Лондонские мосты - Джеймс Паттерсон

— Руки вверх! — заорал я. — Вверх! Живо!

На свое счастье он понимал английский — вскинул руки. Винтовка упала на пол.

— Где полковник Шейфер? Где Шейфер? — закричал я.

Мужчина потряс головой — взад-вперед, взад-вперед. Вид у него был совершенно растерянный.

Я передал его двум подоспевшим парням из ПОЗ и поспешил на третий этаж. Мне нужен был Ласка. Только он.

Прямо с площадки я попал в гостиную и тут же услышал пронзительный и протяжный крик — женщина в черном метнулась через комнату к окну.

— Стой! — заревел я. — Стой!

Она не остановилась, прыгнула прямо в открытое окно. Снова крик и… больше ничего.

— Чисто! — прокричал кто-то. — Здание проверено! Все этажи!

Да, мы захватили здание. Но Шейфера в нем не оказалось. Ласка улизнул.

Глава 50

Коридоры и комнаты заполнили фэбээровцы и полицейские. Все двери валялись на полу, сорванные с петель. Несколько окон были разбиты. Как говорится в руководстве, «постучи и назовись». Не совсем, конечно, по протоколу, но план, похоже, сработал. За одним-единственным исключением — Шейфера нигде не было. Куда же сукин сын подевался? Я снова упустил его.

Женщина, выпрыгнувшая в окно третьего этажа, погибла, что случается обычно с каждым, кто сигает головой вниз на тротуар. Пробираясь по коридору верхнего этажа, я поздравлял ребят из ПОЗ, они отвечали тем же.

На лестнице меня остановил Майкл Эйнсли.

— Вашингтон хочет, чтобы ты принял участие в допросах, — сказал он, не выразив при этом особой радости. — Взяли шестерых. Займешься всеми или как?

— Шейфер? — спросил я. — Что слышно о нем?

— Утверждают, что его здесь нет. Наверняка мы не знаем. Продолжаем искать.

Ласка снова провел меня, но надо было работать. Мы прошли в помещение, служившее террористам спальней. На голом деревянном полу лежали несколько грязных, в жирных пятнах, матрасов и спальных мешков. На них сидели пять мужчин и женщина. Закованные в наручники, они походили на военнопленных, которыми по большому счету и были.

Я молча посмотрел на них, потом указал на самого молодого: невысокого худого паренька в дешевых очках, с жидкой бородкой.

— Он, — сказал я и повернулся к выходу. — Мне нужен он. Приведите его. Живее!

Паренька увели в соседнюю комнатушку, а я оглядел оставшихся. На сей раз выбор пал на юношу с длинными курчавыми волосами и аккуратно подстриженной бородой.

— Этот.

Его увели. Тоже без всяких объяснений.

Эйнсли познакомил меня с фэбээровским переводчиком, мужчиной по имени Васид, который говорил на арабском, фарси и пушту. В маленькую комнату мы вошли вместе.

— Они все, вероятно, саудовцы, — поделился своими наблюдениями переводчик.

Худенький паренек выглядел испуганным и заметно нервничал. Я уже заметил, что исламские террористы скорее готовы принять идею смерти за «правое дело», чем вариант с пленом и допросом. Особенно если вопросы задает сам дьявол. В роли дьявола собирался выступить я.

Я попросил переводчика разговорить пленника: пусть расскажет о доме, о родине, о переезде в Нью-Йорк, в логово дьявола. Я попросил переводчика сказать ему, что я человек относительно неплохой, один из немногих в ФБР, кто еще не совсем перешел на сторону зла.

— Скажи ему, что я читал Коран. Прекрасная книга.

Пока они разговаривали, я сидел в сторонке, стараясь смоделировать поведение террориста. Он подался вперед — я сделал то же самое. Если парень поверит мне, пусть даже чуть-чуть, то, возможно, допустит ошибку, сболтнет лишнее.

Поначалу шло не очень хорошо, но он все же ответил на несколько вопросов о своей стране, сообщил, что приехал в Америку по студенческой визе, хотя я уже знал, что у него нет паспорта. Парень понятия не имел, какие в Нью-Йорке университеты и где они расположены.

В конце концов я встал и, не скрывая недовольства, вышел из комнаты, чтобы повторить ту же процедуру со вторым задержанным.

Потом вернулся к юнцу. С собой я принес стопку отчетов, которые, едва войдя, швырнул на пол. Получилось эффектно — парень вздрогнул.

— Скажи ему, что он солгал! — заорал я. — Скажи, что я поверил ему! Скажи, что в ФБР и ЦРУ дураков нет — что бы там ни утверждали у него дома. Говори с ним, говори. А еще лучше — кричи на него. Не давай ему рот открыть, пока не захочет сообщить нам что-то дельное. Скажи, что его ждет смерть, что мы вышлем всю его семью обратно в Саудовскую Аравию!

