Добыча - Эндрю Фукуда

Из толпы выступает крупный мужчина, с округлым, колышущимся животом. Мое сердце замирает — но только на секунду. Нет, этот огромный человек не может быть моим отцом. Он некоторое время нас рассматривает, а потом откидывается назад, прижав согнутые руки к бокам, и разражается хохотом, громким и полным жизни. Он идет к нам, и его фигура по мере приближения кажется все огромнее. На полпути, у верхней точки моста, он, широко улыбаясь, распахивает объятия.

— Добро пожаловать в Миссию, — произносит он низким звучным голосом. — Мы вас ожидали.

Он отступает на несколько шагов. Его присутствие действительно подавляет, харизма льется из него дождем. Его огромный силуэт заслоняет восходящее солнце, становится холоднее, но только на секунду — он быстро отходит, как будто понимает это. Его улыбка блекнет, и он переводит взгляд с одного на другого, очевидно пытаясь понять, кто лидер. Его глаза, не останавливаясь на Сисси, переходят с Эпафа на меня. Он задерживает взгляд на мне, потом опять смотрит на Эпафа, наконец поворачивается ко мне и снова улыбается до ушей.

— Меня зовут Крагмэн. Очень рад знакомству. Не могу описать, в каком я восторге от нашего знакомства! — он протягивает мне руку, и моя ладонь полностью исчезает в ней. Рука у него мощная, массивная, но с мягкой и гладкой, как у женщины, кожей.

— Пойдемте? — он отходит в сторону и медленно поднимает руку, указывая направление.

Мост изгибается под нами, как радуга, и ведет нас в море улыбок.

Сначала мы ступаем на мост осторожно, но радостное настроение и желание узнать, что же нас ждет, возрастает. Сисси и мальчики выросли в Куполе и никогда раньше не оказывались в толпе, поэтому они напряженно останавливаются на верхней точке моста. Отсюда мы можем чувствовать запахи еды — каких никогда раньше не ощущали. В животе у нас урчит.

— Это должна быть она! — кричит Бен. — Просто обязана! Земля Молока и Меда, Плодов и Солнца, — он дергает Сисси за рукав. — Это же то место, правда? То место, куда Ученый обещал привести нас?

Она не отвечает, но я вижу, как увлажняются ее глаза.

— Это ведь правда, да? — спрашивает Дэвид.

Наконец она едва заметно кивает:

— Может быть, но нам все равно надо…

Но это все, что Дэвид и Джейкоб хотели услышать. Они тут же хватают нас за руки и тянут на другую сторону моста.

Толпа расступается — не полностью, — чтобы дать нам пройти. Мы протискиваемся сквозь местных, и они тянут руки прикоснуться к нам, им не терпится похлопать нас по спине и плечам. Все радостно кивают и сверкают ослепительными, невероятно белозубыми улыбками. Куда бы мы ни посмотрели, везде встречаем приветливые взгляды и кивки. Бен дергает меня за руку. Я поворачиваюсь и вижу, что по щекам у него струятся слезы. Он говорит что-то, но я не могу расслышать ни слова из-за шума вокруг. Я наклоняюсь и успеваю разобрать:

— Земля Молока и Меда, Плодов и Солнца, мы должны…

Мне кажется, он прав. Солнце поднимается над нами и припекает все жарче, заливая светом гору, деревню и толпу улыбающихся людей. Я слышу радостный смех, такой громкий, что даже мои кости вибрируют в такт. Сисси улыбается мне чистой, как небо, улыбкой. Я никогда не чувствовал ничего подобного. Будто я вернулся домой.

15

Крагмэн ведет нас по главной улице деревни, вымощенной кирпичом и брусчаткой. Он увлечен своей ролью экскурсовода, объясняя названия новых для нас вещей и звуков. Вблизи видно, что домики хорошо построены: фундамент и первый этаж каменные, а верхние этажи деревянные. На подоконниках дикие цветы в маленьких керамических горшочках — разноцветные ряды лилий, люпинов, герани, ноготков и резеды. Все аккуратно, чистенько, ярко и в полном порядке. Множество лиц — преимущественно молодые девушки — смотрит на нас из высоких сводчатых окон. Другие девушки идут вслед за нами. Те, кто постарше, смотрят на меня и перешептываются.

Эпаф крутит головой в разные стороны с того момента, как мы сюда пришли. Он раньше никогда не видел девушек, кроме Сисси, и такое множество женщин стало для него потрясением. Он пялится на них огромными остекленевшими глазами и нервно улыбается.

Крагмэн показывает нам главные здания деревни: склады, больницу, дом плотника, родильный дом, дом портных. Все они ненамного больше местных домов. Когда мы покидаем северную часть деревни, дома заканчиваются, как и мощеная дорога, уступающая место возделанной земле. В воздухе стоит запах крови, мяса и навоза. Несколько небольших хижин стоят посреди поля. «Бойня», — говорит, не глядя туда, Крагмэн. Мы идем дальше мимо полей, где поднимаются ровные ряды того, что Крагмэн называет кукурузой, картофелем и капустой; мимо садов, где растут яблоки, груши и сливы. Между ними ходят люди, издали кажущиеся маленькими, как муравьи.

Когда мы огибаем заросли ежевики и поле ржи, неожиданно показывается ледниковое озеро. Вода в озере кристально чистая. Разноцветные камни сверкают на мелководье у берега. Налетает порыв горного ветра, зеркальную поверхность озера подергивает рябь, разбивая перевернутое отражение гор, облаков и неба. К небольшому причалу, построенному из скрепленных стволов деревьев, привязано несколько лодок. К этому моменту наши животы начинают урчать от голода просто оглушительно. Крагмэн улыбается и ведет нас обратно на деревенскую площадь, срезая путь через зеленые луга.

Нас отводят в большой обеденный зал, заставленный рядами пустых столов и скамеек. Молоденькие девушки приносят из кухни еду и шепотом называют каждое блюдо, украдкой поглядывая на нас. Мы жадно набрасываемся на все, что они ставят на стол. Даже я, хоть кашель и разрывает мою грудную клетку, не могу сдерживаться. Глаза у меня слезятся, с носа капает в тарелку, голова кружится и гудит, будто в ней стая пьяных комаров. Но я все равно уплетаю за обе щеки. Каша, яичница с беконом, булочки. Так девушки называют блюда, которые ставят перед нами. Остальные стоят снаружи, прижимаясь лицами к окнам, чтобы как следует нас рассмотреть. Все такие симпатичные и молоденькие.

Как будто что-то щелкает внутри меня. Странно. Почти все здесь — женщины. И все очень молоды.

Я смотрю на эти юные лица, которые буквально протискиваются в окна. Маленькие дети, младшие подростки, подростки. Подавляющее большинство — женского пола. Мальчиков мало, и ни одного старше семи-восьми лет.

Совсем другую картину я вижу здесь, в обеденном зале. Вместо молоденьких девушек по периметру комнаты стоит примерно дюжина мужчин, лысеющих и пузатых, от сорока до пятидесяти лет. Ни один из них не похож на моего отца. Все они рыхлые и носят бороды, а отец всегда был мускулистым и гладко брился. В дальнем углу я вижу двоих особенно толстых мужчин. Они стоят по обе стороны от Крагмэна, которого, кажется, покинула вся его веселость. Ни тени улыбки на лице, толстые руки сложены на груди. Он что-то произносит, всего слово или два, и один из мужчин направляется на улицу.