Проклятье на последнем вздохе или Underground - Елена Гладышева

Может он сам не очень верил в эту чушь, или Наталье не захотел голову забивать. Только остановило его что — то.

Вместе с Васькой к Наталье пришли и воспоминания.

В гражданскую войну их деревня несколько раз переходила то к красным, то к белым, то к различным бандам. В последний раз беляки напали ночью. Они окружили спящее село и в первых лучах восходящего солнца ворвались в него.

— Пулемёты к бою! — крикнул командир, только вчера расквартировавший своих, оставшихся в живых после тяжёлых боёв, красноармейцев в этой деревне и упал замертво.

На его потной, полинялой гимнастёрке расплылось большое кровавое пятно. Его неживые, оставшиеся открытыми, глаза наблюдали за коротким, неравным боем.

Красные выскакивали из изб, на ходу заряжая винтовки и тут же падали, сражённые бандитскими пулями. Со всех сторон по ним били оружейным и пулемётным огнём. Красных было меньше и они отступили, неся потери, отстреливаясь и перепрыгивая через трупы, лежавшие мешками.

Скоро стало совсем светло. Бой кончился. Но ещё какое — то время были слышны резкие, рваные выстрелы.

Теперь деревня была разграблена полностью. Победители не побрезговали ни чем: ни курями, ни зеркалами, ни ношенной одеждой.

Один раненый красноармеец не смог уйти со своими и зарылся в недавно скошенном и любовно высушенное сено на чердаке хлева Вересковых, а они и не видели.

Но кто — то видел и донёс!

Незадолго до боя, старая бабка, словно предчувствуя беду, огородами увела Наталью и её старшую сестру Клавдю в лес за земляникой.

Сразу за лесной поскотиной начались ягодные поляны. Скоро лукошки были полны зрелых, душистых ягод. Но бабка домой не торопилась. Она разломила, захваченную из дома горбушку хлеба и они втроём с аппетитом съели её с ягодами. Потом умылись в лесном ручье и напились воды из пригоршни. Бабка села, пожаловавшись на сильную боль в ноге, прислонилась спиной к берёзе и задремала. А Клавдя с Натальей наплели венков из ромашек, нарядились в них сами и один, хихикая, нацепили на голову спящей бабке.

Солнце перевалило за полдень, когда они, наконец, вышли из леса.

На околице деревни шёл бой. Красные вернулись с подмогой и выбили беляков из деревни.

Только к вечеру бабка с внучками решилась вернуться домой и чуть не померла от горя. Натальину мать и отца белые расстреляли вместе с раненным красноармейцем прямо на их дворе.

Уж больно они лютовали напоследок. Видно чувствовали, что им не осталось места на этой земле, где они родились, выросли, работали, любили. Где в окрестных деревнях у них остались семьи. Многие из них уже успели побывать и красными и белыми и зелёными, на их счету было немало загубленных жизней. И они знали, что пощады им не будет!

И, накипевшая в них злость, рвалась наружу.

Так сёстры остались сиротами.

А ранней радужной осенью, докапав в огороде картошку, Клавдя, обмываясь в реке, утонула. Видно уставшие ноги свело. Речка у них текла холодная, В ней били ключи.

Перезимовали бабка с Натальей сносно, а с весны заголодали.

Наталья была малая, а бабка, сколько она её помнила — старая. Хозяйствовать они не могли. Их кормил лес, да некоторые сердобольные соседи.

Лет в тринадцать Наталью, собиравшую в лесу грибы, поймали ребята. Но снасильничать не успели: подоспевшая бабка обломала о них свою клюку!

Испуганная Наталья забилась в избу и не выходила до тех пор, пока её дальний родственник Васька — солома не переловил по одному и не отколошматил всех её обидчиков.

С тех пор Наталья хвостом ходила за Васькой. Тот её не отваживал и даже подкармливал. Они вместе собирали грибы, загоняли в силки перепелов и куропаток, ловили в реке рыбу и раков, воровали с соседских садов огородов огурцы, картошку, яблоки, тыквы, подсолнухи и честно делили добычу пополам.

Правда, редкие тумаки за этот промысел доставались в основном одному Ваське.

В детстве Васька переболел золотухой и, может, поэтому теперь от него иногда исходил дурной запах. Но Наталья, постоянно простуженная без материнского глазу, своим вечно забитым носом его почти не чуяла, в отличии от всех остальных.

Васька для Натальи стал другом и подружкой. Наталья делилась с ним своими секретами. В обязанности Васьки входило заплетать Наталье растрепавшуюся косу, обирать с её юбки, нацеплявшиеся за день, репьи.

Вьюжными зимними днями Наталья в запой читала душещипательные романы, которые Васька стащил для неё из школы, после того, как замёрзла их старенькая учительница. Она жила в соседнем селе. Раз шла домой после занятий, оступилась на переметённой метелью тропинке, или плохо ей стало. Так осталась лежать в поле. Нашли её лишь на другой день, совсем окоченевшую.

Весной Ваську забрали в армию. И Наталья растерялась. Оставленные ею ради Васьки подруги заневестились и теперь она им только мешала.

И тут очень вовремя к ней посватался сын кузнеца Егор Дувайкин, который был старше Натальи аж на восемь лет и она, считая его взрослым мужиком, не смогла ослушаться и дала согласие.

Тем более, что их с бабкой изба сильно обветшала и в ней постоянно протекала крыша.

А что Егор разглядел в семнадцатилетней, босоногой Наталье, он и сам не мог понять. Может его комсомольская совесть пожалела эту, так отчаянно боровшуюся за жизнь сироту, родители которой пали от рук врагов пролетариата или просто её синие глаза как — то запали ему в душу?

Когда он предложил Наталье покататься на лодке, она сначала рассмеялась от неожиданности, но потом всё же согласилась и не пожалела.

Наталья и не знала, насколько красива их река. Подальше за деревней её стесняли крутые берега. А свисавшие на воду ветви вётел образовали трепещащий, зелёный туннель, даривший тёмную прохладу. Река здесь была глубокая и темно — зелёная вода, бойкая на течении, у берегов стелилась дорогим бархатом.

Сказочную тишину вокруг нарушал лишь лёгкий скрип вёсел и всплески воды.

Потом берега разбежались и гребешки на воде засверкали на солнце.

Егор пристально смотрел на Наталью горящими глазами. Её лицо с глубокими синими глазами казалось ему очень привлекательным. А Наталья, сильно смущаясь, отворачивалась в сторону, что бы сорвать жёлтую, как солнышко кувшинку.

Впереди река мельчала. На броду стадо коров встало на водопой.

Егор сложил вёсла в лодку и она, немного покачавшись на месте, потихоньку сама поплыла по течению обратно, увлекая их в прохладный тоннель ивовых веток. И Егор пересел поближе к Наталье.

А ей так хотелось превратиться в прозрачную, синюю стрекозу, которых в прибрежных камышах было не счесть, и улететь с ними. Но она не посмела. И вскоре вышла замуж за Егора.