Последний орк - Сильвана Мари

Вечером поделили оставшийся хлеб.

Ранкстрайл не попал ни в одну смену часовых, поэтому лег спать. Посреди ночи его разбудил легкий дождик, и только сейчас до него дошло, что он в первый раз в жизни убил человека.

Усталость взяла свое, и Ранкстрайл снова заснул.

Он провалился в странный сон, наполненный волчьими клыками, мраком и какой-то непонятной болью.

Глава седьмая

Черные кожаные шлемы, насаженные на колья, оповещали о победе; пастухи, бороздившие поля со своими неказистыми стадами, распространяли новость во все концы.

В короткий срок молва разнеслась на многие мили вокруг, и по пыльным дорогам потянулись процессии бедолаг, из всех уголков страны стекавшихся к маленькому пруду в поисках защиты.

Они приходили с малыми детьми на руках, ни на минуту не упуская из виду своих овец и кур. В их сердцах прочно укоренился ужас перед негодяями, разграбившими их нищие дома и обрекшими их на еще большую нищету. На лицах же читался страх перед солдатами, которые пришли сражаться с этими негодяями. Отцы семейств с беспокойством поглядывали на своих кур, копошившихся под ногами у вооруженных и изголодавшихся солдат. Матери крепче прижимали к себе детей.

Ранкстрайл сказал вновь прибывшим выбрать главного и прислать для переговоров.

После долгих заговорщицких перешептываний явилась некая старуха с крючковатым ястребиным носом на измятом квадратном лице. Ранкстрайл договорился с ней о регулярном снабжении его отряда курятиной и кашей, чтобы избавить солдат от голода и искушения воровать. В обмен на это он отдал ей небольшую сумму местных денег, изъятую у бандитов, — несколько бронзовых монет с высеченным на них изображением странного чудища с двумя лицами. Но самое главное, Ранкстрайл пообещал защиту для всех: мужчин, женщин, детей, овец и кур.

Старуха ушла довольная, и впервые в жизни наемники почувствовали чье-то расположение или по крайней мере меньше злобы.

Лизентрайль с сомнением слушал этот разговор. В армии наемников все, что не было обязательным или хотя бы точно разрешенным, считалось запрещенным. Договор о снабжении продовольствием всего отряда был неслыханным нововведением, которое наверняка не пришлось бы по душе начальству.

— Ах, так? — безмятежно парировал Ранкстрайл. — Тогда пусть они пошлют кого-нибудь, чтобы сообщить мне об этом.

Ни одному командиру до сих пор не приходило в голову договариваться о снабжении всего отряда. Ни до кого не доходило, что, покупая еду по отдельности, наемники сами устраивали конкуренцию. Цены взлетали, деньги заканчивались, и начинались кражи. Вместе с кражами приходила ненависть местного населения — и в конце концов палач. Дабы избежать палача, многие дезертировали и уходили в бандиты. Число бандитов росло, Далигар нанимал новых солдат, чтобы справиться с разбоем, и круг замыкался.

Вслед за процессией бедняков появились и сослуживцы — остатки трех отрядов, высланных против бандитов ранее. Всего около сорока человек, разрозненных, без командиров: двое умерли от полученных ран, а одного унесла болотная лихорадка еще до начала сражения.

Уже в первые дни Ранкстрайл начал прочесывать равнину до самых холмов, организовав целый ряд засад, чтобы враг снова не собрался с силами. Медведю хватило одного взгляда на грязь, которой вымазывались Черные разбойники, чтобы сообразить, где они могли прятаться: единственным подходящим местом было то, что осталось от пересохших рек, — грязные канавы, окруженные тростником и олеандрами, уже совсем чахлыми и блеклыми, но, несмотря на это, служившими хорошим укрытием. Ранкстрайлу понадобилось лишь разделить русла рек на участки и очистить их один за другим, чтобы без потерь освободить от оставшихся бандитов всю равнину.

Прибывшие солдаты сначала надрывали животы от смеха, видя, что какой-то пацан раздает приказы взрослым мужчинам и претендует на то, чтобы командовать и ими, но скоро перестали хохотать и стали в строй. Юный командир находил невидимые другим следы, определял передвижения противника по полету птиц, был бесшумным, как змея, никогда не ошибался в организации атак и, казалось, знал заранее, откуда выскочит враг. У Ранкстрайла, в отличие от остальных, было еще одно, особое оружие — его обоняние. Он безошибочно определял по запаху, где и как давно прошел враг.

