Репортажи со шпилек - Жанна Голубицкая

Я узнаю, что многие таджики и узбеки приезжают в столицу семейными парами. Подобные пары обеспеченные москвичи часто нанимают в загородные дома в качестве прислуги. Дети у таких супругов, как правило, оставлены дома на попечение родни. На родину регулярно высылаются деньги и посылки. При определенном везении азиатка может устроиться официанткой в бар или ресторан.

— Это хороший заработок, — поясняет Рисалат. — Там на одних чаевых шиковать можно. Но в общепите другие сложности. Во-первых, возьмут, только если хорошо знаешь русский и симпатичная. Во-вторых, если уж взяли и тебя вдруг захотел хозяин заведения или какой-нибудь начальник поменьше, отказать нельзя — тут же выгонят. Конечно, если замужняя узбечка или таджичка устроится на такую работу, она тут же потеряет мужа. Узнает — прибьет! Ни один восточный мужчина не потерпит жену-официантку в злачном заведении. Но если муж остался дома, еще можно попытаться скрыть, где работаешь… Кстати, те узбечки, у кого мужья остались на родине, в Москве часто находят себе мужчин. Но, в отличие от киргизок, не дают всем подряд, а живут с кем-то одним. Иногда даже делают никях, чтобы бога не гневить. Узбечки и таджички часто бывают очень красивые, стройные, большеглазые. Поэтому нас любят не только свои, но и кавказцы, и русские. Пойдем, я тебя с Нигяр познакомлю из колготок, она с одним богатым армянином уже второй год крутит.

Нигяр — таджичка, причем необыкновенной красоты. Правильные черты лица, точеная фигурка, роскошные волосы — будто сошла со старинной персидской миниатюры. Так и вспоминается: глаза как миндаль, губки как гранат, зубки как жемчуг… Сказочная красавица трудится в отделе чулочных изделий. Радостно обнимает Рисалат: они не совсем землячки, зато близкие подруги.

— Ты такая красивая! — не удерживаюсь я от комплимента.

Нигяр не смущается. Видно, уже привыкла: в Москве от нее многие теряют голову.

— Я, когда в Москву приехала, хотела устроиться в какой-нибудь клуб или ресторан — танцы восточные исполнять. Я танец живота даже у себя в городе лучше всех исполняла, хотя это у нас, таджичек, в крови. У нас и мамы, и даже бабушки танцуют, как шахские наложницы. А я в своем родном городе все конкурсы танцевальные выигрывала. У меня семья не очень строгая, танцевать не запрещали. Даже муж был не против, чтобы я здесь выступала. Под его присмотром, конечно. Мы же вместе в Москву приехали. Но, оказалось, в московских ресторанах танцуют только русские девушки, там большая конкуренция. Им очень большие чаевые отстегивают, так они за место могут глотку перегрызть. И переспать со всем начальством клуба или ресторана. Пришлось в торговый центр идти, тут много наших. Сначала уборщицей была, потом подружилась с местными менеджерами. Вот, теперь сюда поставили.

— Ты про Армена расскажи, — встревает Рисалат и показывает на меня. — Она — наш человек, мужу не сдаст.

— Муж мой работает на стройке в Московской области, с понедельника по пятницу. Ночует там в доме, который строит, со своей бригадой. А на меня еще год назад местный бизнесмен глаз положил, армянин. У него тоже жена, детей четверо. Но влюбился в меня — стал в рестораны звать, туда-сюда. Ну и стала я с ним встречаться, он мужик неплохой оказался. Денег подкидывает, подарки. А делов-то всего — раз в неделю с ним ночь провести на съемной хате. Он перед женой тоже боится спалиться. И мой ни о чем не догадывается. Вот так и живем. Но Армен уже целый год меня не бросает, хотя баб тут в магазине — завались! И каждая готова с ним переспать, денег всем не хватает.

— А дети есть? — спрашиваю я о самом больном.

— Дочка шести лет, она дома с моими родителями. Больше детей пока не могу себе позволить. И так денег едва хватает. Родители старенькие, брат младший, дочка в первый класс пошла, все покупать для школы надо.

— А если случайно залетишь? А вдруг от Армена?

— Уж чему-чему, а предохраняться Москва меня научила. А случайно… Пойду на аборт. Вон на Белорусской есть хорошая клиника, недорогая. Там даже врачи все наши, со Средней Азии. Стыдно ли, что мужу изменяю? Нет. Не от хорошей же жизни! Да и он наверняка спит с какой-нибудь деревенской бабой на этой стройке своей. Русские бабы таджиков любят, потому что они чистые и почти непьющие. А мужики и рады стараться, им-то можно. У нас, кстати, многоженство не запрещено, если мужчина может обеспечить всех своих жен. Но это по нашим временам, наверное, только султаны могут… Эх, если б мой был султан, — смеется Нигяр, — сидела бы я дома в Таджикистане и ноги бы моей здесь не было. И не надо было бы мне ни арика, ни шмарика!

