Логофет Базилевса - Александр Сапаров

Осторожно уложив тело, вдоль стены иду дальше. У следующих дверей два охранника вглядываются в ту сторону, откуда я пришел.

– Вот же блин, подшумел, парней тренирую, а сам ни хрена не могу,- пронеслась мысль. В прыжке кидаю ножи и, бесшумно приземляясь у дверей, ловлю падающие тела.

– Нет, еще рано списывать себя,- говорю сам себе. За дверями слышно какое-то шевеление. Приоткрываю ее заглядывая с пола. У большой кровати на ковре лежит голая окровавленная девчонка, в тусклом свете светильника видны черные раны на месте сосков. Открытые глаза смотрят на меня, не моргая. Глубоко дышу несколько раз,

– Только спокойно, спокойно.

Бесшумно захожу в комнату.

Голый молодой парень сидит верхом на такой же обнаженной девушке с кляпом во рту и увлеченно вырезает ножом узор на животе.

Подхожу сзади и одним движением сворачиваю ему шею. Следующим движением ломаю шею девушке

– Прости милая, пусть лучше будет так, чем тебя завтра замучают до смерти.

Достаю нож и быстро отрезаю голову Диогена, тщательно вытираю кровь. Опускаю в заранее приготовленный мешок из тонкой кожи с засыпанной туда солью и кладу в заплечную торбу.

Поворачиваюсь и бегу на выход, убивая немногих, встречающихся на пути. Когда уже собирался уходить, с удовлетворением, обратил внимание, что в доме настала гробовая тишина.

На улицах все также кое-где догорали дома, часовых почти не было видно, также и у крепостных ворот проходили все, кому не лень, дождавшись, перерыва в редком хождении я проскользнул мимо стражи, мой путь теперь лежал рядом с половецкими кострами в недалекий лесок, где у нас были приготовлены схроны. Я с трудом отыскал это место, хотя восток уже алел, но в лесу по-прежнему было темно, хоть выколи глаз. Улегся в свой самый большой схрон, закрыл его сверху кучей ветвей и крикнул совой. Мне в ответ поочередно прозвучали девять откликов, а с края леса еще три.

Наконец, напряжение полностью отпустило меня, все были на месте и все целы. Теперь только ожидание. Если все сделано правильно, сегодня днем, или завтра к вечеру киевские полки, и половецкая орда отправятся в обратный путь.

Еще около часа прошло в ожидании, я лежал и жевал кусок вяленого мяса, когда издалека донесся шум, практически вой, Он становился все громче, по мере того, как к нему присоединялись голоса новых воинов, узнавших о смерти своих вождей. Спустя некоторое время шум стих, но затем возобновился с новой силой, был слышен звон оружия и крики.

– Надо, же дерутся между собой,- подумал я.

Вскоре, однако, и этот шум прекратился. Меня одолел сон, проснулся наверно уже после полудня, потому, что стало жарко и душно, но делать было нечего, надо ждать.

Так продолжалось до вечера, когда стало темнеть, и в схрон повеяло прохладой, я вылез оттуда и подал сигнал, вскоре все мои подмастерья стояли рядом. Выслушав их доклад, я поблагодарил их за службу. Мы осторожно вышли на опушку леса, у, находящегося от нас километрах в двух, Доростола никого не было. Войска ушли, только перед воротами догорал огромный костер, на котором они, по-видимому, сожгли своих убитых военачальников.

Я сидел в приемной Василевса, и снова на меня косились ожидающие приема знатные патриции. Но сегодня ждать мне не пришлось, меня пригласили пройти, почти сразу по приходу. Если бы взгляды могли прожигать, то во мне была бы куча дырок.

Я зашел в уже знакомый кабинет. Комнин не любил тронный зал, и пользовался им только для приема послов или пускания пыли в глаза восточным ханам, чуть не падающим в обморок от окружающего богатства.

А вот в кабинете все было достаточно просто без особых изысков.

Когда я зашел, там сидели Василевс и Великий Логофет. Меня встретили без церемоний и сразу пригласили присесть за стол. Было видно, что Василевс доволен. Он улыбался и шутил, чего я до этого никогда не видел. Обычно же Комнин с его подагрой всегда был раздражителен и зол. Потом он взял со стола две пачки бумаг. Одна была толщиной сантиметра два, вторая была такой толщины, что он с трудом ее мог поднять.

– Знаешь, что такое?- спросил он меня.

Я только пожал плечами и сказал:

– Нет, не знаю, Василевс.

– Вот эта толстая пачка бумаги это затраты на предстоящую военную операцию по борьбе с вторгшимся самозванцем. А вот эта тоненькая – это затраты на тебя и твоих теней.

Он повернулся к Великому Логофету:

– Ну, как Василий, тебе это нравится? Ты вообще хоть чего-нибудь ожидал от моей задумки.

Толстый потный мужчина встал, низко поклонился Василевсу и сказал:

– Ты как всегда оказался прав Величайший, признаю свою ошибку.

Комнин задумчиво крутил толстую грифельную палочку в руке:

– Может, мне заменить тебя Василий, Константин гораздо лучше тебя справляется с делами?

