Белоснежный лайнер в другую жизнь - Анна Данилова

– Ну, вот и приехали!

Машина остановилась возле красивого большого дома, в уютном московском дворе, и Ольга Михайловна еще раз по очереди обняла сначала смущенного Питера, упакованного в новую красную, еще пахнувшую магазином куртку (шепнув ему на ухо: «Вылитая мать»), потом не менее смущенного Оливера. Старушенция по поводу приезда иностранцев крепко надушилась, и Оливер с трудом подавил в себе чих.

– Ужасно рада вашему приезду… Я до последнего не верила, что вы приедете… Знаете, мало ли о чем люди не договариваются на курортах… Все-таки поездка авантюрная, согласитесь… Как вам Москва?

Питер, немного ошалевший от такого быстрого перемещения в пространстве и оказавшийся в другом государстве, в незнакомом гигантском городе, даже зажмурился, вспоминая промелькнувшие картинки плавающей в синих сумерках, светящейся яркими рекламными щитами Москвы… Нет, не таким представлял он себе этот город, хотя и просматривал перед самым отъездом фотографии Москвы на русских сайтах в компьютере. Монументальный, гигантский мегаполис удивил его своими размерами, размахом нового строительства, великолепными церквями…

– Сейчас придете в себя после дороги, примете душ, отдохнете, переоденетесь, а на ужин к нам придет гостья… Ну что вы так на меня смотрите? – Ольга Михайловна даже притопнула ногами, обутыми в белые сапожки, по мокрому асфальту и кокетливо поправила выбившуюся из-под маленькой меховой шапочки кудряшку. – Да! Да, я успела познакомиться с ней… Идемте же, идемте, я вам по дороге расскажу…

В лифте она закончила свой короткий рассказ:

– Я долго пасла девочку в подъезде ее дома, а когда она появилась, притворилась, будто бы мне сделалось плохо… Это случилось неподалеку от ее квартиры, на лестнице… Катя – чудесная и очень добрая девочка, можете мне поверить! Она буквально втащила меня к себе, накапала корвалола, сказала, что у нее дома полно сердечных капель, что у нее недавно мама умерла… Бедняжка! До «Скорой помощи», конечно, дело не дошло. Я довольно быстро «пришла в себя». Вызвала такси, поблагодарила девочку и уехала, предварительно «обронив» на пол в ее гостиной одну из своих многочисленных золотых цепочек… А поскольку мы с ней успели обменяться телефонами, так она мне в этот же день и позвонила, рассказала о цепочке… Вызвалась привезти ее. Таким образом, она оказалась у меня. Оказывается, ей ну совершенно не с кем поговорить… Отец – очень деловой, занятый человек, мачеха, вернее, та молодая женщина, соседка, которая считается ее мачехой, тоже целыми днями на работе… Словом, она была откровенна со мной… Мы подружились. Я подарила ей фарфоровую конфетницу, она же пригласила меня в театр оперетты… И все это произошло за какую-нибудь неделю! И вот сегодня вечером Катя будет у меня, я пригласила ее к себе в гости… Вы не представляете себе, как интересно мы проводим время, как тепло и душевно беседуем… Больше пока ничего не расскажу, остальное узнаете сами, но позже… Главное, что девочка – прелесть, и Питеру она обязательно понравится… Думаю, что и Питер ей – тоже… Господи, до чего же я рада, что вы приехали! Йоркширский пудинг не обещаю, я прочитала рецепт, вы уж извините – ничего особенного, поэтому будем ужинать пельменями и русскими салатами… А еще – моим фирменным пирогом со свининой… Все – приехали, выходим, нам направо…

И Оливер неожиданно для себя нашел пребывание в теплой и уютной квартире практически чужой ему женщины не таким уж и дискомфортным. Больше того, ему понравилось там: и просторная комната, где его поселили вместе с Питером, в которой была хоть и одна широкая кровать на двоих, зато имелись большой телевизор, письменный стол с компьютером, журнальный столик, на котором стояла ваза с живыми цветами, и белоснежная ванная комната с душевой кабиной, и чистенькая, вкусно пахнущая кухня… Ольга Михайловна перемещалась по квартире неслышно, стараясь не мешать своим гостям, и на каждую их просьбу реагировала моментально, старалась сделать их пребывание в ее доме максимально комфортным. За два часа до ужина она покормила их куриным супом, после чего усадила за компьютер, показала, как работает почта, подключила Интернет…

«Рита, дорогая моя, нас здесь отлично встретили… Все хорошо, Ольга Михайловна – просто ангел. Вот только Питер нервничает…»

– Ничего я не нервничаю, – прокомментировал Питер первые строчки письма, заглядывая через плечо отца на экран. – Это неправда… Напиши, что суп был вкусный… Да и вообще, здесь нормально… Вот только я не очень-то хорошо язык знаю…

