Фото на память - Наталья Никольская

– Живи пока, – с фамильярной снисходительностью сказал Троша, вот только сына побереги…

Кровь ударила Валандре в голову, потом гулко плеснула в виски и заполнила уши ватной глухотой. От беспокойства больно засосало под ложечкой. Было ощущение, что в груди, издав противный металлический звук, лопнула какая-то сверхпрочная пружина. Она хотела что-то сказать, но боясь, что голос выдаст ее, молча повесила трубку.

Сигареты кончились. Похолодевшими пальцами она набрала номер лицея, где учился Максим.

– Будьте добры, Софью Марковну…

– Алло, – взяла трубку классная руководительница.

– Здравтствуйте, это мама Максима. Он сегодня был на занятиях?

Вершинина пыталась придать своему голосу спокойную уверенность и деловитость.

– Сегодня был, но опять не на всех. Черчение пропустил, в туалете отсиживался. Валентина Андреевна, вы мне очень нужны, с Максимом что-то происходит… – картаво-важная речь «класснухи» почему-то раздражала Валентину.

– Я хотела сегодня к вам заехать, но не успела… работа… Софья Марковна, вы не знаете, когда он домой пошел?

– Как все, после урока музыки. А что, что-нибудь случилось?

Наверное, Софья Марковна различила в голосе Вершининой тревожные нотки. Валентина взглянула на часы: без пяти четыре – Максим или на пути к дому, или уже дома.

– Спасибо. Я обязательно подъеду в ближайшие два дня, – Валандра торопилась закончить разговор.

– Но он…

– Софья Марковна, извините, я очень спешу, поговорим позже…

Вершинина нажала на рычаг и по внутреннему телефону вызвала к себе Бодырева.

– Вызывали? – Сергей застыл посреди кабинета.

– Сергей, дуй ко мне домой. Если Максим дома, привези его сюда, если нет – обязательно дождись. Понял?

– Что-нибудь случилось? – полюбопытствовал Болдырев, который заметил беспокойство своей начальницы.

– Выполняй! – закричала она, – расспросы после!

Последнюю реплику она не выкрикнула, а скорее выдохнула.

– Да, Сергей, – более спокойно обратилась она к оторопевшему от такой нервозности Болдыреву, – у тебя сигареты есть?

Он молча подошел к столу, сидя за которым Валандра без конца туда-сюда крутилась на кресле, и протянул пачку «Винстон».

– Спасибо. Не обращай внимания… – Вершинина прикурила от «дракоши» и, прекратив вращаться в кресле, с глубоким вздохом откинулась на его высокую спинку, – звони на сотовый, если что…

– Угу, – пробурчал смущенный Сергей и вышел из кабинета.

Оставшись одна, Валандра поднялась с кресла и принялась нервно расхаживать по кабинету.

«Может, прав Мещеряков? Не послать ли все к черту? Имею ли я право так рисковать чужими жизнями? Своей – ладно! Максим, Максим, Максим…» – крутилось у нее в голове, точно рефрен песни. Она подошла к столу, стряхнула пепел в хрустальную пепельницу и тупо уставилась в окно.

«Что делать? А если Максим…» Она поморщилась, стараясь отогнать от себя страшную мысль. «Сколько еще ждать? двадцать минут, полчаса? А вдруг Максим… Стоп, так ведь можно и свихнуться!»

Валентину колотил озноб, руки дрожали, в желудке точно опухоль разрасталась тревожная пустота.

«Это только предупреждение, предупреждение…» – как заведенная повторяла она, пытаясь оторвать от сердца пиявку беспокойства.

Чтобы как-то отвлечься, она прошла в дежурку. За пультом сидел Толкушкин, жутко сосредоточенный Маркелов возился с компьютером.

– Все спокойно? – спросила Валандра, прислонясь к косяку.

Толкушкин обернулся, а Вадик оторвался от процессора.

– Даже скучно, – вздохнул Валера.

Вершинина подошла к журнальному столику и опустилась в кресло.

– Сигаретой угостишь? – обратилась она к Вадику, заметив лежащую на столе пачку «Кэмела».

Вадик передал Вершининой через Толкушкина сигарету и закурил сам. Валера поднес Валандре зажигалку.

– А где у нас Коля?

– С обеда еще не возвращался.

– Из скольких же блюд состоит его обед, если время уже пятый час, а его все нет? – с некоторым раздражением спросила Вершинина, глубоко затягиваясь.

– Да он минут сорок как ушел, – каким-то виноватым голосом произнес Валера, – хотел вообще без обеда, а потом у него в желудке засосало…

– Совсем вы от рук отбились! А ты почему не доложился?

– Так я ж вам звонил… – смутился Толкушкин.

