Мёртвые воды Талой - Алексей Сергеевич Леус

бегаешь. Погубишь ты себя. Ещё и начальника ППС мне испортишь.

Никита с Алексеем ворвались в морг словно два урагана, но пока причин для беспокойства не было. Михаил Иванович пилил кого-то в соседнем кабинете, а санитары как раз собирались раздевать труп Красина, но вместо этого ошалело на него пялились.

– Парни, салют, как дела?

– Дарова. Нормально дела, только вот… – и один из санитаров указал на пол.

На полу лежали три пули.

– Вы достали? – поинтересовался Никита.

– Не, ничего мы не доставали. Они, видать, сами из него выпали.

Алексей усмехнулся, подобрав одну из пуль, выпачканную в тёмную, практически чёрную кровь.

– Первый раз вижу, чтобы пули сами из тела выпадали.

Они посадили труп на каталке, оперев его спиной о стену, чтобы лучше осмотреть.

– Михаил Иванович сильно занят?

– Вскрытие.

– Понятно. Как будет минутка, пусть подойдёт. Мы здесь подождём, – Никита остановил санитаров, собравшихся уносить тело, – Этого пока оставьте здесь.

Пожав плечами, один санитар скрылся в соседнем кабинете, второй пошёл за пакетом.

– Пули выпадают, видал?

– Да, чем дальше, тем фантастичней. Я ещё вчера обратил внимание, крови из него очень уж мало вытекло. Уверен, что он этот, как его, вурдалак? – с сомнением кивнул на труп Алексей.

– Ещё как уверен. Не знаю только, как мы будем Иваныча уговаривать голову ему отпилить.

– Обыкновенно. Хорошим коньяком. Мать моя женщина! Чтоб ты сдох! – Алексей отпрянул от трупа.

– Тьфу, напугал, – Никита подошёл ближе и у него мороз пошёл по коже – Даня сидел с открытыми глазами и весьма осознанным взглядом.

Медленно осмотрев полицейских, вурдалак потянул плащ, посмотрел на аккуратное отверстие от пули и скривил губы.

– Новый плащ испортили. Сволочи, – пожаловался Данил.

Алексей достал пистолет, направив на внезапно ожившего мертвеца.

– Ты кто нахрен такой? В тебе пуль как в мишени! Никита, он ожил!

– Это, Алексей, вурдалак и пистолет тебе не поможет, – Никита достал наручники, – Пока он не очухался, надо его спеленать как вчера.

– Снова вы, – спокойно констатировал вурдалак, – надоели вы мне. Одежду испортили, избили ни за что. Какой поганый народец пошёл.

– Смотри, он ещё жалуется. В суд подай, там тебя выслушают! Руки давай. Э, Даня, давай без закидонов, если не хочешь, чтобы мы в тебя снова стрелять начали.

В этот момент появился санитар:

– Ёпти, он что, живой?!

Воспользовавшись мгновением, вурдалак бросился на Алексея, сильно ударив его головой о стену, вывернув руку отобрал пистолет и с силой бросил его в Никиту, попав в плечо.

Пятясь назад, Никита успел выстрелить лишь раз. Выстрел сбил вурдалака, уронив на одно колено, но уже в следующее мгновение он прыгнул вперёд, нанося ему чудовищной силы удар кулаком в грудь. Храбрый следователь полетел на пол, позабыв и о пистолете, и о вурдалаке, пытаясь вдохнуть и вообще, понять где он.

Мёртвый Даня подошёл к замершему от ужаса санитару:

– Жить хочешь?

Тот кивнул головой.

– А вечно жить хочешь? Чтобы пули тебя не брали, чтобы время над тобой было не властно? Говори!

– А? Я? Хочу-хочу.

– Попроси меня! Ну, проси же!

– Что просить?

– Проси подарить тебе жизнь вечную!

Санитар снова кивнул:

– Прошу… Подари жизнь… Вечную.

