Сожженные мосты - Вязовский Алексей

Или не соваться самому? Мы тут уже миллионами ворочаем, что нам какие-то двести тысяч? Аккуратно, не светясь, сдать детали Столыпину, он министр внутренних дел, пусть у него голова болит… Ладно, будет день – будет пища, посмотрим.

На границе к нам в вагон сразу зашел жандармский чин, вежливо представился, сообщил, что ему из Петербурга предписано обеспечить наш переход. Потому никаких треволнений насчет тайника – быстренько проштамповали паспорта и передали из рук в руки немецкой пограничной страже или как она там называется. Причем немцам тоже шепнули, кто едет, отнеслись со всем уважением. Ну вот и славно, из Германии деньги по европейским банкам растащить куда легче будет.

В Берлин поезд пришел на Силезский вокзал, где мы оставили вагон и отправились в гостиницу. Минимум три дня в городе, в купе тесновато будет, да и привести себя в порядок после дороги всяко лучше в большой ванной, нежели в маленьком железнодорожном умывальничке.

До сего дня за границей из всей компании бывали только Варженевский да капитан, причем Стольников видел преимущественно порт и околопортовые кварталы. А Сергей Алексеевич пару раз добирался до Баден-Бадена и в Берлине тоже бывал, он-то нас и просвещал по мере возможностей.

Мужики мои сибирские, да и остальные тоже, без малого рты пораскрывали – Европа-с! Прямо ария Лыкова из «Царской невесты» – иное все, и люди, и земля. Немцы, ордунг, чистота. «Во всём у них порядок образцовый, терпение, досужество в работах и рвенье неусыпное к трудам». Зуб даю, Римский-Корсаков, когда писал, в виду имел как раз современную Германию.

Вот все вроде бы в Петербурге жили, трамваи видели – а все равно не то. Иной раз на Невском такого персонажа встретишь, как из помойки достали. А тут – нет, даже нищие одеты прилично. Сильно богаче страна, и какого хрена им не сидится, чего в драку лезут? Ведь раскатают их всем миром и нынешнее благополучие будет вспоминаться как золотой век. Еще бы, при инфляции в тысячу процентов.

– Ну что? Гуляем? – я повернулся к своим спутникам. – Даю день полного роздыха.

Рейхстаг и Бранденбургские ворота, памятники аллеи Победы и Шарлоттенбург – посмотрели все, что могли. Съели по сосиске с красной капустой, выпили замечательного баварского темного. Зачем-то поперлись в подземку. Смазали все впечатление от имперского Берлина – дымящие поезда, сажа, толпы народу…

Вечером, когда мы вернулись в гостиницу, портье передал мне конверт и сообщил, что его оставили sehr wichtige Herren – очень важные господа. Внутри была записка: тоном, не допускающим возражений, мне предписывалось ожидать ровно в полдень сопровождающего, который доставит меня на беседу к весьма высокопоставленной особе. Варженевский и Дрюня, по моей просьбе, расспросили портье поподробнее и выяснили, что конверт доставил не почтальон, не курьер и даже не полицейский – чиновник Министерства иностранных дел в сопровождении гвардейского офицера.

Ну вот… Пришла пора познакомиться с основными «игроками».

Глава 8

Утром я поднял всех ни свет ни заря. До полудня было полно времени – пора было избавляться от тифлисских денег. Они буквально «оттягивали руки» – достав из тайника в вагоне, так и таскали их с собой в чемоданах с двойным дном.

– Ох и резв ты, Григорий Ефимович… – простонал Распопов, протирая глаза.

Видать, без меня еще добавили в номере. Я заметил пустую бутылку шнапса, которая стояла под столом. Нет, ничего у русских за сто лет не поменялось. Как пьют – емкость сразу убирают, дабы в спорах не проломить в запале голову собутыльнику.

– Прям лучишься, – согласился с Распоповым шурин.

А как не лучиться? Елена пришла ко мне в номер сразу, как все разошлись, там же и осталась на всю ночь. «Заездила» меня по самое не могу. Но сначала пришлось выслушать ее восторги по поводу Берлина в частности и Германии в целом. Ах, как у них тут все ладно устроено, порядок, свобода, даже метро есть. И воздух, воздух даже другой! Осанну «цивилизованной Европе» пришлось затыкать поцелуем и задиранием подола платья.

