Мёртвые воды Талой - Алексей Сергеевич Леус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем временем, вурдалак был даже не опасным хищным животным, а много хуже. Поднявшийся из могилы мертвец, жаждущий крови живых людей, их жизни, самой души, который, сколько бы людей ни сгубил, скольких бы от Бога ни отвернул, всё равно, никогда не утолит свою жажду. Нежить нельзя запугать, с ней невозможно договориться, она не может любить или быть благодарной. Нежить не нуждается в удобствах и комфорте, её нельзя купить или подкупить, у нежити нельзя выторговать свою жизнь. Вечное проклятие. Смерть. Алчная, неотвратимая, холодная и пустая.
Вот та истина, которая ускользнула от сознания людей, но для этих четверых постепенно начала возвращаться.
– Может он в кому от переохлаждения впал, а в тепле очнулся, – наконец подал голос Семён.
– Да прекрати ты уже! Врачи по-твоему идиоты? Ладно, ты нас за дебилов держишь, но у них работа такая, их обучали этому. Да и полицейские, думаю, не пальцем деланые.
– И врачи ошибаются…
– Паша, забей пока, пусть остаётся при своём мнении. Через два дня он его поменяет…
Иван поднялся и вскинул руку:
– Слышали?
Ребята переглянулись, затихнув.
– Что? Я кроме наших воплей ничего не слышал, – прошептал Паша.
– Тихо! – зашипел Иван, – Второй раз уже слышу. Мерзкий звук такой…
Через пару минут его услышали все. Что-то среднее между рёвом какого-нибудь моржа и синтезатора. Резкий, короткий как удар звук, от которого мороз побежал по коже.
– Это во дворе?
– С той стороны.
– Что за жуткое кряканье?
Семён хотел посмотреть в окно, но Василий его остановил.
– Здесь светло, посмотрим из другой комнаты.
Василий не сразу увидел фигуру человека, стоящего в кустах винограда, который оплетал арку во дворе, зато сразу узнал – Данил. Горящая на крыльце лампа освещала его довольно плохо, деталей рассмотреть было нельзя, но и так было понятно, что одет он как прежде, даже плащ не снял.
– Чтоб тебя! Даня?! – прошипел Иван, осторожно выглядывая из-за занавески, – Ты же помер, какого лешего ты сюда припёрся!
Паша выглянул, перекрестился и начал читать молитву, а Семён буквально прилип к окну.
– Ну что, Сёма, пойдёшь во двор? – шёпотом спросил Иван.
– Зачем?
– Ты же мечтал его по голове дубинкой стукнуть.
– Какой-то он стрёмный.
– Потому, что дохлый!
Вурдалак широко раззявил пасть и снова издал этот жуткий трубно-загробный вопль.
– Зачем он это делает?! – Паша достал нательный крестик и сжал его в руках, – Заткните его кто-нибудь.
– Ты чего в угол забился? – Вася бросил Паше в голову диванную подушечку, – А если бы мы его в чистом поле встретили?
– Мы на человека охотились, а это нежить! Что ты ему сделаешь, он уже умер.
– Вась, не гони на Пашу, я сам готов в штаны наложить. Мля, домой теперь как идти? Семён, прогони его.
– Каким образом? Кыш-кыш ему скажу?
– У тебя же ствол есть, шмальни по нему дробью. Если он и правда мёртвый, ему вреда не будет, а если живой, скрутим.
– Точно! – оживился Паша, – Стрельни в него!
– Вы совсем одурели? В посёлке стрелять, да ещё и в человека.
– Следаку позвонить надо, – прервал споры Василий, – Пусть полицейские сами в него стреляют.
– А если он уйдёт?
– Значит, надо сделать так, чтобы не ушёл! Алло, Никита, срочно собирай своих штурмовиков и дуй к нам. Мы у Семёна дома, калитка не заперта, залетайте с ходу, только сирены и маяки не включайте! Что? Данил здесь! Да, мёртвый, под виноградом стоит и жутко воет. Я постараюсь его задержать, бегом сюда!
– Видали, ментам приказывает. Вася, а ты его задерживать как собрался? – поинтересовался Семён.
Василий открыл окно и сел на подоконник.
– Даня! Дружище! Ты где пропадал? Мы тебя обыскались уже. Говорят, ходишь где-то по посёлку, живой-здоровый, а про друзей забыл. Нехорошо.
Вурдалак постоял с минуту и пройдя через двор, остановился метрах в пяти от окна.
– Это не твой дом.
– Точно подметил, не мой. И не твой, но ты же здесь. Может, расскажешь нам, чего хотел? Или так зашёл, о жизни поболтать?
Теперь Василий видел его совершенно чётко. Бледное лицо, лишённое мимики, на самом деле выглядело как лицо мертвеца, а вот глаза были другими. В гробу они были помутневшими глазами трупа, сейчас же выглядели вполне живыми, только красными, словно Данил неделю не спал, а потом ещё и песка в них насыпал, и жуткими.
– Семё-о-он. Мой друг.
– Ну да, когда-то им был. Ты к нему пришёл?
Вурдалак поднял руку и потрогал затылок.
– Веслом ударил. По голове. Друг, за что?
Пока Василий заговаривал зубы упырю, Семён все же достал ружьё и сейчас стоял молча, бледный, прижавшись к стене.
– Семё-о-он. Надо посмотреть, рану мою. Не заживает никак. Семён, темно здесь, пусти в дом. Рану осмотреть.
– Поздно ты пришёл, спит Семён давно. Ты бы и сам домой шёл, а? Давай, мы к тебе сами днём придём, ты где остановился?
– В гробу.
– Угу, это понятно, где же ещё тебе спать как не в гробу, самое место. Ещё бы ночами не шатался. А гроб-то где?
– В земле.
– Поговорили.
– Покойно там. Хорошо. Тихо. Семёну будет хорошо в гробу.
– Слыхал? – Вася обернулся к Семёну, – Хорошо там, покойно. Как тебе предложение?
– Смотри чтобы он тебя не цапнул, – проговорил тот одними губами.
– Похоже, я ему не интересен. Так что, Дань, встретимся завтра днём в «Пивной фантазии»?
Вурдалак как-то странно посмотрел Василию прямо в глаза, словно впервые его заметил и сделал шаг вперёд.
– Это не твой дом. Встретимся в твоём доме.
У Васи похолодело внутри. Куда-то не туда разговор поворачивает.
В этот момент мелькнули фары, зашуршали колёса автомобилей и уже через секунду в калитку ворвались шестеро вооружённых до зубов полицейских с Никитой во главе.
– На землю! Лежать! Мордой в землю, я сказал! Руки за спину!
Полицейские мгновенно окружили Даню, один из них ударил его прикладом автомата под колено, другой ловко вывернул руку и повалил на землю, лицом вниз, а третий уже подходил с наручниками. Всё произошло настолько стремительно, что четверо друзей даже испугаться не успели, но вот вурдалак успел.
Вывихнув себе левую руку, он одним движением перевернул тело, встав на
