Наполеон. Изгнание из Москвы - Рональд Фредерик Делдерфилд

ясно, что офицеры говорили правду. Наполеон пожал плечами и отдал приказ начинать маршировать. Гвардия построилась в три шеренги, а полковые музыканты заиграли марш «Победа за нами».

Еще никогда не было подобного этому. Самый старый солдат гвардии не мог припомнить случая, чтобы Великая армия входила в огромный пустой город, где никто не вышел бы им навстречу или не свистел из окон. Это был невеселый триумф, хотя и не без доли фарса.

Когда военные музыканты, сопровождавшие гвардию, переходили по мосту, перекинутому через реку, из-под него внезапно появился, наверное, последний москвич. Как раз по мосту проходил тамбурмажор. Бургойнь, в тот момент находившийся недалеко от тамбурмажора, описывал инцидент, который стал для всех, кто его видел, показателем того гостеприимства, с каким здесь ждали французов. Появившийся человек был в бараньей шапке и имел густую белую бороду до пояса.

Вилы, которые он держал в руке, и общее выражение значимости придавали ему вид Нептуна, появившегося из моря. Без малейшего колебания он шагнул к тамбурмажору и попытался ткнуть его вилами. Сержант увернулся, выхватил у старика оружие и сбросил его с моста в воду. Вскоре после этого колонне пришлось столкнуться с похожими косматыми фигурами, некоторые из них размахивали кремневыми ружьями, пытались стрелять, но их попытки не принесли никакого вреда. Гвардейцы отобрали у них оружие и отпустили, несмотря на то что один из них пытался ранить офицера из окружения Мюрата.

Немного времени понадобилось армии, чтобы понять, что почти каждый москвич, оставшийся в городе, был настроен крайне враждебно. Мюрату сообщили, что группа таких людей дикого вида забаррикадировалась в Кремле и отказывалась открывать ворота. Ворота выбили выстрелом из пушки, а все, кто находился за ними, разбежались, их не преследовали. Если бы солдаты Мюрата потрудились допросить их, возможно, удалось бы избежать великих бедствий, которые разразились потом. Но солдаты Великой армии пребывали в благодушном настроении после того, как достигли конца казавшегося им вечным путешествия, и поэтому не беспокоились, чтобы взять их под арест. После часового марша гвардия достигла Кремлевской стены, а затем свернула влево и пошла по улице, ведущей к Губернаторской площади[31], где стоял пустой дом московского губернатора Ростопчина. Здесь они разделились на четыре части, имея строгий приказ не разбегаться, но для людей, которые прошагали 550 миль по дикой местности, это было слишком строгое требование. Не прошло и часа, как на всей территории начался грабеж, в том числе отборных вин, наливок, сушеных фруктов, сладкого печенья и муки в невероятных количествах. Каждый из домов, куда заходили гвардейцы, был пуст, поэтому ветераны просто заходили внутрь и брали что считали нужным. Несколько напуганных французских и немецких эмигрантов, оставшихся в Москве, когда туда вошли французы, выползли из своих укрытий и рассказали, что перед тем, как уйти из города, московский губернатор выпустил всех арестантов из тюрем, что объяснило появление такого количества странно одетых бродяг.

Отдельно от этих бандитов в городе остались несколько полицейских, которые не были русскими.

Наполеон поселился в Кремле и, несмотря на то что он был молодым мужем, отдельно от своей жены попавшим на чужой праздник, ему захотелось послать кого-нибудь на поиски московского общества! Мы не знаем, добились ли его эмиссары успеха в поисках кого-нибудь в этом огромном пустом городе, но вечером Наполеон успокоился и принялся изучать списки личного состава, с которыми никогда не расставался. Заботился об этом Бертье, и среди офицеров штаба списки личного состава прозвали «библия Наполеона». «Я могу собрать четверть миллиона солдат здесь, — размышлял Наполеон, — но чем я буду их кормить? Как будто это место стоит посреди пустыни!»

* * *

Согласно Бургойню, первая пожарная тревога прозвучала через час после того, как гвардия достигла дома московского губернатора. Бургойнь своими глазами видел пелену дыма и языки пламени, поднимавшиеся со стороны базара, но списал это на небрежность грабителей. О преднамеренном поджоге никто тогда и не думал, и для тушения пожара отрядили пожарную бригаду.

Тем не менее около семи часов поступили донесения о новых вспышках пожаров, один из которых охватил магазин, расположенный позади дома московского губернатора. Бургойнь сколотил команду из 18 человек, чтобы потушить пожар, но пламя уже охватило всю узкую улочку. В поисках возможных причин пожара французы высадили дверь в один из домов и обнаружили там девятерых арестантов, выпущенных на свободу. На головах вооруженных арестантов красовались бараньи шапки наподобие той, которую видели на старике, напавшем на тамбурмажора. Все они были мертвецки пьяны, и между ними и французами разгорелась жестокая потасовка, в которой восемь из девятерых погибли, а последнего взяли в плен в качестве проводника. После этого Бургойнь попытался вернуться в свою квартиру, но, пока французы сражались с арестантами, огонь успел перекинуться на соседние дома, и прямой путь оказался отрезан. Вся территория вокруг была объята пламенем, а из-за сильного ветра пожар распространялся от дома к дому с ужасающей быстротой.

Наконец ветераны начали понимать, что произошло, и все арестанты, которых им удалось поймать (некоторые были со сделанными на английский манер факелами в руках), были расстреляны или заколоты штыками. Некоторые из них, застигнутые в тот момент, когда они пытались поджечь дом или церковь, бросали факелы и убегали. Другие, не обращавшие никакого внимания на французов, не расставались со своими факелами до тех пор, пока не получали удара по голове. Бешеные усилия прилагались, чтобы справиться с огнем, возникавшим во всех частях города, и остановить новые пожары, но французы совершенно не знали расположения улиц и домов, и поэтому поджоги, такие дерзкие и частые, не прекращались всю ночь и возникали везде.

Бургойнь, заблудившийся в лабиринте горящих улиц, ворвался в здание, выглядевшее обычным домом, а на самом деле оказавшееся роскошным особняком, внутри которого стояла самая красивая мебель, которую Бургойнь когда-либо видел в своей жизни. Священный обычай мародерства никогда не нарушался солдатами Великой армии. Поэтому, назло опасности, он остановился, чтобы открыть стоявший в доме сундук, из которого вытащил пару старинных седельных пистолетов, усыпанных жемчугом и драгоценными камнями.

Бургойнь вместе со своими людьми добрался до квартир в два часа ночи, приведя с собой в качестве пленных городовых, подозреваемых в поджигательстве. Даже опасность оказаться запертыми в горящем особняке не остановила его товарищей перед дальнейшим грабежом. Позднее Бургойнь обнаружил их разодетых калмыками, китайцами, казаками, татарами и даже персами! Ничто не смогло бы удержать ветеранов Великой армии от того, чтобы грабить и стать под ружье, как только труба проиграет новый сигнал к бою.