Наш общий друг. Часть 1 - Чарльз Диккенс

— Кто же сомнѣвается, что у Гаффера нѣтъ недостатка въ умѣньѣ отыскивать то, что онъ находитъ? — возразила миссъ Аббе.

— Умѣнье подготовить то, что онъ потомъ находитъ, — вотъ оно что, можетъ быть, — проговорилъ Райдергудъ, лукаво покачавъ головой.

Миссъ Аббе еще больше нахмурилась, а онъ мрачно покосился на нее.

— Когда ты плаваешь по рѣкѣ чуть ли не съ каждымъ приливомъ и отливомъ и отыскиваешь въ ней мертвыхъ людей, мужчинъ и женщинъ, такъ ты много пособишь своему счастью, миссъ Аббе, если сначала стукнешь человѣка по головѣ, а потомъ столкнешь его въ воду.

— Боже милосердый! — невольно вскрикнула миссъ Поттерсонъ.

— Помните мои слова! — продолжалъ Райдергудъ, выставляя впередъ голову черезъ дверку, чтобы за прилавкомъ было слышно каждое его слово, ибо голосъ его звучалъ такъ хрипло, точно въ горлѣ у него застряла швабра. — Ужъ я говорю вамъ, миссъ Аббе! Попомните мои слова. Я подстерегу его, миссъ Аббе. Я подведу его къ расчету. Хоть черезъ двадцать лѣтъ, а ужъ подведу. Чего ради ему спускать? Изъ за дочери, что ли? У меня у самого есть дочь.

Сказавъ это и договорившись до полнаго опьяненія злобой, какого въ немъ не замѣчалось въ началѣ разговора, мистеръ Райдергудъ взялъ свою кружку и, шатаясь, отправился въ общую комнату.

Гаффера тамъ не было, но засѣдало довольно многолюдное сборище воспитанниковъ миссъ Аббе, вполнѣ покорявшихся ей. Когда пробило десять часовъ, миссъ Аббе появилась въ дверяхъ и, обратившись къ одному изъ гостей, человѣку въ полинялой красной курткѣ, сказала: «Джорджъ Джонсъ, вамъ пора домой. Я обѣщала вашей женѣ, что вы будете возвращаться въ десять часовъ». Джонсъ тотчасъ же всталъ, пожелалъ всей компаніи доброй ночи и вышелъ. Въ половинѣ одиннадцатаго миссъ Аббе опять заглянула въ распивочную и сказала: «Вилльямъ Вилльямсъ, Бобъ Глеморъ и Джонитонъ, вамъ всѣмъ пора отправляться». И Вилльямсъ, Глеморъ и Джонитонъ съ такою же покорностью распрощались и улетучились. Но удивительнѣе всего было то, что когда одинъ толстоносый гость въ лакированной шляпѣ, послѣ долгаго колебанія приказалъ мальчику принести еще стаканъ джину съ водой, миссъ Аббе явилась сама вмѣсто требуемаго джина, и объявила рѣшительно: «Капитанъ Джоси, вы уже выпили, сколько вамъ полагается». И капитанъ не протестовалъ ни однимъ словомъ; онъ только потеръ себѣ обѣими руками колѣни и уставился въ каминъ. Тутъ заговорила остальная публика: «Да, да, капитанъ, миссъ Аббе правду говоритъ. Послушайтесь миссъ Аббе». Но покорность капитана не ослабила бдительности миссъ Аббе, а только еще больше изощрила ее. Оглянувъ покорныя лица своей школы и замѣтивъ двухъ молодыхъ людей, которымъ тоже не мѣшало сдѣлать внушеніе, она обратилась къ нимъ со словами:

— Томъ Тутль, молодому человѣку, который черезъ мѣсяцъ собирается жениться, надо идти домой и ложиться спать. А вамъ, мистеръ Джекъ Моллингъ, нечего подталкивать его; я знаю, что ваша работа начинается съ ранняго утра; значить, и вамъ время уходить. Идите же, друзья мои, съ Богомъ, Доброй ночи.