Оливер писал что-то еще, только уже более нежное и интимное, пользуясь тем, что Питер уже не стоит у него за спиной, а смотрит телевизор, и чувствовал, что начинает серьезно тосковать и что то настроение, с которым он ехал сюда, постепенно улетучивается: вот была бы с ними Рита… И снова нахлынули мысли о ней, о ее прошлом. Ну что, что она, бедная девочка, могла такого натворить, что не может вернуться в Россию? И сколько еще она будет от него скрывать свою страшную тайну? Неужели она не чувствует, не понимает, что все те уловки, которые она использует, чтобы скрыть о себе как можно больше, выдают ее с головой? И что он, Оливер, все видит и понимает? Иначе зачем бы он прилетел сюда? Когда-нибудь, быть может, они вместе посмеются над ее хитростями… И когда случилось то, о чем она так боится вспоминать? Он все узнает. Во всяком случае, он именно для этого и приехал. А все его догадки, он был уверен, подтвердятся уже в первые дни его пребывания в Москве… Поскорее бы увидеть эту девочку, познакомиться с ней поближе, поговорить, задать вопросы, попросить посмотреть фотографии… А если удача улыбнется им, то они познакомятся и с ее отцом, Бантышевым… Вот кто, как Оливер предполагал, знает гораздо больше, чем Рита могла бы себе представлять… Главное, чтобы не сплоховал Питер. Чтобы не испугался, не стушевался… Какая она, Катя Бантышева?

14. Москва. Ноябрь 2005 г. Лиля

Лиля переехала к Бантышеву за один день, выбрала время, чтобы никого не было дома (благо ключ от квартиры Сергей ей вручил давно, мол, хозяйничай, женушка), перенесла вещи, распределила по заранее и тщательно обдуманным местам: в шкафу, в спальне, разложила белье, в ванной на полочке положила пластиковую сумочку с купальными принадлежностями, там же, рядом с темно-синим, в зеленую полоску, халатом хозяина дома, повесила на золоченый итальянский крючок тяжелый белый махровый халат; в прихожей на вешалке появилась ее курточка, плащ, ботинки, в гардеробной на плечиках – немного одежды; в кухне – любимая сковорода, пара кастрюль, баночка с пряностями… Лиля, немного ошарашенная такими крупными переменами в своей жизни, чувствовала себя крайне неуверенно. Ей все казалось, что влюбленный Бантышев ей только снится (или мнится), что она так сильно уже обожглась на Желтухине, что сейчас ей следует вести себя осторожнее, чтобы потом, когда все ее фантазии лопнут, как мыльный пузырь, она не выглядела бы смешно. Но, с другой стороны, она же действительно стояла сейчас посреди гостиной в квартире своего жениха и держала в руках ключ. И вещи ее уже заняли свое, как ей казалось, место, тогда отчего же это чувство нереальности происходящего? Неужели она слегка тронулась умом после смерти Ирины? Сейчас, маясь наедине со своими страхами и сомнениями, она в который уже раз спросила себя: «Неужели мне все это только показалось? Неужели в гробу была все-таки не Ирина?» Лицо покойницы было прикрыто воздушными слоями белого газа, а вот руки, сцепленные на груди, можно было разглядеть… Неровно отросшие ногти, не знавшие маникюра. Хотя ей в тот день было так нехорошо, когда она увидела Ирину, что на это траурное впечатление могло наложиться другое – всплывшая грязновато-мыльная картинка из насыщенной и утомительной «парикмахерской» жизни: кривоватые, поросшие заусеницами и с обкусанными ногтями пальцы одной из клиенток… Да, вот так, скорее всего, это и произошло. Или же пальцы покойной Ирины ей действительно могли присниться в тот злополучный вечер после поминок, когда Желтухин помог добраться ей до кровати?.. Вероятно, так оно все и было. Хорошо, но тогда как же туфли? Розовые туфли? Пара чудесных туфелек маленького, редкого размера. Их принесла Ирине одна ее знакомая, попросила предложить кому-нибудь. Ее любовник привез ей эти туфли из-за границы, преувеличил, вернее, преуменьшил размер ножки своей возлюбленной… Как удалось Желтухину надеть эти туфли на ноги Ирины? Как? Хотя… Да кто увидит там, под парчовым покрывалом, насколько глубоко сидят на ногах туфли? Видны были только носки. А может, забыть все это и стереть из памяти, чтобы не отравлять себе жизнь? Просто сделать вид, что ничего этого и не было. Впереди – белый лист совершенно новой жизни, и только от Лили зависит, как она сложится. Будет она ласковой и понятливой с Бантышевым – останется с ним. Подружится с Катей – так и вообще близким человеком в семье сделается.