Я решил вступиться за своего коллегу.

– Василевс, разреши, я скажу слово в защиту логофета Василия.

Такого выражения на лице Василевса я еще не видел, он смотрел на меня так, как в наше время смотрели бы на инопланетянина, только, что спустившегося с небес в тарелке. Похожее выражение было на лице и у Василия.

– Ну, давай говори, а мы послушаем.

– Басилевс, это решение очень неразумно. Когда ты посылаешь меня, решить проблемы войны, другими путями, чем просто сражение, я это делаю, потому, что я воин, и знаю, что и как надо сделать. Где отыскать, то необходимое звено, после изъятия, которого у врага все рассыплется. А что будет, если я займу место Великого Логофета, я не знаю во дворце никого, у меня нет ни связей, ни знакомств, ни своих шпионов, среди слуг и знати. Мне просто не выполнить свои обязанности защитить тебя и твою семью. Я готов помогать логофету Василию, если это будет необходимо, но выполнять его работу не смогу еще долго.

– Моя речь была выслушана в молчании, после небольшой паузы Василевс с ехидцей произнес:

– Однако ты хорошо понимаешь обязанности Великого Логофета, хотя, как говоришь, никогда им не был.

– Василевс, это несложно понять, что надо делать, проблемы будут возникать во время выполнения этих решений.

– А что скажет логофет?- обратился Комнин к Василию.

Тот, по-прежнему глядя на меня удивленными глазами, сказал:

– Ты очень странный человек Константин, или ты такой на самом деле, или ты так хитер, что я даже не могу понять, в чем твоя хитрость. Хорошо, я согласен, чтобы ты, когда не занимаешься выполнением желаний Василевса, мог помогать мне в работе. Ты сам понимаешь, что у меня много проблем и много помощников, но я согласен иметь еще одного. Надеюсь, что года тебе хватит, чтобы хотя бы немного войти в курс дела и действительно, немного разгрузить меня, взяв руководство отдельными вопросами.

Мы договорились с ним вновь увидеться, и Василий ушел.

Веселость Комнина сняло, как рукой, он опять был серьезен и сосредоточен.

– Действительно,- сказал он, – ты странный тип, любой на твоем месте с удовольствием бы наблюдал, как я высказываю плохое мнение про его соперника в работе.

А ты ухитрился, не сказав ни слова похвалы, одобрить работу Василия.

Я то добивался совсем другого, но ты меня переиграл.

– Василевс, я понимаю причины, по которым ты бы хотел, чтобы мы следили друг за другом, а не занимались общими делами, но это контрпродуктивно, будет гораздо лучше, если мы вместе будет решать те проблемы, которые ты поставишь перед нами.

Я понимаю, что говорить тебе, что я никогда не предам тебя, просто глупо, хотя это действительно так. Все равно ни один умный человек этим словам никакого значения не придаст, а будет верить только поступкам. Но может просто довериться здравому смыслу, мне нет причин делать это, меня вполне устраивает мое положение.

– Понимаешь Константин,- задумчиво сказал Комнин,- как ни странно я верю тебе, но подумай, ты со своими тенями вскоре станешь очень сильным фактором во дворце. Ведь эти тени воспитывались тобой и слушаются только тебя. Я немолод, и могу в любой момент умереть, а мне хочется, чтобы мой сын стал Василевсом после меня. А ведь перед ним у тебя никаких обязательств нет, и если ты захочешь, то утопишь дворец в крови, и сам будешь править Империей, ты очень сильный и амбициозный человек, чтобы ты не говорил. Так, что подумай, что тебе надо сделать, чтобы мысли о твоей предполагаемой будущей измене меня не тревожили.

Владимир Всеволодович смотрел из окна своего терема на Днепр. Холодный осенний ветер рябил воду, и даже с окна были видны барашки волн. Со двора доносился гомон дворни, занимающейся будничными делами. А ему делать ничего не хотелось. Этим летом его война не удалась, он напрасно старался убедить себя, что делал все правильно. Ведь, если бы удалось посадить на трон в Царьграде своего зятя, это был бы предел его мечтаний, от возможных перспектив захватывало дух. Но, увы, Комнин переиграл его, и теперь голова глупого Диогена торчит на пике на крепостной стене Константинополя, напоминая всем, как опасно дразнить Василевсов. А его дочь, уже видевшая себя Императрицей ромеев не выходит из своего терема и готовится постричься в монастырь. Когда в Киев, неделю назад, вощли его рати, в гневе, он хотел вновь вести их к Дунаю, и только слова советников остановили эту глупость. Половецкие улусы пошли ниже по течению Днепра, с ним даже никто не захотел встретиться. А, действительно, зачем встречаться, ведь это на пиру у его дурного зятя, погибло двенадцать ханов и их ближайших родственников. Три рода полностью обезглавлены. Теперь и там начнется еще одна чехарда смертей, и половцам будет не до него и его войн. А воеводы, их родня также косо смотрит на него, считая, что это непродуманное решение Мономаха привело к гибели их глав семейств.