Стихотворения - Иван Бунин

СВЯТИТЕЛЬ

Твой гроб, дубовая колода,Стоял открытый, и к немуВсе шли и шли толпы народаВ душистом голубом дыму.

А на доске, тяжелой, черной,Был смуглый золотой оклад,Блистал твой образ чудотворныйВ огнях малиновых лампад.

И, осеняя мир десницейИ в шуйцу взяв завет Христа,Как горько ты, о темнолицый,Иссохшие смыкал уста!

СЛОВО

Молчат гробницы, мумии и кости,—Лишь слову жизнь дана:Из древней тьмы, на мировом погосте,Звучат лишь Письмена.

И нет у нас иного достоянья!Умейте же беречьХоть в меру сил, в дни злобы и страданья,Наш дар бессмертный — речь.

ЗАЗИМОК

Сивером на холодеОбжигает желуди,Листья и кору.Свищет роща ржавая,Жесткая, корявая,В поле на юру.

Ходят тучи с ношею,Мерзлою порошеюСтало чаще дуть,Серебрятся озими —Скоро под полозьямиЗадымится путь,

Заиграет вьюгою,И листву муругуюПонесет смелейПо простору вольному,Гулу колокольномуСтонущих полей!

Пустыня в тусклом, жарком свете…

Пустыня в тусклом, жарком свете.За нею — розовая мгла.Там минареты и мечети,Их росписные купола.

Там шум реки, базар под сводом,Сон переулков, тень садов —И, засыхая, пахнут медомНа кровлях лепестки цветов.

АЛЕНУШКА

Аленушка в лесу жила,Аленушка смугла была,Глаза у ней горячие,Блескучие, стоячие,Мала, мала Аленушка,А пьет с отцом — до донушка.Пошла она в леса гулять,Дружка искать, в кустах вилять,Да кто ж в лесу встречается?Одна сосна качается!Аленушка соскучилась,Безделием измучилась,Зажгла она большой костер,А в сушь огонь куда востер!Сожгла леса АленушкаНа тыщу верст, до пенушка,И где сама девалася —Доныне не узналося!

ИРИСА

Светло в светлице от окна,Красавице не спится.За черным деревом луна,Как зеркальце, дробится.

Комар тоскует в полутьме,В пуху лебяжьем знойно,А что порою на уме —И молвить непристойно.

Ириса дышит горячо,Встает… А ножки босы,Открыто белое плечо,Смолой чернеют косы.

Ступает на ковер онаИ на софу садится…За черным деревом луна,Склоняясь, золотится.

СКОМОРОХИ

Веселые скоморохи,Люди сметливые,Поломайтесь, позабавьтеСвет боярина!Скучно ему во палате!Днем он выспался,Шашки, сказки да побаскиУж приелися.На лежаночке в павлинахСел он, батюшка,В желтом стеганом халате,В ярь-мурмулочке.Шибче, шибче, скоморохи!Ишь как ожил он!Глаза узкие, косыеЗасветилися,Все лицо его тугоеСмехом сморщилося,Корешки зубов из ротаЗачернелися…Ах, недаром вы, собаки,Виды видывали!Шибче, шибче! Чтоб соседиНам завидовали!

МАЛАЙСКАЯ ПЕСНЯ

L'eclair vibre sa fleche…[5]

Чернеет зыбкий горизонт,Над белым блеском острых волнЗмеится молний быстрый блескИ бьет прибой мой узкий челн.

Сырой и теплый ураганПроносится в сыром лесу,И сыплет изумрудный лесСвою жемчужную красу.

Стою у хижины твоей:Ты на циновке голубой,На скользких лыках сладко спишь,И ветер веет над тобой.

Ты спишь с улыбкой, мой цветок.Пустая хижина твоя,В ненастный вечер, на ветру,Благоухает от тебя.

Ресницы смольные смежив,Закрывши длинные глаза,Окутав бедра кисеей,Ты изогнулась, как лоза.