Тутль покраснѣлъ и взглянулъ на Моллинга; Моллингь тоже покраснѣлъ и взглянулъ на Тутля, какъ бы спрашивая, кому подняться первому. Они поднялись, наконецъ, оба заразъ и, широко осклабившись, вышли въ сопровожденіи миссъ Аббе, въ присутствіи которой остальная компанія улыбаться не дерзала.

Маленькій половой въ бѣломъ фартукѣ, съ высоко засученными рукавами рубашки, представлялъ собою только намекъ на возможность присутствія въ немъ физической силы и находился тутъ единственно для проформы. Ровно въ часъ ночи, когда запиралась таверна, всѣ еще остававшіеся въ ней посѣтители отправились по домамъ въ наилучшемъ по возможности порядкѣ. Миссъ Аббе стояла въ это время у своей дверки за прилавкомъ, какъ бы производя смотръ своей командѣ. Всѣ пожелали ей доброй ночи, и она пожелала доброй ночи всѣмъ, кромѣ Райдергуда. Разсудительный мальчикъ-половой, который, по своей должности, тоже провожалъ уходившихъ, убѣдился при этомъ въ глубинѣ своей души, что Райдергудъ окончательно изгнанъ изъ Шести веселыхъ товарищей съ лишеніемъ всѣхъ правь.

— Бобъ Глиббери, — сказала мальчику миссъ Аббе, — сбѣгай къ Гексаму и скажи его дочери, что мнѣ нужно съ ней переговорить.

Бобъ Глиббери побѣжалъ и вернулся съ примѣрной быстротой.

Вслѣдъ за нимъ явилась и Лиззи, какъ разъ въ тотъ моментъ, когда одна изъ служанокъ Товарищей подала на столикъ миссъ Аббе, стоявшій у камина, ужинъ изъ сосисокъ съ тертымъ картофелемъ.

— Здравствуйте, мой дружокъ, — сказала, обращаясь къ Лиззи, миссъ Аббе; — не хотите ли скушать кусочекъ?

— Нѣтъ, миссъ, благодарю. Я уже поужинала.

— Да и я, кажется, сыта, — проговорила миссъ Аббе, отодвигая блюдо нетронутымъ, — сыта по горло. Я разстроена, Лиззи.

— Мнѣ очень жаль васъ, миссъ.

— Такъ зачѣмъ же вы меня разстраиваете, скажите на милость? — спросила рѣзко миссъ Аббе.

— Я васъ разстраиваю? Я, миссъ?

— Да, да! Не смотрите на меня съ такимъ удивленіемъ. Мнѣ слѣдовало бы начать съ объясненія, но я всегда приступаю къ дѣлу прямо. Я, вы знаете, горячка… Бобъ Глиббери, заложи дверь на засовъ и отправляйся внизъ ужинать.

Съ проворствомъ, которое, повидимому, было вызвано скорѣе страхомъ передъ хозяйкой, чѣмъ жадностью къ ѣдѣ, Бобъ повиновался, и было слышно, какъ заскрипѣли его сапоги куда-то внизъ къ руслу рѣки.

— Лиззи Гексамъ, Лиззи Гексамъ! — заговорила миссъ Поттерсонъ, когда онъ ушелъ; — скажите, часто ли я доставляла вамъ случай уйти отъ отца и пристроиться къ дѣлу?

— Часто, миссъ Аббе.

— Часто? Да, часто. А между тѣмъ выходитъ, что говорить съ вами объ этомъ — все равно, что говорить съ желѣзной трубой самаго большого изъ морскихъ пароходовъ, которые плаваютъ мимо Товарищей.

— Но право, миссъ Аббе, — проговорила Лиззи, въ смущеніи, — это только потому такъ выходитъ, что съ моей стороны было бы неблагодарностью бросить отца, а я не хочу быть неблагодарной.

— Признаться, я просто стыжусь себя за то, что принимала въ васъ участіе, — сказала миссъ Аббе почти съ раздраженіемъ. — Да я бы, кажется, и не заботилась о васъ, не будь вы такая красавица. Ахъ, Лиззи, зачѣмъ вы не уродъ?

На такой трудный вопросъ Лиззи могла отвѣтить только взглядомъ извиненія.