– Значит, к тому, что ты мне сообщил, тебе добавить больше нечего? – она строго посмотрела на растерянного Толкушкина.

– Да вроде нечего, – пожал Валера плечами.

– Так ты ж тут рассказывал… – неосторожно начал было Вадик, но осекся, поймав на себе запрещающий взгляд Толкушкина.

Но было уже поздно.

– Так о чем ты Вадику рассказывал? Ну-ка давай, колись, – на ее красиво очерченных губах появилась усмешка, а в голубых глазах полыхнули лукавые огоньки.

– Да ни о чем особенном не…

– Хва врать-то! – заулыбался Вадик, который, поняв, что просто так его оговорка не пройдет, решил переметнуться на сторону старшей по званию. – А как же те две красотки, которые, только завидев тебя, этакого агента 007, устроили настоящий поединок?

– Что же ты, Валера, скрыл от меня самое интересное? – не унималась Валандра.

– О Господи! – взмолился Толкушкин, картинно закатив глаза.

– Имя Господа всуе не упоминай и драматические эффекты свои брось – не на подмостках! Так что ты от меня утаил? И почему от тебя опять спиртным попахивает? – Валандра всем корпусом развернулась к Толкушкину.

– Принял чуть-чуть, для храбрости… – смущенно сказал он, – а что жвачка не отбивает, что ли?

Валера вопросительно посмотрел на невозмутимо сидящего Вадика, на худом, подвижном лице которого вскоре заиграла ехидная улыбочка.

– Так это ж я тебе не термоядерную дал, а у Валентины Андреевны нюх как у…

– … ищейки, ты хотел сказать? – оживилась Вершинина, – ладно, Толкушкин, соловья баснями не кормят…

– С Анжеликой это я в кафе… – замялся Валера.

– А вторая девица? – лаконично спросила Валандра.

– А что вторая? – Толкушкин часто заморгал.

– Хватит из себя святошу разыгрывать! – вмешался Вадик, – ты ж говорил, что Света, кажется так вторую секретаршу зовут, не на шутку расстроилась, если даже разговаривать с тобой отказалась!

– Занятно, – Вершинина, приподняв брови так, что они исчезли под ее волнистой челкой, с интересом посмотрела на Толкушкина.

– Чушь собачья! Я вначале со Светой и разговаривал… Это потом, когда инициативу перехватила Анжелика, она чего-то заортачилась…

– Ты ж сказал, что она как будто о чем-то важном сообщить тебе хотела, но потом передумала?

– Да заткнись ты!

– Полегче, Толкушкин, – одернула его Вершинина, – так значит, из-за своих интрижек ты теряешь доверие тех людей, которые могли бы нам помочь?

– Да это просто был способ привлечь к себе внимание… – оправдывался Толкушкин.

– Ах, эти заезженные психологические клише! Тебе, Валера, не кажется, что они дезориентируют твой неокрепший ум? – язвительно заметила Валандра.

– Ну хотите, сами ее об этом спросите, вот телефон, – он вынул из кармана блокнот и вырвал из него страницу.

– Ты как со мной разговариваешь?! – взбеленилась Вершинина, – «хотите – сами спросите»! Ты на меня свою работу не перекладывай! Если ты такой ершистый да самостоятельный – открывай свое агентство и – скатертью дорога!

Валандра затушила сигарету и встала. Лежавший в кармане ее приталенного пиджака сотовый по-прежнему молчал.

«Надо было самой ехать, черт! Что за день сегодня?!»

– Извините, Валентина Андреевна, – спохватился Толкушкин.

Он тоже поднялся со стула и теперь точно нашкодивший мальчишка боялся поднять на Валандру глаза.

– Не советую тебе в плане женщин брать пример с Мамедова, – резко сказала она, – хотя ему в конце концов удавалось вытрясти из них необходимую информацию. Дай сюда листок.

Толкушкин протянул ей вырванную из блокнота страницу.

– В последний раз, Валера! Не хочешь работать – пиши заявление, здесь не какой-нибудь подростково-молодежный клуб, не исправительная колония, не интернат… Подумай хорошенько и сообщи мне о своем решении: хочешь ты здесь работать или нет, понял?

– Понял, – понуро отозвался пристыженный Толкушкин.

Наконец запиликал сотовый.

– Даю тебе время до завтра, – Вершинина пристально посмотрела на Валеру, – надеюсь, ты не забудешь Бодрова навестить и мне отзвониться?

Она вышла из дежурки.

– Докладываю, – услышала Валандра долгожданный голос Болдырева, – сидим с Максимом на кухне и пьем чай.

«Уф!» – облегченно выдохнула Вершинина, сразу как-то обессилев. Ноги подкашивались, руки дрожали, на лбу выступила испарина.