Перестрелка на ранчо - Луис Ламур

Оба были высокими и крепкими мужчинами — Стоупер весил больше двухсот фунтов, а Махан — около ста девяноста. Оба были в отменной форме. Стоупер, рыча, рванулся вперед и схватил Марти в охапку. Они повалились на пол. Пытаясь попасть большими пальцами в глаза Махана, Стоупер промахнулся и упал вперед как раз в тот момент, когда тот резко дернул головой вверх. Стоупер отпрянул, ослепленный болью, а Марти вскочил на ноги. Стоупер поднялся, смаргивая слезы, брызнувшие от удара головой. Махан достал его левой, а затем двумя хуками справа и слева. Яннел тряхнул гривой рыжевато-коричневых волос и занес для удара свой мощный веснушчатый кулак, но промахнулся, и Марти снова ударил его по корпусу. Великан согнулся, и Марти ударил еще дважды, прежде чем тот совсем сник и повалился на пол.

— Так кто здесь трус, Яннел? — спросил Марти. Он быстрым движением отер пот со лба и сделал шаг назад. — Ну, вставай, если хочешь еще получить.

— И встану! — ответил Стоупер, хватая ртом воздух, поднимаясь на ноги.

Марти смотрел на покачивающегося от полученной трепки ковбоя. Глаза Стоупера остекленели, с разбитых губ и из рассеченной брови капала кровь. Под глазом набухал кровоподтек. Ухо кровоточило. Марти отступил назад и опустил руки.

— Я вижу, драться на кулаках ты совсем не умеешь, — сухо заметил он. — Зато отлично управляешься с. лошадьми, так что не стоит забивать тебя до смерти!

С этими словами он резко повернулся и вышел из кафе.

Яннел Стоупер в изумлении провел рукой по глазам, словно не веря тому, что он видит, и уставился вслед Марти, пытаясь сквозь шум в голове осмыслить, как можно уйти от беспомощного врага и не добить его. Он встряхнул массивной головой и, повернувшись, двинулся неверной походкой к стулу у пустого столика. Плюхнувшись на него, он уронил голову на руки и затих.

В течение всего второго дня родео противники присматривались друг к другу. Несмотря на жестокую трепку, которую задал ему накануне Марти, Яннел Стоупер выглядел вполне прилично. Хотя лицо у него было помятым, в синяках и ссадинах, он сохранил физическую форму и двигался быстро и ловко. Марти Махан, встреченный гробовым молчанием трибун, победил в финальных состязаниях с бычками, улучшив свой собственный результат на десятую долю секунды. Стоупер снова оказался вторым.

В бое быков Стоупер опять стал победителем и принял участие в финальных состязаниях, где нужно было удержаться на спине быка.

Марти выехал на арену на старом быке по кличке Семь Семьдесят Семь. Это было огромное свирепое животное, владевшее всеми уловками, помогающими сбросить седока. Бык весил чуть больше тонны и давно уже выступал в родео, но, кажется, никогда еще ему не попадался такой упорный наездник. Он выскочил на арену, полный ярости, брыкаясь как бешеный. Он рыскал направо и налево своими подрезанными рогами, в бессильной ярости пытаясь сбросить с себя седока, вцепившегося в складку кожи позади его горба. Однако Марти сидел крепко, вонзив в бычьи бока шпоры, и не собирался сдаваться.

Вдруг Семь Семьдесят Семь принялся бешено крутиться на одном месте, а затем резко дернулся в сторону. Публика ахнула, думая, что центробежная сила вышвырнет Махана вон, но, когда пыль, поднятая копытами животного, рассеялась, все увидели, что Марти как ни в чем не бывало сидит у него на спине, кромсая его шкуру шпорами. В эту минуту раздался свисток, и Махан спрыгнул на землю. Однако старый Семь Семьдесят Семь был не так-то прост — он крутанулся как кот на раскаленной плите и, наклонив голову, бросился на Марти. Махан отпрыгнул в сторону; и в ту же минуту на арену выскочили клоуны, и один из них тихонько ударил быка по носу. Взбешенное животное развернулось и бросилось на обидчика, а Марти ушел с арены под жидкие хлопки публики.

— Что-то зрители сегодня вялые, Марти, — неуверенно произнес Карвер.

Махан взглянул на него, и на лице его появилась кривая усмешка.

— Они просто ждут. Все хотят увидеть Страшного Сна.

— Он достался Стоуперу. Мне не повезло.

— Наоборот, очень даже повезло, — сухо ответил Махан. — Это не просто конь с норовом, это — убийца, Ред. Поверь мне на слово.

Неожиданно Марти заметил Джефа Аллена и, развернувшись, направился к нему.

— Джеф, — резко бросил он, — когда Стоупер будет укрощать Страшного Сна, я должен быть на арене.

Тот заколебался, холодно глядя на Махана.

— У тебя была возможность выступить на этом жеребце, — отрезал он. — Пусть теперь попробует Стоупер.

— Я не против, — ответил Махан. — Но я не хочу сидеть и спокойно смотреть, как будут убивать Стоупера.

Аллен нетерпеливо дернул головой.

— Стоупер и сам справится. Он не трус!

— А я, по-твоему, трус, да? — спокойно задал вопрос Марти.

Какое-то мгновение они в упор глядели друг на друга. Закаленный в боях Аллен вдруг неожиданно вспомнил, что на боку у него висит револьвер. Теперь он всего лишь деталь костюма для родео, но все-таки он был заряжен, как и револьвер Махана. Дни, когда споры разрешались оружием, канули в Лету, и все-таки… тут взгляд Марти встретился с холодным как сталь взглядом Джефа.

— Нет, я не считаю тебя трусом, — неожиданно сказал Аллен. — Просто немного смешно, что ты отказываешься от этого коня, вот и все!

Махан посмотрел на него тяжелым взглядом.

— На будущее, если тебе еще что-нибудь покажется смешным, ты, Джеф, лучше посмейся! Слышишь? Не спеши обвинять человека в трусости, а просто смейся!

Он повернулся на каблуках и пошел прочь.

Дик Грэм задумчиво поглядел ему вслед.

— Знаешь, Джеф, в какое-то мгновение мне вдруг показалось, что ты решил заполнить свободное место на кладбище!

Аллен сглотнул слюну и вытер со лба пот.

— Мне и самому так показалось! — проговорил он, облегченно вздохнув. — У этого парня железные нервы!

— Так что в следующий раз думай, что говоришь, — сухо сказал Грэм. — Этот парень может быть кем угодно, но только не трусом! Посмотри, как он отделал вчера Яннела!

Яннел Стоупер подошел к пятому выходу. Здесь, привязанный ремнями, поджидал его полосатый, как зебра, серовато-коричневый жеребец. Он был оседлан и взнуздан. Он не брыкался, когда на него надевали седло, и спокойно взял в рот мундштук. Он знал, для чего его сюда привели, и спокойно ждал, когда придет его час. Только где-то в глубине его лошадиной души билось горячее желание, сжигавшее его всю жизнь, желание убивать. А когда он вырывался на свободу, оно превращало его в дьявола.

В дальнем конце арены, верхом на своем вороном, сидел Марти Махан, бледный как смерть, но готовый в любую минуту ринуться в бой. Время от времени зрители бросали на него удивленные взгляды, гадая, что он тут делает, и одна пара этих глаз принадлежала Пег Грэм. Яннел, несмотря на все попытки успокоиться, почему-то нервничал. Он поставил ногу в стремя, помахал зрителям рукой, затянутой в перчатку, и наконец уселся в седло. Он почувствовал, как у коня напряглись мышцы, но потом расслабился.