— Но, къ сожалѣнію, вы не уродъ, — начала опять миссъ Аббе, — а потому и говорить объ этомъ нечего. Неужели вы хотите сказать, что поступаете такъ не изъ упрямства?

— Не изъ упрямства, миссъ, увѣряю васъ.

— Значитъ, это твердость характера. Такъ, кажется, вы это зовете?

— Да, миссъ Аббе, я твердо рѣшилась.

— На свѣтѣ еще не бывало упрямыхъ людей, которые бы сами сознавались въ своемъ упрямствѣ. Я бы, кажется, созналась, будь я упряма. Но я только вспыльчива, а это другая статья. Лиззи Гексамъ, Лиззи Тексамъ! подумайте еще разъ. Знаете ли вы все дурное, что говорятъ о вашемъ отцѣ?

— Знаю ли я все дурное, что говорятъ о моемъ отцѣ? — повторила дѣвушка, широко раскрывая глаза.

— Знаете ли вы, какимъ обвиненіямъ подвергается вашъ отецъ? Знаете ли вы, какія подозрѣнія падаютъ на вашего отца?

Мысль о томъ, что составляло ремесло ея отца, всегда жестоко угнетала дѣвушку, и при этихъ словахъ миссъ Аббе она тихо потупила глаза.

— Скажите же, Лиззи: знаете вы что-нибудь? — продолжала миссъ Аббе.

— Прошу васъ, скажите мнѣ, миссъ, въ чемъ состоятъ эти подозрѣнія? — спросила Лиззи, немного помолчавъ и не отводя глазъ отъ пола.

— Это не легко разсказать дочери, но разсказать все-таки надо. Есть люди, которые думаютъ, что вашъ отецъ помогаетъ умирать тѣмъ, кого находитъ умершими.

Радость услышать вмѣсто правды то, что, по ея глубокому убѣжденію, было однимъ лишь пустымъ, ни на чемъ не основаннымъ подозрѣніемъ, до такой степени облегчила, хоть и не надолго, наболѣвшую грудь Лиззи, что миссъ Аббе, взглянувъ на нее, удивилась. Дѣвушка быстро подняла глаза, покачала головой и съ торжествомъ, почти со смѣхомъ, сказала:

— Кто это говоритъ, тотъ совершенно не знаетъ моего отца.

«Она принимаетъ это очень спокойно», подумала миссъ Аббе. «Она принимаетъ это съ необыкновеннымъ спокойствіемъ».

— Быть можетъ, — продолжала Лиззи, вдругъ что-то вспомнивъ, — быть можетъ, это говоритъ человѣкъ, который сердитъ на отца, который даже грозился отцу… Не Райдергудъ ли это, миссъ?

— Да, Райдергудъ.

— Да? Онъ работалъ вмѣстѣ съ отцомъ, но отецъ разошелся съ нимъ, вотъ онъ и мститъ теперь. Отецъ разссорился съ нимъ при мнѣ, и онъ тогда очень разсердился. И еще вотъ что, миссъ Аббе… Но только обѣщаете ли вы никому не говорить, безъ крайней необходимости, о томъ, что я сейчасъ вамъ скажу?

Она нагнулась къ миссъ Аббе, чтобы сказать что-то шепотомъ.

— Обѣщаю, — отвѣчала миссъ Аббе.

— Это случилось въ ту ночь, когда отецъ нашелъ тѣло Гармона, немного повыше моста. Мы возвращались домой, и въ это время откуда-то изъ темноты, пониже моста, вынырнулъ Райдергудъ въ своей лодкѣ. Всякій разъ, когда отецъ находилъ тѣло и когда потомъ разыскивали преступника, я думала — очень часто думала: не Райдергудъ ли совершилъ убійство и не далъ ли онъ нарочно моему отцу найти трупъ? И тогда мнѣ казалось, что грѣшно такъ думать. Но теперь, когда онъ хочетъ свалитъ грѣхъ на отца, теперь я вспомнила тогдашнія свои мысли и думаю, не такъ ли оно и вправду было? Неужто это правда? Неужто это подозрѣніе мнѣ внушено самимъ умершимъ?