Шелк и кровь. Королева гончих - Literary Yandere

покатилась со смеху. За то время, которое понадобилось ей, чтобы успокоиться, кофе почти остыл.

– Вот уж никогда не думала, что когда-нибудь услышу от Вас такое слово. Ну что ж… С Вами тоже все понятно. Вы не мисс, а миссис, у Вас есть муж, вероятно, тот самый «проповедник», но он Вас совершенно не устраивает, – девушка тоже наклонилась вперед, впиваясь взглядом в зрачки собеседницы. – Всю свою жизнь Вы положили на учебу и работу, думая, что это принесет Вам успокоение. И привлечет хоть кого-нибудь. И, да, не сказать, чтобы Вы так уж просчитались – кто-то все-таки засыпает у Вас под бочком каждый вечер. Неврозы, подтачивавшие здоровье в юности, казалось бы, позади. Но вот Вам исполняется сорок пять… И тут Вы понимаете, что в волосах уже проседь, коленки поскрипывают, на лице появляются морщины, Вы не великий ученый, а имеет Вас хлюпик с пузцом и крошечным членом, который Вы даже не чувствуете.

Миз Брук побледнела, затем, спустя миг – покраснела и глубоко вздохнула. Должно быть, она, как и Мишель, собиралась залепить собеседнице пощечину, но сдержалась, памятуя, что сама попросила ее говорить.

– Муж опостылел, Вам хочется другого мужчину. Любого, только чуть лучше, даже пусть ненамного. Бен? Но ведь он Ваш сын. Это видно невооруженным глазом. Фамильное сходство, извращенный тяжелым детством – о, исключительно в обонятельном плане – разум. Мишель? Вы не бисексуальны. Казалось бы, безвыходная ситуация. И тут Вы узнаете обо мне. И теперь Вы намерены сделать мое существование здесь невыносимым, но одновременно дающим плоды, так? Бассейн, вкусная еда, платья. И Бен. Чтобы я не забывалась. Ох, какая глупость!

Миз Брук вскочила, провела руками по бедрам – быстрое нервное движение, замаскированное под простое одергивание юбки, чтобы та не замялась.

– Довольно. Я поражена Вашей проницательностью, Ребекка. – Миз Брук не сказала «ты забываешься», но Лавчайлд показалось, что эти слова были готовы сорваться с языка ее собеседницы. Она задавала пленнице вопросы только потому, что была уверена: Лавчайлд не посмеет. Ее напарниц Ребекка обидела, да, но на миз Брук она не станет рычать, побоится. И даже не в грубости было дело, миз Брук злилась потому, что оказалось, что она не угадала. – А теперь давайте… Вы посмотрите на бассейн.

Ребекка смогла ежедневно плавать в бассейне. Но удовольствие портило то, что Бен наблюдал за ней, хоть и не слишком пристально. Должно быть, Лавчайлд в закрытом купальнике мало волновала его чувства. Таким образом, наедине девушка оставалась только в душе. И то, каждый раз она тряслась, ожидая, что дверь распахнется, войдет Бен… Однако целую неделю не случалось ничего плохого. Напротив, казалось, наступила светлая полоса. Мишель и Аманда записывали за Лавчайлд рецепты ее притираний, духов и бальзамов, почти не выходили из лаборатории, но и ее туда не приглашали. Миз Брук время от времени ходила измерить давление и температуру пленницы, качала головой и, натянуто смеясь, уверяла, что день ото дня Ребекка хорошеет. Бен молча смотрел исподлобья, где бы они с Лавчайлд ни находились. Но это длилось лишь до поры, до времени. Когда Лавчайлд наконец пригласили в зал, где она могла размяться, их общение с Беном внезапно возобновилось.

Лавчайлд с удовольствием размялась на коврике в углу большой комнаты, чувствуя, как позабывшие движение мышцы приходят в тонус, мгновенно твердея. Потом, надев туфли (спортивной перемены одежды, не считая купальника, ей не дали), девушка двинулась к старому другу – пилону. Бен наблюдал за ней: Лавчайлд подошла к шесту не как стриптизерша, скорее, как спортсменка. Хлопнула в ладоши, вздохнула, готовясь, и легко вскинула тело наверх, держась за пилон только одной рукой. Гладко округлились под кожей мышцы, дрогнули от напряжения раз-другой, пока Ребекка не сменила руку.

Бен замер, пораженный: он считал пленницу абсолютно безопасной… Больше того, слишком крупной, чтобы легко двигаться: слишком большая грудь, слишком широкие бедра. Не та девчонка, которая прошмыгнет под дверью, как котенок. И вот теперь, глядя на то, как без труда Ребекка крутится на пилоне, словно чемпионка, он подумал, что, возможно, недооценил Лавчайлд.

Тем не менее, несмотря на то, что он был заворожен представлением, которое устроила пленница, когда она опустилась на пол, Бен схватил теннисный мяч и с удовольствием запустил им в голову Лавчайлд. Девушка охнула и обернулась, потирая затылок. Она забыла, что находится под непрекращающимся наблюдением.

– Больно, – пробормотала она. Бен словно не услышал. Он медленно, но уверенно и неумолимо начал идти к девушке. Вскинул руку, нацелившись то ли на ее шею, то ли на грудь.

– Прочь от меня, – затравленно пробормотала Лавчайлд, вжимаясь спиной и затылком в стену. Если бы она могла, то исчезла бы, просочилась в другую комнату, но она даже была лишена возможности сотворить простейший трюк…

– Не трогай меня. Не прикасайся!

Мужчина рассмеялся. И Лавчайлд улыбнулась. Она приказала себе – и страх перед ненормальным Беном истаял, уступив место похоти. Может быть, потому она и терпеть не могла идеальных красавчиков, подумала девушка, что боялась, что под натиском чувственности ее тело предаст ее?

Она боялась его, и в первую очередь – боялась возжелать, слишком хорошо зная со стороны, как похоть превращает людей в жалких и податливых наркоманов. Слишком многих она мяла в своих руках, точно пластилин.

И она не хотела становиться в один ряд с ними. Нет. Никогда. Она сильнее этого.

Но Бена-то она ненавидела не за его безупречную внешность, а за то, что он был гребаным извращенцем, трахавшим отвратительную Мишель и не гнушающийся насилием. И когда Ребекка приказала себе вожделеть его, страсть накрыла ее с головой, влилась в ноздри вместе с ее собственным ароматом – и запахом Бена, сильным, звериным, напоминающим о диких волках, подстреленных на охоте. Сила, скорость, кровь – и при этом – оттенок осознания своей печальной судьбы, страх. Даже – ужас. Паника. Но несмотря на то, что Бен боялся Лавчайлд не меньше, чем она его, он приближался. Наступал, как вражеская армия, как прилив, как стихийное бедствие.

– Что ж, если ты так уверен, я могу и потерпеть, – вскинула голову Ребекка. – Ради моих подружек миз Брук и Аманды.

– Лгунья, – пробормотал Бен и прижал девушку своим телом к стене. – Ты же меня хочешь.

Лавчайлд вздрогнула, но вовсе не испуганно. Особенно ее возбудило осознание, что перед нею такой же безумец, как и она сама. Вот только Лавчайлд «трезвела», когда ее феромоны утихали, а Бен – нет. Он намеренно тискал ее так, чтобы оставить синяки.

– Я готов