– Помолился, вот и сошла на меня благодать… – Я пнул пустую бутылку, – А вы, безбожники, грешите все, когда последний раз в церкви были?

Ответом мне стали два виноватых взгляда.

– Где ж мы тут православный храм найдем… – вздохнул Николай.

– Вставайте, бездельники! Уж найдем как-нибудь, но для начала пойдем в банк Полякова. Надо до двенадцати обернуться.

Пока ждал, когда все приведут себя в порядок – изучил толстый адресный справочник у портье. Поляков очень неплохо так обосновался в Берлине. С размахом.

Всей дружной компаний мы отправились в район Панков, где в свое время снимали дом Штирлица. Ветер шумел в высоких липах, горожане спешили по своим делам.

Управляющий Полякова – старый немец с бакенбардами и в круглых очках – уже ждал нас. Фон Шольц мигом провел меня с Гришей в хранилище, я выгрузил деньги в персональную ячейку. Запер на два ключа, оба отдал Щекину:

– Начинай регистрацию отделения ЦРБ в Берлине – фон Шольц тебе поможет. Как все закончишь, снимешь под банк здание с подвалом, тако ж сделаешь в нем хранилище. Перетащишь туда все эти рубли… – я кивнул на ячейку, которую мы только что заперли. – Деньги внесешь в уставной капитал, наймешь аудитора, который подтвердит. В их обеспечение сможешь давать кредиты в марках. Мне первому и дашь.

– Изумительная схема. – Щекин прям подскакивал от восторга. – Кто же придумал так ловко «отбелить» деньги?

– Есть умные люди, – ушел я от ответа.

– Неужто Поляков? – управляющий все никак не мог успокоиться. – Вот ведь голова!

Ага! Так бы я и рассказал Полякову, что везу рубли с экса в Европу. Он бы первым меня сдал властям и посчитался сразу за все.

Щекин и Ворожевский остались оформлять документы у фон Шольца, Елене я выдал денег пройтись по магазинам. Вернуться к отелю успели вовремя, только собрался отпустить «боевиков» в гаштет под забавным названием «Zum Bierstubchen am Glockenspiel» – «У пивнушки под колокольным звоном», – как подъехало ландо аж с двумя гвардейскими офицерами и звероватого вида фельдфебелем на облучке.

Привезли меня не куда-нибудь, а в резиденцию Гогенцоллернов на острове Шпрееинзель. Быстрым шагом провели по анфиладам роскошных залов – Царское Село отдыхает, – оставили ждать в картинной галерее. Многочисленные кайзеры и курфюрсты, а также их разнообразная родня высокомерно смотрели на меня с полотен.

Одни портреты, хоть бы пейзажик какой втиснули. Или натюрморт. Но нет. Имперский стиль во всем его величии.

Ждать пришлось долго. И зачем так гнали? Я изучил все картины, поразглядывал в окно фонтаны дворца во дворе. Чуть не рассмеялся, вспомнив местную легенду. По ней взгляд Нептуна в Дворцовом фонтане, подаренном кайзеру Вильгельму II городом, был направлен на окна королевской спальни. И это чрезвычайно нервировало императрицу Августу Викторию. Мол, подглядывает за постельными утехами кайзеров. Она даже приказала развернуть фонтан на сто восемьдесят градусов. Интересно, помогло это наладить интимную жизнь? Вильгельм-то не сказать, чтобы очень здоровый…

По другой легенде, в Королевском дворце обитало известное привидение династии Гогенцоллернов – «Белая женщина», которая своим появлением за три дня до смерти члена монаршей семьи извещала об этом трагическом событии. Впервые привидение появилось в семнадцатом веке, позднее в 1840 и 1850 годах. Говорили, что и перед советской бомбардировкой 1945 года призрак тоже бродил по местным залам.

Наконец, зашел церемониймейстер, стукнул посохом. Что-то торжественно рявкнул – я не разобрал что. В галерее появилась целая толпа разряженных придворных. Впереди, гордо уставив в потолок кончики тараканьих усов, шел император. Да-а, английская кровь, прицепить ему бородку – не отличить что от Николая, что от Георга. Кузены, чо. От русского царя кайзера отличала сухая рука, которую он прятал за спиной, да повадки – ни разу не мямля. Стальной мужик. Вильгельм остановился, оглядел меня и выдал в пространство: