Скандал - Аманда Плейтелл

- А что ты предприняла в ответ? - поинтересовалась Мадж, поднося бокал к тонким, ярко напомаженным губам.

- Я решила бороться с ней её же оружием, - ответила Джорджина. - Мой доверенный человек нанял частного сыщика, который ведет за ней наружную слежку. Мы устраиваем липовые летучки и обсуждения в моем кабинете. Никогда больше не говорим там о каких-либо важных делах. Выражение "коридоры власти" я понимаю теперь таким образом, что только в коридорах можно обсуждать что-либо, не опасаясь, что тебя подслушают. Но все мои силы по-прежнему уходят на то, чтобы выпускать отличную газету. В конечном итоге цифры красноречиво говорят сами за себя. Как, впрочем, и доходы от продажи.

- А кто-нибудь из твоего окружения знает насчет тебя и Белинды? спросила Мадж.

- Нет, Мадж, кроме вас я никому не рассказывала, - ответила Джорджина. - Та система, которую мы называем Флит-стрит, ещё не готова воспринять бисексуального главреда.

- Не могу с уверенностью сказать, что ты права, - промолвила Мадж. Взять, например, всех этих звезд кино и шоу-бизнеса. Или даже политиков-лейбористов. Времена, когда людей увольняли из-за нетрадиционной сексуальной ориентации, давно канули в Лету. Порой мне кажется, что ты хочешь сохранить отношения с Белиндой в тайне лишь потому, что сама до сих пор не разобралась в собственных чувствах.

Джорджина отвела глаза; ей не в первый раз уже показалось, что Мадж видит её насквозь.

- Наверно, вы правы, - задумчиво ответила она. - Возможно, дело и правда во мне самой. Сделав наши с ней отношения достоянием гласности, я поневоле взвалю на себя определенные обязательства, а я вовсе не уверена, готова ли я к этому. Больше мне в этом признаться некому, Мадж, но вся беда в том, что мне не достает рядом настоящего мужчины. Это очень трудно объяснить, но...

- Я все понимаю, моя милая. Но бояться тебе нечего. Шарон не сможет тебя выдворить. Мы прекрасно знаем, какие доказательства нужны для того, чтобы тебя уличить. Либо фотографии, где вы с Белиндой лежите голышом в одной постели, либо собственноручно подписанные Белиндой показания. Оба события представляются мне в равной степени невероятными. Но Шарон, конечно, противница весьма серьезная. - Чуть помолчав, Мадж продолжила: Ее волнует только одно - всеобщее признание. Я не очень люблю сплетничать про своих бывших коллег, но скажу тебе вот что. Как-то раз Шарон разоткровенничалась и рассказала мне про свое детство, о том, что она росла в семье третьей по старшинству из четверых детей. У неё была младшая сестра и двое старших братьев. После этого рассказа я стала лучше понимать некоторые поступки этой женщины.

Джорджина смотрела на неё во все глаза. Мадж отпила шампанского и продолжила:

- Судя по словам Шарон, сестренка её была худенькая и хорошенькая, тогда как сама Шарон была совершенно неинтересной толстушкой. Мать махнула на неё рукой, лишь время от времени советуя сесть на очередную голодную диету или принимать таблетки для похудания, и даже отец не мог совладать с её буйным нравом. Ей всегда приходилось либо громко визжать, либо расталкивать других детей локтями, чтобы обратить на себя внимание. Вот почему она и теперь такая крикливая и сварливая. Таким образом, она выделяется среди всех прочих.

Мадж снова отпила шампанского. Джорджина терпеливо слушала.

- Братья Шарон выбились в люди, один стал адвокатом, второй - врачом. Оба преуспевали, и Шарон отчаянно завидовала их успеху. Отец Шарон тоже был человеком весьма зажиточным. Скобяными изделиями торговал. В роскоши семья не купалась, но жили они в достатке. В младшей дочери отец души не чаял, тогда как Шарон росла гадким утенком. Даже близкие друзья не находили её красивой. Вот почему она всегда стремилась самоутвердиться. И этим объясняется её дурной нрав.

- Объяснить это можно, Мадж, - согласилась Джорджина, - но простить вряд ли. В её возрасте уже давно пора перестать винить родителей за плохое воспитание и научиться самой отвечать за свои поступки.

- Не забывай, Джорджина, она очень коварная женщина, - сказала Мадж. Никому ведь и в голову не могло прийти, что она способна возглавить "Дейли". Она долго вынашивала замысел, каким образом подсидеть старого Роджерса, и наконец добилась своего. Стала первой женщиной, занявшей пост главреда газеты национального масштаба. Но ей и этого мало. Знаешь, кстати, почему ей так хочется наложить лапу на "Санди Трибьюн"? По одной-единственной причине: твоя газета - самая прибыльная из всех прочих, входящих в группу "Трибьюн".

- Я знаю, - со вздохом кивнула Джорджина. - Мы за один день приносим большую прибыль, чем "Дейли" за три. И наши тиражи растут, в то время как её суммы её продаж неуклонно падают. Это ведь показательно, да? Значит, мы идем правильным путем, а Шарон просто гробит свою газету.

