Айни - Юсуф Акобиров

(Перевод И. Сельвинского)

Теперь Садриддин Айни стал поэтом революции, певцом свободы и борьбы, певцом грядущего народного счастья, певцом Великого Октября. В скором времени поэт Садриддин Айни стал гражданином России.

…Айни вторично вернулся из Ташкента в Самарканд, как и в первый раз, остановился во дворе Исматулло Рахматулло-заде. Через некоторое время вместе с Абдурашидом Абдуджабаровым Айни был назначен учителем школы № 4 города Самарканда (в архивах города хранится документ).

Айни 5 марта 1919 года подал заявление в отдел внутренних дел Самаркандской области о приеме его в гражданство Советской России. Вслед за этим представители поселка Суфи Розык района Хайробод города Самарканда написали в отдел внутренних дел обращение, в котором говорилось, что Айни на протяжении трех лет живет в вышеуказанном поселке, что все жители его считают поэта своим другом, что никому ничего плохого он не сделал, а поэтому они просят принять его в ряды граждан России и разрешить ему быть постоянным жителем этого поселка.

Сам Айни просит дать ему гражданство России:

«Заведующему отдела внутренних дел области Самарканда.

От Садриддин ходжа Айни Саидмурадходжаевича, проживающего в махалле Суфи Розык города Самарканда, бывшего бухарского гражданина.

ПРОШЕНИЕ

Решением жителей махаллы Суфи Розык Хайрободской части города старого Самарканда за подписью всех жителей поселка я принят в ряды жителей этой махаллы.

Сообщаю, что в махалле Суфи Розык проживаю приблизительно три года, мне исполнилось 42 года. Моя профессия — мударрис медресе, особого хозяйства не имею, т. е. сада, двора, земли; против Советов не выступал, чужим трудом не кормился. Прошу не отказать в моей просьбе, прошу принять меня в гражданство России…

1919 год, 5 марта, г. Самарканд».

На основании решения отдела внутренних дел области от 17 марта 1919 года Садриддин Айни был принят в ряды граждан Российского Советского государства…

Революция в Бухаре

Самарканде Айни некоторое время работал учителем в новой школе для молодежи квартала Кош-Хауз. Низенькое, длинное помещение с толстыми, почти полуметровыми стенами, с пологой глиняной крышей. Классы большие, просторные. Два больших окна и стеклянная дверь, впрочем, тоже служившая окном, не хитрые, но видавшие виды, грубо сколоченные скамьи, кое-где из неотесанных досок, вызывали восхищение и радость — это была настоящая школа, там учили не только читать и писать, но, самое главное, правильно понимать события окружающей жизни. В стенах классов были ниши. Деревянный потолок светло-голубого цвета с огромными красно-желтыми рисунками национального орнамента, резные полочки, желтая классная доска, у окна — стол учителя.

Каждое утро невысокий, ладно сложенный, с коротко подстриженной черной бородкой и усами и серьезными задумчивыми глазами, в длиннополом полотняном камзоле, мягких черных сапогах на низких каблуках, в ослепительно белой чалме Садриддин Сайидмурадович с книгами и бумагами под мышкой направлялся в школу.

В классе он негромко здоровался с учениками, снимал чалму и надевал зеленую тюбетейку.

Ученики очень любили и уважали его. Он никогда не повышал голоса, никого не отчитывал понапрасну и был до крайности терпелив. Айни пользовался таким почетом и уважением, что коллеги вставали, как только он переступал порог школы. Случалось, что кто-нибудь из учителей отводил его в сторону и тихонько беседовал с ним. Люди верили, что поэт Айни посоветует, подскажет, поможет: время было непонятное, грозное, путаное… Не всегда можно было понять и осмыслить виденное или слышанное, и люди тянулись к своему земляку, поэту, большому ученому. Айни иногда читал свои произведения ученикам и коллегам. Скоро он оставил школу и перешел на работу в редакцию. Но школу он любил по-прежнему, и только необходимость заняться литературной работой заставила его расстаться с педагогической деятельностью.

В то время в Самарканде выходили журнал «Свет Революции» на таджикском и на узбекском языках, газета «Голос трудящихся». Айни писал стихи, и рассказы, и статьи на узбекском и таджикском языках и печатал в этих газетах и журналах.

Журнал «Свет Революции» объемом в 4 печатных листа выходил два раза в неделю. Это был орган партийного комитета Самаркандской области.

В каждом номере журнала были стихи, очерки или публицистические статьи Садриддина Айни.

Первый крупный исторический очерк Садриддина Айни «История эмиров — правителей Бухары» был напечатан в журнале, а впоследствии, в 1923 году, в Ташкенте был издан отдельной книжкой. Это произведение — история 150-летнего господства бухарских эмиров, с их жестокостью и гнетом, и о крушении этого господства. Очерк получил признание и одобрение и сыграл важную политическую роль в становлении молодой Советской власти в Средней Азии.

Гнет и бесправие, жестокость правителей и палачей в Бухаре довели народ до крайней степени отчаяния. Каждый день солдаты эмира, труженики и крестьяне группами и в одиночку бежали в Ташкент и Самарканд. В Ташкенте и Самарканде образовалась коммунистическая партия Бухары и наряду с этим так называемые «революционеры Бухары» — руководство реформистского движения — главари джадидов.

Айни завязал дружбу с руководством большевистской партии и помогал подготовке революционного выступления в Бухаре. Назревали события исторической важности: революция в Бухаре, освобождение от тирании эмира Сайида Алим-хана.

В июне 1920 года Коммунистическая партия Бухары пригласила поэта в Ташкент. Айни целый месяц писал лозунги, плакаты, воззвания, стихи, призывы — все, чем он мог помочь революции.

В сентябре 1920 года под руководством большевистской партии, при поддержке Красной Армии в Бухаре победила революция. Власть эмира была ниспровергнута, сам эмир бежал на восток, в горы, теряя на пути своих жен, свиту и власть…

Айни женился и избрал местом жительства Самарканд.

Еще одна история

Весной 1922 года дождливым утром в одну из маленьких парикмахерских города Бухары вошел парень 16–17 лет. Он промок до ниточки, озяб и, войдя, несмело оглянулся. Судя по одежде, это был парень из кишлака. Два парикмахера-еврея несказанно обрадовались посетителю — в то утро это был первый клиент. Каждый из парикмахеров старался усадить его в свое кресло. Парень подошел к окошку и сел так, чтобы видна была улица. Мастер обрадованно засуетился.

— Братишка, видно, давно не брились, заросли.

— Да, давно не брился, — нехотя ответил парень. Он был явно чем-то расстроен и не имел желания продолжать разговор.