которые в контору приходили, стояли, улыбаясь. И старик Кёстюкюн, приятель деда Балагура, тоже был тут.
— Спасибо, хоть живы, — говорил директор. — Об остальном еще потолкуем. В частности, с товарищем Ыгытовым серьезный разговор предстоит.
Но смущенный, виноватый вид молодых людей смягчил суровость директора. Он решил, что они оба раскаиваются в самовольном и рискованном своем поступке. Вон, гляди, как — не знают теперь, куда глаза деть!
Не догадывался, конечно, директор и все, кто с ним были, какую душевную бурю переживают сейчас Сеня-каюр и Балагурова внучка. Не знает никто, что здесь, в царстве удушающих белых вихрей, отыскали друг друга, встретились два горячих и нежных сердца.
Сеня Ыгытов ничего не говорит в оправдание. Парень необыкновенно тих и задумчив. Он пытается понять, почему раньше не замечал красоты и доброты Насти Балагуровой, почему ходил мимо своего счастья.
Лицом к лицу
Очнувшись, Кычкин прежде всего ощутил какую-то тяжесть на лице. Это был парашют, забросанный снегом. Попробовал шевельнуться — возникла боль в ноге. На шее и на груди — спутанные лямки строп. Нащупав кинжал на поясе, он начал резать их и постепенно восстанавливал в памяти недавно пережитое.
Сколько он здесь пролежал? Час? Несколько минут? Взглянул на светящийся циферблат: без четверти пятнадцать. Прыгал в 14.25. Каких-то десять минут, не больше, тому назад. Но если бы не парашют, закрывший лицо от снега, он уже вряд ли смог бы вот так отмерять время аккуратными дольками. Снег бы набился в рот и нос, прервал дыхание...
Осторожно согнул колено. Очевидно, повреждена стопа. Похоже, что все-таки перелом. Теперь следовало бы разуться и какую-никакую перевязку смастерить. Но сесть — это значило порушить то укрытие, которое образовал парашютный купол.
— Погоди, погоди, — сказал он себе. — Чуточку спокойствия.
Откинувшись на спину, он выпрямил поврежденную ногу и начал размеренно дышать, пытаясь хотя бы мысленно успокоить боль и обдумать свое положение.
Что-то трахнуло — показалось, над самым ухом.
— Выстрел? Неужто кто-нибудь из моих?.. Встретили нарушителей?..
Высвободив голову из-под парашютного шелка, он увидел в нескольких шагах от себя силуэт человека, бежавшего вдогонку за упряжкой. Скоро и нарту, и человека застлала пурга.
Кто это
