И придет новый день - Ула Сенкович

— А, так ты следил за нами! — я развеселилась окончательно.

— Нужно же было вас охранять.

Это становилось забавным.

— Если я не путаю, ты ведь со мной едешь… Почему тогда "вас охранять"? Ты это о ком? Или мы с тобой на "вы" перешли?

Ол наконец сообразил, что я над ним подтруниваю.

— Ну хорошо, хорошо… Она мне нравится. Я, как болван, таскался следом и не спускал с нее глаз. Довольна?

Я почти похрюкивала, так меня это забавляло.

— Что думаешь делать?

— Ничего не думаю, — Ол опять стал мрачным, затем тяжело вздохнул. — Она на меня все равно не посмотрит.

Кажется, парень за два дня растерял всю свою самоуверенность.

— А ты себя в зеркало видишь, пока ты в поясе?

— Нет, — Ол заинтересованно на меня смотрел.

— Так сними пояс и посмотрись. Я думаю, Лирена не сможет пройти мимо.

Ол на минуту задумался, но не повеселел:

— Не поможет. На тебя же не действует, а ты меня видишь.

"Нет, это просто бесподобно!" Мне большого труда стояло не расхохотаться в голос:

— Парень, ты давай определяйся. Или я, или она. Двух тебе заполучить не удастся.

"Господи, что я несу такое вообще! Мне это надо?"

Ол мрачно посмотрел на меня и засопел:

— Ты не понимаешь.

— Вот это верно сказано.

— У меня нет выбора.

— В каком смысле?

Я не просто не понимала. Я совершенно ничего не понимала. "Это он о чем? Неужели все-таки влюбился насмерть и теперь будет привидением бледным выть по ночам? Жаль, не могу Лирене рассказать. Вот бы ей понравилось!"

— Я должен быть с тобой.

— Должен? Но я тебя не держу. Можешь ухаживать за ней, сколько хочешь.

Ол закатил глаза и отвернувшись закончил нашу беседу.

— Вот это-то и плохо, — это было последнее, что он из себя выдавил. Странноватый влюбленный, прямо скажем. А что в этом мире не странно?

Лимберт больше ко мне не подъезжал, наверное моя малопонятная веселость внушала ему опасения, что с моей головой не все в порядке. Только перед самым рассветом, во время короткой остановки каравана я разбудила Лирену и отправилась спать. Ничего, пусть Ол пройдется пешком. Очень даже полезно для восстановления поврежденного любовью рассудка.

Очень скоро наш распорядок дня совершенно утвердился. Лирена просто обожала привлекать к себе внимание. А как этого проще всего было достичь? Правильно. На месте возницы она была всем отлично видна. Поэтому почти все время Лирена ловко и грациозно помахивала хлыстом. И пока хоть один мужчина в караване мог на нее смотреть, я была освобождена от управления упряжкой. Караван останавливался ночью часов на пять-шесть и в течении дня несколько раз на полчаса. Все оставшееся время Нол проводил в седле. Не знаю, где только силы брал. Мы хоть могли высыпаться по очереди. Проводник, сколько я к нему не приглядывалась, не выказывал ни тени усталости.

Как-то так получилось, что в нашей маленькой компании вся работа свалилась на него и частично на меня. На Ола рассчитывать не приходилось, это понятно, а Лирена обладала даром все делать так медленно и неуклюже, что невольно кто-нибудь у нее эту работу из рук забирал. Перевоспитать Лирену терпения у меня не хватало, проще было оставить все как есть. Разве что взять с нее пример… Просто первоклассный мастер по отлыниваю! Одно было хорошо, она сидела рядом и очень мило благодарила за помощь. Если не отвлекалась на болтовню с поклонниками.

Проводник делал всю работу быстро и незаметно, не привлекая к себе внимания и не требуя благодарности. Не дожидался, пока мне придет в голову к нему обратиться за помощью, так что у меня почти не возникало повода с ним разговаривать. Лошади были всегда ухожены и накормлены. Все вещи уложены вовремя, ничего не забыто и всегда на месте, вода принесена, огонь разожжен, нехитрая посуда вычищена и вымыта. Мне оставалось только готовить еду и следить за тем, чтобы часть ее незаметно попадала Олу.

Вот уж кто совершенно не страдал от безделья! Пол дня спал, а все остальное время зачарованными глазами следил за Лиреной. Кажется, он все-таки растерял остатки здравого смысла, если вообще его имел. Но больше Ол не проявлял ко мне никакого интереса, разве что благодарил за выделенную пищу.

Раз я оказалась освобождена от управления упряжкой, а других стоящих дел в пути не было, то мне вручили в руки иглу с нитками. Хорошо что шить мне нравилась, а Лирена восторженно радовалась каждому стежку для нее дорогой. Теперь у меня не было сомнений, что девушка будет жить в замке. У Лирены был дар нагружать работой всех, кто к ней приближался. Жду не дождусь той минуты, когда смогу представить ей Олириуса Богарта на яву. Многое бы отдала, чтобы ускорить такую возможность. Думаю, это будет превесело. Может повезет бедняге, и она выбросит из головы вздорную идею о несметном богатстве? А вдруг это будет взаимная страсть до конца дней? Нет, ну жаль парня, честное слово, совсем на себя не похож стал.

Караван без помех и трудностей прошел почти весь путь до Литурии, Довольно унылые ровные пейзажи не представляли собой ничего интересного, линия горизонта просматривалась со всех сторон, только пыль поднятая повозками, долго не оседала в воздухе и здорово досаждала днем, пока палило солнце. Ночью становилось легче, но резко холодало. Хотелось выкупаться и видеть побольше зелени вокруг. Желтый цвет и завывание ветра наводили на меня тоску.

Нам оставалось всего полтора дня пути, как к вечеру караванщики начали проявлять непривычное беспокойство. Солнце уже висело над самой линией горизонта, слепя нещадно глаза (последние три дня мы двигались строго на запад), поэтому я не сразу заметила маленькое облако пыли, которое увеличивалось в размере со стороны юга. Все загалдели, засуетились, к нашей повозке подъехал Нол, пересел на козлы и привязал своего коня на длинный повод. Лирена была внутри повозки, Ол плелся где-то сзади.

Проводник убедился, что Лирена спит, и повернулся ко мне:

— Будет лучше, если вы отдохнете.

— Я не хочу еще, спасибо.

Нол мягко забрал поводья и посмотрел мне в глаза. Я почувствовала приказ:

"Спать!"

"Ну дудки… Что это все мне указывают, что делать. Мне одного Олириуса хватит с его мысленными фантазиями, еще этот на мне практиковаться будет! Ничего не выйдет, на меня эти штучки не действуют." Поэтому совершенно спокойным голосом заявила:

— Не хочу.

— Мне было бы спокойнее. Прошу вас.

— Нет.

Мне не хотелось с ним ссориться, я испытывала к нашему проводнику самое искренне уважение, но теперь и речи не могло быть, чтобы подчиниться. Я наконец разглядела, что к нам стремительно приближался небольшой отряд всадников.