- Я не очень люблю сплетничать про своих бывших коллег, - повторила Мадж, - но скажу тебе вот что. Шарон всегда держит в нижнем ящике своего стола бутылку водки и горстями глотает таблетки для похудания. Поговори с этой её красоткой - Рокси. Она по уши влюблена в твоего редактора отдела новостей и очень падка до дешевого шампанского. Чтобы выудить у неё все тайны, ему, возможно, даже не придется с ней спать.

Подали горячее. Мадж, как всегда, заказала себе свежую рыбу, слегка поджаренную в масле.

Когда женщины покончили с едой, метрдотель лично забрал тарелку Мадж, а несколько минут спустя вернулся с изящно упакованным свертком.

- Ужин для Генри, мадам, - сказал он с учтивым поклоном. - Передайте ему от меня сердечный привет.

Генри звали кота Мадж, почти столь же легендарного, как и она сама.

Пит Феретти вихрем ворвался в кабинет Шарон, и с убитым видом распростерся на софе.

- Конченый я человек, - провозгласил он полным горя голосом. - Никто меня не любит.

Шарон заставила себя оторваться от раскрытых на столе гранок и улыбнулась, пытаясь скрыть раздражение. Она прекрасно понимала, что ей придется пострадать минут десять, прежде чем Хорек перестанет ныть, и они перейдут к делу.

- Пит, лапочка, - сказала она ангельским голоском. - Но ведь я тебя люблю! - И Пол тоже.

- Пол не в счет, - жалобно протянул Феретти. - Мы с ним уже сто лет дружим. Он мне скорее брат, нежели любовник. Да и в любом случае он мне разонравился.

Тут Пит пустил слезу и Шарон принялась его утешать. Наконец, устав от этого занятия, она спросила:

- Скажи, дорогой, как там продвигается наша слежка? Чем занимается эта стерва?

- Ничем примечательным, - с понурым видом ответил Пит, недовольный, что Шарон уделила его горю так мало внимания. - Микрофон в её кабинете работает изумительно, но разговоры она ведет один скучнее другого. Одна работа у неё на уме, и больше ничего в жизни не существует. От её летучек челюсть сводит. Полная скукотища, не то, что у тебя, босс. Приходит она в девять утра, выпивает совсем мало, наркотиков не употребляет, уходит со службы между восемью вечера и полуночью. Иногда заходит после службы в "Последний шанс" перехватить стаканчик-другой с этим задавакой Майком Гордоном. Или засиживается допоздна за ужином с друзьями, после чего едет домой.

- А как насчет её телефонных звонков? - нетерпеливо воскликнула Шарон, закуривая очередную сигарету.

- Мы все фиксируем. Ничего особенного - дела да друзья и знакомые. Есть, правда, один особенно близкий друг, женщина по имени Белинда Грин. Так вот, она иногда даже остается у Джорджины на ночь.

- Вот оно! - торжествующе завопила Шарон, яростно молотя кулаком по столу. - Она же лесбиянка, мать ее! Гребаная лесбиянка! Я хочу, чтобы их засняли. Мне нужны фотографии, на которых эти бл...ди трахаются. Ты понял?

Феретти поежился и неловко втянул голову в плечи.

- Вообще-то, Шарон, лесбиянки не трахаются. В строгом смысле слова.

- Все равно, - отрезала она. - Пусть на снимках будут вибраторы, искусственные фаллосы - что угодно. Мне нужны улики - понял?

- К сожалению, квартира у Джорджины такая, что сделать подобные фотографии необычайно сложно. Дом стоит на оживленной улице, там даже машины ставить нельзя. А, значит, неоткуда вести постоянное наблюдение. На окнах её ставни, так что подсмотреть, что делается внутри - невозможно. Мы можем лишь наблюдать за теми, кто входит и выходит из парадного. Пока навесить на неё нечего.

- Черт бы её побрал! - истерично завизжала Шарон, в бешенстве колотя по столу уже обоими кулаками. - Слушай ты, гомик хренов! Если ты не принесешь мне улики против этой суки, я тебя сгною заживо. Ты понял?

Получив от секретаря Шарон вызов явиться к боссу в шесть часов, новый редактор отдела моды пришла в ужас. Настолько, что позвонила знакомому владельцу модного салона и попросила прислать ей новый наряд на один вечер.

Уже с половины шестого Тара уединилась в туалете и принялась колдовать над своей внешностью. В тысячный раз засомневалась, стоило ли накладывать такую темную, почти черную помаду. И в очередной раз успокоила себя тем, что она хорошо гармонирует с цветом лака на ногтях. Черные, тончайшей шерсти, брюки от Гуччи обтягивали её бедра, а между ними и нижним краем топа с лайкрой оставалась полоска голого тела шириной около дюйма. Кожа модного пиджака была настолько мягкой, что Тара всерьез опасалась повредить её, всего лишь согнув руку в локте. А ведь уже завтра костюм должен вернуться в салон, целым и невредимым. Расхаживать в туфлях на четырехдюймовых платформах она уже давно привыкла, поэтому и в туфлях на шпильках от Джил Сандерс чувствовала себя вполне свободно.