– А теперь от Бога откажись. Крест выброси! Ну!

Санитар трясущимися руками сорвал крестик и бросил на пол.

– Как пожелаешь! – и вурдалак прокусил бедолаге шею, крепко держа его руками.

На шум вышел Михаил Иванович.

– Что здесь происходит? Что вы там делаете? Эй!

Опьянённый свежей кровью вурдалак обернулся к патологоанатому. Сверкая безумными глазами он швырнул санитара на пол.

– Я отказываюсь от вскрытия!

– Как скажете, – развёл руками Михаил Иванович, – я ведь не настаиваю.

– Хорошо, – Даня показал испорченный плащ, – Плащ новый есть?

– Э, нет, откуда. Халаты есть, а одежду мы родственникам передаём.

– Плохо. Дождь пойдёт, вода затекать будет, – он сунул руку под одежду и протянул кулак Михаилу Ивановичу, – На вот. В следующий раз я эти пули вам вместо глаз вставлю.

Недовольно посмотрев в окно, вурдалак что-то пробубнил про «поганое солнце», набросил капюшон и вышел.

Врач бросился помогать находящемуся в обморочном состоянии санитару, а Никита, ругаясь как последний сапожник доковылял до начальника патрульно-постовой службы.

– Лёха, ты как, живой?

– Вот скажи мне, Никита, зачем я начальником становился, головой стены проламывать, а?

– Ты сам всюду лезешь, в каждую дырку затычка. Никто тебе не виноват.

– Где этот вурдалак долбаный? Ты его пристрелил?

– Не, Лёх, уделал он меня. Раз выстрелил, кхе-кхе, но ему до лампочки, только споткнулся. Блин, надеюсь, рёбра целые.

– Облажались мы с тобой, Никита. Надо было ОМОН из города вызывать. Вот же гадство какое, а! Вурдалак. Настоящий. Представь, что будет, наплоди он ещё таких вурдалаков? Мы одного никак прибить не можем, а если их с десяток появится?

– Надо было ему ещё вчера голову отрубить.

– Вчера я бы сам тебе не дал этого сделать. Ладно, поехали. Эту тварь надо найти.

– И купить топор побольше.

9

За осиной пришлось ехать в другой район, но оно того стоило, наделали кольев, и больших, и маленьких. Единственный, кого привлекать не стали – Семён. Понятно, что, если его жена вернётся, это будет уже не она, всё равно, заставлять его убивать Ольгу, это как-то не по-человечески.

Отметили девять дней, помянули, а на десятый, вечером, договорились собраться у Семёна. Иван приехал один, Василий взял с собой Наталью, Паша не пришёл, сославшись на болезнь, срочные дела и плохой гороскоп.

Семён гостям был не рад: много молчал, несколько раз пытался выпроводить, жаловался на головную боль, спину, порывы тошноты и колики. Стоило большого терпения перенести все эти стоны.

Время шло, ничего не происходило, беседа шла ни о чём, пустая болтовня, Наталья начала уговаривать Василия поехать домой, а сам Василий отчаянно боролся со сном, когда внезапно кто-то поскрёбся в окно.

– Слышали? – насторожился Иван, – Под окном кто-то скребётся.

– Нет там никого, – отрезал Семён, – показалось тебе.

Звук повторился, на этот раз настойчивее. В комнате царила полутьма, горел только светильник на стене. Василий подошёл ко второму окну, осторожно отодвинул край занавески, постоял и знаком подозвал жену.

– Ну что там, коты какие-нибудь? – Наталья посмотрела в окно и обомлела.

В паре метров от ближнего окна стояла Ольга! Словно живая – аккуратно подобранные под платок волосы, на лице лёгкая улыбка, прямая осанка, в красивом платье, которое Семён специально покупал для похорон. Она сделала шаг вперёд, легко постучала ноготками в окно и снова отступила.

– Семён, я пришла. Прости, что меня долго не было. Нам нужно было это время, дорогой мой.