Следующую пару часов я метался из комнаты в комнату. Годы врачебной практики научили меня разбираться в людях, особенно находящихся в возбужденном состоянии. К двум первым террористам я добавил третьего, единственную оставшуюся женщину. Стоило мне отойти от задержанного, чтобы заняться другим, как за него брались офицеры из ЦРУ. Никаких пыток никто не применял, но давление не ослабевало.

На курсах ФБР в Квонтико агентов знакомят с тремя принципами допроса: рационализация, проекция и минимизация.

Я рационализировал как сумасшедший:

— Ты хороший человек, Ахмед. Твои убеждения достойны уважения. Я бы и сам хотел иметь такую же стойкую веру.

Я проецировал вину:

— Ты ни в чем не виноват. Ты просто молод. Правительство Соединенных Штатов тоже иногда поступает неправильно. Порой я думаю, что мы заслуживаем наказания.

Я минимизировал последствия:

— Ты ведь пока не совершил в Америке никакого преступления. У нас мягкие законы, и адвокаты смогут тебя защитить.

Я переходил на деловой тон:

— Расскажи об англичанине. Мы знаем, что его имя — Джеффри Шейфер. Он называет себя Лаской. Он был здесь вчера. У нас фотографии, видео- и аудиопленки. Мы знаем, что он был здесь. Где он сейчас? Нам нужен только он.

Я повторял это снова и снова. Как заклинание.

— Чего хотел от вас англичанин? Виноват во всем он, а не ты и твои друзья. Нам уже все известно. Осталось только уточнить кое-какие детали. Расскажи — и пойдешь домой.

Я снова и снова спрашивал их о Волке.

Ничего не срабатывало. Даже с самыми молодыми. Они молчали. Они оказались крепкими ребятами, более дисциплинированными и опытными, чем могло показаться со стороны. Они были умны, хитры и определенно очень мотивированны.

А почему бы им и не быть такими? Они верили во что-то. Может быть, у них есть чему поучиться.

Глава 51

Потерпев неудачу с молодыми, я выбрал мужчину постарше, со здоровым цветом лица, густыми усами и ровными белыми, почти идеальными зубами. Он говорил по-английски и не без гордости сообщил, что учился в Беркли и Оксфорде.

— Изучал биохимию и электротехнику. Вас это удивляет?

Его звали Ахмед Эль-Мазри, и в списке разыскиваемых министерством национальной безопасности он числился под почетным номером восемь.

Этот был вовсе не прочь поговорить о Джеффри Шейфере.

— Да, англичанин приходил сюда. Конечно, вы правы. Видео- и аудиозаписи обычно не лгут. Уверял, что хочет поговорить о чем-то важном.

— О чем же?

Эль-Мазри нахмурился:

— Разговора не получилось. Мы приняли его за одного из ваших агентов.

— Тогда зачем он приходил? Почему вы согласились встретиться с ним?

Араб пожал плечами:

— Из любопытства. Англичанин сказал, что имеет доступ к тактическому ядерному оружию.

Я даже моргнул от удивления, а сердце заколотилось вдвое быстрее. Тактическое ядерное оружие в Нью-Йорке?

— Оно у него было?

— Мы согласились поговорить с ним. По нашим предположениям, англичанин имел в виду переносные ядерные заряды. Их еще называют ядерными чемоданчиками. Достать очень трудно, но не невозможно. Как вы, вероятно, знаете, их производили в Советском Союзе в годы «холодной войны». Сколько было произведено, что с ними стало потом — никому не известно. В последние годы их активно предлагала на продажу русская мафия. По крайней мере слухи такие ходили. Подробностей я не знаю. Видите ли, я приехал в вашу страну как профессор. В поисках работы.

Я содрогнулся.

В отличие от обычных ядерных боеголовок ядерные чемоданчики предназначены для наземного взрыва. Внешне такой чемоданчик похож на большой саквояж, а привести его в действие способен любой. Ядерный чемоданчик легко спрятать, его можно даже переносить по городу вручную.

— Значит, англичанин имеет доступ к такому оружию? — спросил я.

Эль-Мазри пожал плечами:

— Мы простые преподаватели и студенты. Какое нам дело до ядерного оружия?

Я понял: он готов дать информацию в обмен на определенные гарантии для себя и своих людей.

— Почему одна из ваших студенток покончила с собой, выбросившись из окна?

Его глаза сузились от боли.

— Ей было страшно в Америке. Она сирота, ее родители погибли от рук американцев, ведущих неправедную войну в ее стране.