Мёртвые воды Талой - Алексей Сергеевич Леус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никита с Алексеем ворвались в морг словно два урагана, но пока причин для беспокойства не было. Михаил Иванович пилил кого-то в соседнем кабинете, а санитары как раз собирались раздевать труп Красина, но вместо этого ошалело на него пялились.
– Парни, салют, как дела?
– Дарова. Нормально дела, только вот… – и один из санитаров указал на пол.
На полу лежали три пули.
– Вы достали? – поинтересовался Никита.
– Не, ничего мы не доставали. Они, видать, сами из него выпали.
Алексей усмехнулся, подобрав одну из пуль, выпачканную в тёмную, практически чёрную кровь.
– Первый раз вижу, чтобы пули сами из тела выпадали.
Они посадили труп на каталке, оперев его спиной о стену, чтобы лучше осмотреть.
– Михаил Иванович сильно занят?
– Вскрытие.
– Понятно. Как будет минутка, пусть подойдёт. Мы здесь подождём, – Никита остановил санитаров, собравшихся уносить тело, – Этого пока оставьте здесь.
Пожав плечами, один санитар скрылся в соседнем кабинете, второй пошёл за пакетом.
– Пули выпадают, видал?
– Да, чем дальше, тем фантастичней. Я ещё вчера обратил внимание, крови из него очень уж мало вытекло. Уверен, что он этот, как его, вурдалак? – с сомнением кивнул на труп Алексей.
– Ещё как уверен. Не знаю только, как мы будем Иваныча уговаривать голову ему отпилить.
– Обыкновенно. Хорошим коньяком. Мать моя женщина! Чтоб ты сдох! – Алексей отпрянул от трупа.
– Тьфу, напугал, – Никита подошёл ближе и у него мороз пошёл по коже – Даня сидел с открытыми глазами и весьма осознанным взглядом.
Медленно осмотрев полицейских, вурдалак потянул плащ, посмотрел на аккуратное отверстие от пули и скривил губы.
– Новый плащ испортили. Сволочи, – пожаловался Данил.
Алексей достал пистолет, направив на внезапно ожившего мертвеца.
– Ты кто нахрен такой? В тебе пуль как в мишени! Никита, он ожил!
– Это, Алексей, вурдалак и пистолет тебе не поможет, – Никита достал наручники, – Пока он не очухался, надо его спеленать как вчера.
– Снова вы, – спокойно констатировал вурдалак, – надоели вы мне. Одежду испортили, избили ни за что. Какой поганый народец пошёл.
– Смотри, он ещё жалуется. В суд подай, там тебя выслушают! Руки давай. Э, Даня, давай без закидонов, если не хочешь, чтобы мы в тебя снова стрелять начали.
В этот момент появился санитар:
– Ёпти, он что, живой?!
Воспользовавшись мгновением, вурдалак бросился на Алексея, сильно ударив его головой о стену, вывернув руку отобрал пистолет и с силой бросил его в Никиту, попав в плечо.
Пятясь назад, Никита успел выстрелить лишь раз. Выстрел сбил вурдалака, уронив на одно колено, но уже в следующее мгновение он прыгнул вперёд, нанося ему чудовищной силы удар кулаком в грудь. Храбрый следователь полетел на пол, позабыв и о пистолете, и о вурдалаке, пытаясь вдохнуть и вообще, понять где он.
Мёртвый Даня подошёл к замершему от ужаса санитару:
– Жить хочешь?
Тот кивнул головой.
– А вечно жить хочешь? Чтобы пули тебя не брали, чтобы время над тобой было не властно? Говори!
– А? Я? Хочу-хочу.
– Попроси меня! Ну, проси же!
– Что просить?
– Проси подарить тебе жизнь вечную!
Санитар снова кивнул:
– Прошу… Подари жизнь… Вечную.
– А теперь от Бога откажись. Крест выброси! Ну!