Туркменки: господин назначил меня старшей…

— Туркменки — отдельная история, — говорит Рисалат. — Чтобы приехать в Россию, им нужна виза. Поэтому туркменок в Москве мало. Они либо учатся в вузах, либо туристки. Но есть и такие, кто попадает тут в гарем.

— Куда? — моему удивлению нет предела.

Рисалат рассказывает мне, что владелец местного ресторанчика, русский мужчина по имени Михаил, некоторое время назад влюбился в туркменку по имени Мухаббат. Она в столице у дяди гостила, а дружила с девушками из торгового центра. Тут-то ее Миша и углядел. И так она его зацепила, что Михаил выправил ей документы и оставил у себя в доме.

— Женился, что ли?

— Нет, жениться на туркменках нельзя. Он потом на русской девушке женился, но Мухаббат осталась как бы старшей женой. Да он тебе сейчас сам все расскажет!

Михаила, полного мужчину лет тридцати с небольшим, мы находим в кабинете за ресторанным двориком торгового центра. Он тепло приветствует мою провожатую: «Рисалатка, как сама? Как Бахтияр?» Похоже, в этом торговом центре все живут как одна большая многонациональная семья. Узнав, что я собираюсь обсуждать не бизнес, не налоги и не кризис, а любовь, Михаил заметно оживляется:

— Вы про Мухаббатку? Я горжусь своей старшей женой — умница, красавица, отличная хозяюшка и в постели ласковая. К тому же, это отличная сделка! Мухаббат могла бы обойтись мне недешево, задумай я с ней официально отношения оформлять. По их законам, если иностранец хочет жениться на туркменке и вывезти ее из страны, он должен пятьдесят тысяч долларов в государственную казну перечислить. Как за крутую иномарку! Но Мухаббат была уже разведена и с ребенком, поэтому дядя мне ее «за так» отдал. Мы в ЗАГС не ходили, только никях у муллы сделали — она попросила. Ее сынишку я к себе взял, отличный пацан! И ее родне в Туркмении постоянно помогаю. Вот недавно я им в кишлак джип подержанный купил в коллективное пользование. Они на нем теперь овец пасут, счастливы безмерно! Честно говоря, родня Мухаббат рада без памяти, что я ее с ребенком от них забрал. У них там все без работы сидят или на грошовых заработках — в Турции или Иране, им только туда без визы можно. Устроиться в Москве в их понимании — высшая степень счастья! Мухаббатке все завидуют. И она любит меня, холит, лелеет, вкусности готовит — русские так не умеют. Мухаббат неизбалованная: все, что я ей скажу, делает, никогда не капризничает — ни на кухне, ни в кровати. А недавно я еще на русской девушке женился, официально, она забеременела от меня. Но я Светке сразу сказал: Мухаббат — старшая жена! И ты должна во всем ее слушаться. Вот так и живем: одна жена за другой приглядывает. И мне хорошо: никакие домработницы не нужны и проститутки тоже. Одна надоела, сплю с другой. Очень удобно.

А вот что сказал мне имам Северного Бутово Марат Алимов:

— В мусульманской традиции отказ от ребенка считается самым большим грехом, величайшим позором. Все этносы, которые связаны с религией ислам, всегда с большим вниманием и любовью относятся к детям — не только к собственным, а к детям вообще. Мусульманские женщины Москвы дорожат общественным мнением общины, поэтому я не знаю ни одного случая, чтобы женщина плохо обращалась со своим ребенком, бросала его. Кстати, вопреки распространенному мнению, предохранение от беременности в исламе грехом не считается. Если в семье уже есть дети, а средства ограничены, мусульмане могут пользоваться подходящими им методами контрацепции, это не возбраняется. Что касается абортов, то они тоже допускаются — но только в том случае, если прерывание беременности рекомендуется женщине по состоянию здоровья.

Резюме:

«Пейте смело, друзья! В час веселых утех

Усладят нас свирель, гимны зелью и смех,

Что ж до Судного дня — он, похоже, не завтра.

Может быть, позабудут наш маленький грех?»

Не зря великий персидский лирик Омар Хайям так аппетитно воспевал плотские радости. Восточные женщины явно внимают его заветам. В надежде, что к моменту возвращения домой все их маленькие и не очень грешки будут позабыты и вдоволь окуплены деньгами, которые всеми средствами зарабатываются здесь — только для того, чтобы легче жилось семьям там. Чего же вам пожелать, раскрепощенные гюльчатай? Пусть все у вас будет хорошо, иншалла!