Мала твоя тугая грудь,И кожа смуглая гладка,И влажная нежна ладонь,И крепкая кругла рука.

И золотые позвонкиВисят на щиколках твоих,Янтарных, твердых, как кокос,И сон твой беззаботный тих.

Но черен, черен горизонт!Зловеще грому вторит гром,Темнеет лес, и океанСверкает острым серебром.

Твои уста — пчелиный мед,Твой смех счастливый — щебет птяц,Но, женщина, люби лишь раз,Не поднимай для всех ресниц!

Ты легче лани на бегу,Но вот на лань, из тростников,Метнулся розовый огоньДвух желтых суженных зрачков:

О женщина! Люби лишь раз!Твой смех лукав и лгал твой рот —Клинок мой медный раскаленВ моей руке — и метко бьет.

Вот пьяные твои глаза,Вот побелевшие уста.Вздувает буря парус мой,Во мраке вьется блеск холста.

Клинком я голову отсекВ единый взмах от шеи прочь,Косою к мачте привязал —И снова в путь, во мрак и ночь.

Раскалывает небо гром —И озаряет надо мнойПо мачте льющуюся кровьИ лик, качаемый волной.

СВЯТОГОР И ИЛЬЯ

На гривастых конях на косматых,На златых стременах на разлатых,Едут братья, меньшой и старшой,Едут сутки, и двое, и трое,Видят в поле корыто простое,Наезжают — ан гроб, да большой:

Гроб глубокий, из дуба долбленный,С черной крышей, тяжелой, томленой,Вот и поднял ее Святогор,Лег, накрылся и шутит: «А впору!Помоги-ка, Илья, СвятогоруСнова выйти на божий простор!»

Обнял крышу Илья, усмехнулся,Во всю грузную печень надулся,Двинул кверху… Да нет, погоди!«Ты мечом!» — слышен голос из гроба.Он за меч, — занимается злоба,Загорается сердце в груди, —

Но и меч не берет: с виду рубит,Да не делает дела, а губит:Где ударит — там обруч готов,Нарастает железная скрепа:Не подняться из гробного склепаСвятогору во веки веков!

Кинул биться Илья — божья воля.Едет прочь вдоль широкого поля,Утирает слезу… ОтнялаРусской силы Земля половину:Выезжай на иную путину.На иные дела!

СВЯТОЙ ПРОКОПИЙ

Бысть некая зимаВсех зим иных лютейша паче.Бысть нестерпимый мраз и бурный ветр,И снег спаде на землю превеликий,И храмины засыпа, и не токмоВ путех, но и во граде померзахуСкоты и человецы без числа,И птицы мертвы падаху на кровли.Бысть в оны дни:Святый своим наготствующим теломОт той зимы безмерно пострада.Единожды он нощию приидеКо храминам убогих и хотеСогретися у них; но, ощутившеПриход его, инии затворяхуДверь перед ним, инии же егоБияху и кричаще: — Прочь отсюду,Отыде прочь, Юроде! — Он в углеПсов обрете на снеге и соломе,И ляже посреде их, но бегошаТе пси его. И возвратися пакиСвятый в притвор церковный и седе,Согнуся и трясыйся и отчаявСпасение себе. — БлагословенноГосподне имя! Пси и человецы —Единое в свирепстве и уме.

СОН ЕПИСКОПА ИГНАТИЯ РОСТОВСКОГО

Изрину князя из церкви соборныя в полнощь…

Сон лютый снился мне: в полно́чь, в соборном храме,Из древней усыпальницы княжо́й,Шли смерды-мертвецы с дымящими свечами,Гранитный гроб несли, тяжелый и большой.

Я поднял жезл, я крикнул: «В доме богаВладыка — я! Презренный род, стоять!»Они идут… Глаза горят… Их много…И ни един не обратился вспять.

МАТФЕЙ ПРОЗОРЛИВЫЙ