Санитар трясущимися руками сорвал крестик и бросил на пол.
– Как пожелаешь! – и вурдалак прокусил бедолаге шею, крепко держа его руками.
На шум вышел Михаил Иванович.
– Что здесь происходит? Что вы там делаете? Эй!
Опьянённый свежей кровью вурдалак обернулся к патологоанатому. Сверкая безумными глазами он швырнул санитара на пол.
– Я отказываюсь от вскрытия!
– Как скажете, – развёл руками Михаил Иванович, – я ведь не настаиваю.
– Хорошо, – Даня показал испорченный плащ, – Плащ новый есть?
– Э, нет, откуда. Халаты есть, а одежду мы родственникам передаём.
– Плохо. Дождь пойдёт, вода затекать будет, – он сунул руку под одежду и протянул кулак Михаилу Ивановичу, – На вот. В следующий раз я эти пули вам вместо глаз вставлю.
Недовольно посмотрев в окно, вурдалак что-то пробубнил про «поганое солнце», набросил капюшон и вышел.
Врач бросился помогать находящемуся в обморочном состоянии санитару, а Никита, ругаясь как последний сапожник доковылял до начальника патрульно-постовой службы.
– Лёха, ты как, живой?
– Вот скажи мне, Никита, зачем я начальником становился, головой стены проламывать, а?
– Ты сам всюду лезешь, в каждую дырку затычка. Никто тебе не виноват.
– Где этот вурдалак долбаный? Ты его пристрелил?
– Не, Лёх, уделал он меня. Раз выстрелил, кхе-кхе, но ему до лампочки, только споткнулся. Блин, надеюсь, рёбра целые.
– Облажались мы с тобой, Никита. Надо было ОМОН из города вызывать. Вот же гадство какое, а! Вурдалак. Настоящий. Представь, что будет, наплоди он ещё таких вурдалаков? Мы одного никак прибить не можем, а если их с десяток появится?
– Надо было ему ещё вчера голову отрубить.
– Вчера я бы сам тебе не дал этого сделать. Ладно, поехали. Эту тварь надо найти.
– И купить топор побольше.
9
За осиной пришлось ехать в другой район, но оно того стоило, наделали кольев, и больших, и маленьких. Единственный, кого привлекать не стали – Семён. Понятно, что, если его жена вернётся, это будет уже не она, всё равно, заставлять его убивать Ольгу, это как-то не по-человечески.
Отметили девять дней, помянули, а на десятый, вечером, договорились собраться у Семёна. Иван приехал один, Василий взял с собой Наталью, Паша не пришёл, сославшись на болезнь, срочные дела и плохой гороскоп.
Семён гостям был не рад: много молчал, несколько раз пытался выпроводить, жаловался на головную боль, спину, порывы тошноты и колики. Стоило большого терпения перенести все эти стоны.
Время шло, ничего не происходило, беседа шла ни о чём, пустая болтовня, Наталья начала уговаривать Василия поехать домой, а сам Василий отчаянно боролся со сном, когда внезапно кто-то поскрёбся в окно.
– Слышали? – насторожился Иван, – Под окном кто-то скребётся.
– Нет там никого, – отрезал Семён, – показалось тебе.
Звук повторился, на этот раз настойчивее. В комнате царила полутьма, горел только светильник на стене. Василий подошёл ко второму окну, осторожно отодвинул край занавески, постоял и знаком подозвал жену.
– Ну что там, коты какие-нибудь? – Наталья посмотрела в окно и обомлела.
В паре метров от ближнего окна стояла Ольга! Словно живая – аккуратно подобранные под платок волосы, на лице лёгкая улыбка, прямая осанка, в красивом платье, которое Семён специально покупал для похорон. Она сделала шаг вперёд, легко постучала ноготками в окно и снова отступила.
– Семён, я пришла. Прости, что меня долго не было. Нам нужно было это время, дорогой мой.
