Шелк и кровь. Королева гончих - Literary Yandere
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лавчайлд не знала, слышит ли ее Бен и где он вообще находится – за дверью или в какой-то комнате, просто оснащенной камерой слежения? Как ей следует его позвать? Заорать? Или же он прибежит только тогда, если случится что-нибудь, что будет невозможно игнорировать? Девушка облизала губы. Во всяком случае, громко сообщать о таком она не собиралась.
Но прошло немного времени, и Лавчайлд решила, что готова наступить на горло собственной гордости. Она крикнула – раз, другой:
– Бен! Бен!
Он отозвался не сразу. Сначала спросил из-за двери, затем, спустя несколько минут, видимо, потраченных на то, чтобы заглянуть в камеру через экран (Лавчайлд была уверена, что находится под видеонаблюдением), открыл дверь. Одну – охранника и пленницу разделяла решетка, закрывавшая выход. Видимо, похитители были неоправданно высокого мнения о пойманной девушке – не могла же Лавчайлд освободиться от пут! А без них ее вряд ли собирались держать в палате.
– Что-то не так, леди? – любезно поинтересовался Бен, улыбаясь своей ребяческой улыбкой – растянув губы и наклонив голову. Лавчайлд отвела взгляд, чтобы не видеть его, настолько сильно он ее пугал и отвращал.
– Мне нужно в туалет, – промямлила она. Бен не ответил, и девушка повторила, уже громче. Но он снова промолчал, только пожал плечами, когда Лавчайлд, нахмурясь, снова на него посмотрела.
– Я не буду выводить тебя из камеры, – спокойно сказал охранник. – Только если тебе станет плохо.
– Но мне плохо! – Лавчайлд сорвалась на крик. Ответом ей снова было беспечное движение плечами.
– Пописай здесь.
Девушка вспыхнула и отвернулась. Она и так была в донельзя унизительном положении, усугублять его не хотелось. Но физиология взяла свое… Лавчайлд надеялась, что Бен если не уйдет, то хотя бы отвернется… но его взгляд, напротив, прикипел к ней, жадный, вожделеющий. И без того омерзительный, охранник стал совершенно противен девушке.
– Гребаный извращенец, – пискнула Лавчайлд, когда он понял, что она закончила и, отступив на шаг, закрывал железную дверь. Как только он ушел, девушка расплакалась. Она догадывалась, что он видит ее в камеру слежения и, возможно, получает от ее слез только еще большее удовольствие, но остановиться никак не могла.
***
– Тебе нужно помыться. От тебя уже плохо пахнет.
Лавчайлд вздрогнула. В ее камере воняло – и к исходу вторых суток она уже привыкла к этому, но слова Бена насторожили ее. Он не выпускал ее в туалет, а теперь вдруг озаботился состоянием пленницы? Если не играть дуру всерьез, сказала она себе, то можно предположить, что ее привезли в какую-то лабораторию, где будут узнавать ее секрет притягательности. Значит, она должна хорошо пахнуть. Для этого ее и выводят из камеры – чтобы очистить от грязи. От мысли, что этим, возможно, будет заниматься Бен, ее всю передернуло. Но напрасно. Он только освободил ее от смирительной рубашки, оставив в платье, и помог дойти до душевой. А там втолкнул за белую дверь и оставил в одиночестве.
Сначала Лавчайлд просто села на пол и тихо похныкала: напряженные нервы требовали разрядки. Потом кое-как поднялась, держась за стену, разделась и побрела в душ. Она любила принимать ванну, и, наверное, в другом каком-то случае вознегодовала от ее отсутствия, но два дня здесь были слишком тяжелы – девушка обрадовалась просто возможности помыться. Сперва она, правда, долго стояла под струями воды, не шевелясь, наслаждаясь ощущением капель, орошающих кожу. Потом пощупала мышцы – в порядке. Слабость, конечно, была: в том числе от неподвижности, но в большей степени, видимо, от неких препаратов, которыми мучители тайно пичкали пленницу. Ей особенно не было интересно, каким образом – все равно она не могла отказаться от еды и питья. Возможно, это даже был какой-то газ. Не все ли равно? Если бы Лавчайлд невольно не отрезала себе пути к отступлению, сейчас кто-то из бывших напарников или любовников разыскивал бы ее: Макс, Гарри Янг… Но она сожгла все мосты.
Лавчайлд вылезла из душа, взяла с плохо прокрашенной деревянной скамьи небольшое вафельное полотенце и, встав у запотевшего зеркала, принялась вытирать волосы. Серебристая поверхность напротив ее лица постепенно прояснялась – вот стал виден нос, различимы глаза и щеки… Лавчайлд опустила лицо. Не идеальные, хоть и довольно милые черты, но без косметики – какая-то серая мышка, ей-богу. Да, Лавчайлд всегда брала другим. Харизмой и, в первую очередь, запахом, но сейчас, уже решив для себя, что проживет и без феромонов, она поняла, что ошиблась. Без своего уникального запаха она уже не будет так соблазнительна. Девушка тяжело вздохнула. И тут на ее плечи легло пушистое мягкое полотенце. Огромное, она могла бы завернуться в него, укрывшись от шеи до пят. Лавчайлд подняла взгляд на зеркало – за ее спиной в мутном запотевшем отражении виделось лицо. Бена. Его руки, оставляя ее плечи, скользнули ниже, промокая влагу с грудей Лавчайлд. Приподняли их, будто невзначай лаская, продвинулись еще ниже, на талию, и замерли там.
– Я не настолько ослабла, – дрожащим голосом остановила мужчину девушка. – я могу вытереться сама.
– Как скажете, леди, – хмыкнул Бен, убрав руки. И вышел.
Полотенце соскользнуло на пол. Лавчйлд не подняла его – стояла, так и пялясь в зеркало, пока капли воды на ее теле не высохли.
Но передышка длилась недолго. Лавчайлд не ошиблась в своих предположениях: ей разрешили помыться ради того, чтобы вонь от грязи не перебивала аромат естественных феромонов. Невзирая на ее протесты, Бен подхватил (насильно!) закутанную в полотенце девушку на руки и отнес в ярко освещенную комнату со слепяще-белыми стенами. Судя по всему, лабораторию, где над пленницей с этого дня начинались опыты.
В комнате уже были все три женщины, навестившие Лавчайлд после того, как она очнулась.
Они завели ее в матовую то ли стеклянную, то ли пластиковую коробку, похожую на душевую кабину. Со всех сторон просветили желтыми и красными лучами, обдали паром и холодным воздухом. Потом открыли дверцу. Лавчайлд почти вывалилась в руки Бену – ее не держали ноги. Видимо, в еде, что ей дали с утра, все-таки были какие-то седативные средства, однако в слишком слабом количестве, чтобы сразу ее обездвижить. Но теперь, переволновавшись, девушка лишилась сил.
Самая старшая женщина что-то смотрела на компьютере, присоединенном к кабинке, и качала головой. Затем приказала приковать пленницу к некому подобию дыбы, которая стояла у Лавчайлд в комнате. Только теперь ее еще и как следует вытянули – плечевые суставы мгновенно заныли. Две женщины, те, что