На холмах ситуация менялась. Ранкстрайл не знал этой местности, тогда как другие родились здесь и выросли. Он организовал небольшие, человек по десять, отряды, сообщавшиеся между собой с помощью гонцов, и отправился с ними прочесывать холмы. Он купил пастухов обещанием, что до их овец никогда больше не дотронутся ни бандиты, ни наемники, и те объяснили ему, где проходили тропы и располагались рощи. Ранкстрайл создал новую систему связи: кучки камней, казавшиеся постороннему взгляду случайными, укладывались разведчиками таким образом, что командир знал все о передвижении врага. Когда отцы убитых бандитами детей попросились участвовать в войне, Ранкстрайл принял их без тени сомнения. Напрасно Лизентрайль пытался отговорить его от этой идеи, пользуясь всевозможными доводами и напирая на то, что это было строго запрещено, — Ранкстрайл назначил вновь прибывших разведчиками и благодаря им научился передвигаться по холмам с той же уверенностью, как и в рисовых полях.

В центре местности возвышалась Высокая скала, поросшая дубами и каштанами и постепенно переходившая в ряд каменистых холмов, носивших имена Крепкий Камень, Соленый Камень и Сырный Камень; огромные гранитные утесы чередовались здесь с низкими долинами, заросшими миртом, земляникой, папоротником и кустами тамариска с маленькими розовыми цветами, похожими на пушистые облака. Тропы иногда вились, пологие и удобные, в прохладной тени лесов, но чаще карабкались, крутые и непроходимые, среди обрывистых и раскаленных на солнце глыб. Основной стратегией оставалось сочетание смелости и геометрии, только вот холмы существенно отличались от рисовых полей: там, где природой были предусмотрены высоты и низины, нужно было атаковать как сверху, так и снизу, не забывая о крутых оврагах и обрывах, которые могли перерезать путь к отступлению или скрывать вражескую засаду.

Самой рискованной была первая атака. Старшина Сиуил, который отличался абсолютным отсутствием даже намека на разум, чем сильно раздражал Ранкстрайла, продвигался к кустам, в которых Медведь сидел с дюжиной солдат, уверенный, что враг находится внизу, среди просек. Бандиты же укрывались наверху, у них за плечами, в каштановом лесу, и даже Ранкстрайл был не в состоянии их почуять, так как ветер дул с севера. На Сиуила напали, схватили, обезоружили и поставили на колени: еще мгновение, и голова его полетела бы с плеч. Это была самая большая банда с момента первого сражения. Медведь подкрался, прячась за кустами и намереваясь внезапной атакой под прикрытием своих стрелков освободить Сиуила. Он подал старшине условный сигнал: два раза коротко свистнул, подражая горлице. Сиуил поднял голову и нашел глазами Медведя, но и разбойники заметили его взгляд и засекли Ранкстрайла. К счастью, Лизентрайль, находившийся со своим отрядом с правильной относительно направления ветра стороны, услышал свист горлицы: он напал врасплох и освободил всех.

— Эй, Медведь, — весело бросил Лизентрайль, — смотри и учись. Это и есть разница между злодеем и идиотом. Злодей предаст тебя, только если на этом заработает. Идиот же — это постоянная опасность.

Кое-кто предложил отплатить Сиуилу единственным, но аккуратным ударом меча, но Ранкстрайл воспротивился, зная, что ужас может превратить человека в дурака.

Старшина Сиуил был вечно всем недоволен. Про себя Ранкстрайл окрестил его придурком, тогда как Лизентрайль называл старшину более мягко — страдальцем. Сиуил постоянно жаловался на одно и то же: он обвинял всех, кроме себя и еще двух старшин, что остальные недостаточно вытерпели и настрадались в жизни, считая себя настоящим знатоком и ветераном в этом плане. Он, не смущаясь, повторял это перед Тракрайлом, который пережил смерть собственной матери, обвиненной в колдовстве и сожженной на костре, после чего сам Тракрайл получил клеймо «ведьминого отродья», не позволявшее ему заниматься никаким другим ремеслом, кроме службы в армии; перед Лизентрайлем, который вряд ли радовался, когда его лишали пальцев и зубов. Что касается Ранкстрайла, так тот вообще не имел никакого понятия о страдании: своим скачком из новичка в командиры он избавил себя не только от муштры, но и от агонии медленного продвижения по службе от простого солдата до старшины, миновав звания «солдата избранного» и «солдата отмеченного», что, естественно, почиталось этим придурком Сиуилом как верх всех страданий.

Самую успешную и решающую атаку они провели на южном склоне Крепкого Камня. Недалеко от ферм, расположенных у каштанового леса, Ранкстрайл почуял ни с чем не сравнимый запах сажи и бестолковых кожаных шлемов.