Наш берег - Николай Якутский

— Ты, старик, готовь упряжку. Я скоро поеду на озеро, которое ты называешь Чердак.

— Нельзя, нельзя, — возражает осторожно Балагур. — Ветер большой летает...

— Молчи, дурак старик! — супит Дылда мохнатые брови. — Я говорю!..

Путем не отдышавшись, не обогревшись, дед снова выполз из норы.

«Погибну с ними, — соображал он. — Уеду-ка сам. Уеду... Пусть они остаются. Иначе и упряжку замучают и сами замерзнут. Ишь ты, давай ему собак! В такую пургу...»

Слабым голосом вызывая ездовых по кличкам, дед как бы просил лаек помочь ему освободить их от снега. С большой неохотой поднимались псы и тут же норовили снова улечься в снег на прежнее место. Ругаться на них, приказать им громко старик не смел. Берёг остаток сил. Кое-как подняв, наконец, упряжных, он сел на занесенную снегом нарту, вздохнул, что оставил в берлоге чайник и оленьи шкуры.

Постромки натянулись, нарта сдвинулась... Хотя бы немного отъехать — и те двое уже не опасны ему. Пусть после ругаются, пусть грызутся между собой. Худые люди. Как волки голодные...

Из дыры, служившей входом в берлогу, высунулся Коренастый. Он завопил как ошпаренный. А Балагуру теперь все равно — нарту им не догнать. Собаки сейчас потянут, спасут его.

— Пать — фу-у! — крикнул старик как можно громче, чтобы этим криком взбодрить ездовых.

Потянули, потянули!.. Ты спасен, дед Балагур! Прочь, прочь от страшных пришельцев. Даже вой вьюги, даже холодный снег добрее их, чужаков! Снег согреет тебя, ветер соорудит крышу над головой, мороз отступится от тебя.

В спину Балагуру небольно что-то ударило. «Кинули они в меня чем?» — удивленно подумал он и, обмякнув, замешкавшись от удивления, упал, ткнулся лицом в сугроб и не почувствовал сразу, что не сможет подняться. Правое плечо горело огнем, ныло...

— Стой, стой! — раздался крик Коренастого. Лаяли и визжали собаки.

«Зачем они бьют собак? — думал Балагур. — Чем они кинули в меня? Помру я здесь... Замерзну я...»

Старик пытался позвать собак. Но голос плохо повиновался, и он скоро осознал безысходность своего положения, устало закрыл глаза.

...Чьи-то сильные руки оторвали от земли его голову, влили в рот глоток обжигающей жидкости. Сквозь смерзшиеся ресницы он увидел маленькую красную звездочку на шапке солдата. Он видел перед собой сына!

— Ты, Кырынас? — вымолвил он.

Человек с красной звездочкой обрадовался, что дед заговорил, но ответил по-якутски и вовсе неожиданное:

— Кычкин я, дедушка! Иннокентий Кычкин...

Сеня и Настя

Сене Ыгытову не терпелось сообщить новость о прибытии пограничников Балагуровой внучке. Ведь она зачинщица всей этой тревоги. Вот удивится-то, когда узнает, чьи следы обнаружила на побережье!

Метель слепила, колола лицо острыми иголками. Он пригибался, закрывал глаза рукавицей, но продолжал бежать.

Настя сидела на табуретке, чинила старые дедовы кянчи. Девушка очень старательно ухаживала за стариком, следила, чтобы всегда у него было белье на смену, накупила ему теплых цветных шарфов, носила из аптеки новые лекарства. Дед, бывало, даже ворчал: «Как за малым ходишь... А крепок я, еще с молодыми потягаюсь». «Перестань, перестань, — обрывала она, — лучше одевай-ка на собрание тот костюм, который я из райцентра привезла. Раньше ты обо мне заботился, а теперь я о тебе. Не люблю, дедушка, как ты споришь. Вот действительно что малыш-капризуля!»

Настя думала: скоро стихнет вьюга и поедет она искать деда, обязательно захватит эти кянчи и байковые портянки — первым делом старика переобуть, а то вовсю расхворается.

Кто-то дернул дверь и первой мыслью, заставившей Настю вскочить на ноги, была: «Вернулся дедушка! А у меня чай не подогрет...»

Увидя молодого Ыгытова, удивилась: «По такой погоде он по гостям ходит?»

Сеня широко улыбался.

— Привет, Анастасия! Ты молодец, я тебе скажу! Здорово, а?!

— О чем ты? Что-то не пойму...

Парень подскочил к ней, схватил за руку и потряс торжественно, будто с премией поздравлял.

— Чего ты? — спрашивает она недоуменно.

— Перед нами молодая героиня Анастасия Балагурова! — не унимался директорский каюр. — Ее грудь украсит орден! Или, по крайней мере, медаль.

Настя вырвала у него свою руку:

— Ты, парень, лишнего выпил, что ли?

— Погоди, погоди, сейчас все изложу, как на бумажке. Говори, ты первая видела на берегу следы?

— Какие следы? У Камня-Сердца? Ну...

— Ты слыхала самолет в тумане? Ты! Так вот, — Сеня понизил голос до свистящего шепота, — знай же, это иностранный самолет был. Поняла? Иностранный! И шпионы с него прыгали на парашютах! Эх, — он с размаху наградил себя звонкой оплеухой, — дурак я, почему сразу не догадался? А ты молодчина, Анастасия. Проявила бдительность. Пограничники к нам прибыли — они будут ловить твоих шпионов, — заключил он.

Насте стало жарко от внезапно нахлынувшего волнения. А тут еще этот парень все хватает и жмет ей руку — вот-вот обниматься начнет, такой восторженный и сияющий.

— Постой!.. — вздрогнула она. — А дед?

— Что дед? — спрашивает каюр. — И ему, наверно, объявят благодарность или тоже дадут медаль. Это уже посмотрит правительство.

— А дедушка мой? — повторяет Настя. Она готова разреветься и уже вовсе не походит на героиню.

— Ты почему это? — морщится парень как от незрелой морошки. — От радости нюни распустила? Не годится!

— Так ведь дедушка там, на Камне-Сердце. Ему что будет? Если они его убьют?..

Теперь Сеня начал что-то соображать. Он опустился на лавку и отвел в сторону растерянный взгляд.

— Семен... — говорит Настя нетвердым голосом, но уже без слез. — У тебя собаки дома?

Каюр кивнул.

— Ты смелый парень, — продолжила Настя. — Все говорят, что ты смелый парень...

Сеня потупился от этого комплимента и не догадывается, куда клонит Балагурова внучка.

— Ты поедешь со мной выручать дедушку? Если он... если его...

— Сейчас прямо? — вскакивает каюр. — Что ты, что! Директор не разрешит мне.

Девушка отворачивается, всхлипывает. Ыгытов замирает — он не выносит ничьих слез. И выпаливает отчаянно:

— Собирайся! Я быстро!... — Голос его обрывает стук захлопнувшейся двери.

Встреча в тундре

Серый скулил, недовольно крутил хвостом, как бы говоря: «Мои обязанности, конечно, собачьи — выполнять волю хозяйскую... Но у меня имеется свое мнение насчет предстоящей поездки». Насте некогда