Космическая битва империй. От Пенемюнде до Плесецка - Станислав Славин

Из десятка подготовленных «испытателей» отобрали сначала троих — Альбину, Лайку и Муху. «Но Альбина уже дважды летала и достаточно послужила науке, — рассказывал Владимир Иванович Яздовский. — К тому же у неё были щенята. Решили её пожалеть. В качестве космонавта выбрали двухлетнюю Лайку. Была она славной, ласковой. Жалко было её…»

О том же вспоминал и один из непосредственных участников подготовки того полёта, мастер сборочного производства Юрий Силаев:

«Есть вялые собаки, а Лайка была бойкой собакой. И выбирали таких — шустрых… Перед самым стартом Сергей Павлович сказал мне: „Юра лезь, закрывай свой лючок. Опломбируй всё как следует. Посмотри, чтобы всё было герметично. Постучи ей, чтобы она поднялась. И мне доложишь“.

Я полез, говорю: „Ну, посмотри на меня, посмотри“. Стучу по контейнеру, чтобы у неё хоть какие-то были эмоции. А она всё время лежит на кормушке своей… А я её всё тормошу. Наконец она встряхнулась два раза, как обычно собаки встряхиваются. „Ну, вот и хорошо, милая. А теперь я тебя закрою и будешь дышать уже не атмосферой, а другим воздухом, который будет тебе подаваться…“ Тем временем ракета заправлялась. У меня было всего минут 15–20 на всю эту операцию. В глазах отражения света от фонарика. Глазки блестят. Такие вроде плачевные, а вроде и нет.

Ну, в общем-то, у неё было нормальное состояние. Так я и доложил Сергею Павловичу…»

И 3 ноября 1957-го Лайка отправилась на орбиту. Несколько часов она жила в невесомости, а потом, как гласят официальные сообщения, «космонавтку» усыпили. Но это было благообразное враньё. «В полёте корабль сильно нагрелся — отводить лишнее тепло мы ещё не умели, — вспоминал корифей космической медицины академик Олег Георгиевич Газенко. — Собачка умерла от жары…»

Ещё несколько месяцев спутник с телом погибшей Лайки накручивал витки над Землёй. Только в апреле 1958-го он вошёл в плотные слои атмосферы и сгорел.

ДАМЫ — ВПЕРЁД! После старта Лайки в Советском Союзе почти три года не отправляли на орбиту биологические объекты: шла разработка возвращаемого корабля, оснащённого системами жизнеобеспечения. В начале 1960 года он был разработан. На ком его испытывать? Конечно же, на собаках!

Интересная деталь — в полёты на космическом корабле стали отправлять только самок. Объяснение простое: для женской особи оказалось проще сделать скафандр с системой приёма мочи и кала.

В середине лета 1960 года в сборочном цехе уже стояло сразу три объекта. И С.П. Королёв впервые сказал, что на таких кораблях уже полетят люди. «Но сначала пусть собачки освоят эти корабли. А уж когда будет уверенность, что они благополучно возвращаются назад, тогда можно будет поговорить и о космонавтах», — уточнил он.

«Помню, привезли как-то в корпус собак десять, — продолжает Силаев. — Выпущенные из клеток, они с лаем кинулись бегать по цеху. Ну, конечно, все рабочие прекратили работу, смотрят: „Приехала псарня!“»

И все они были такого роста, как и Лайка.

Их отправляли в катапульте, как потом Гагарина.

Перед тем как полететь человеку, состоялось несколько предварительных пусков. Но о первом (28 июля 1960 года) советская пресса промолчала — на 19-й секунде полёта у ракеты «Восток» отвалился боковой блок, она упала и взорвалась. При этом погибли собаки Чайка и Лисичка. Их дублёры Белка и Стрелка удачно слетали на следующем корабле и стали знамениты. Они остались жить в институте и умерли от старости. А вот стартовавшим вслед за ними на третьем корабле 1 декабря 1960 года Пчёлке и Мушке не повезло. Они погибли от удушья и жары, так как спусковой отсек из-за сбоя тормозной системы перешёл на более высокую орбиту и не приземлился, как было намечено.

На следующих кораблях собак запускали уже по одной. Клетки с ними помещали в ногах у манекена, сидевшего в кресле и изображавшего космонавта. Последней в космосе за три недели до старта Гагарина побывала Звёздочка.

После проведения этой серии экспериментов было доказано, что необходимые условия для жизни животных в течение 4 часов и более могут быть эффективно обеспечены с помощью герметических кабин регенерационного типа и системы спуска головного отсека с помощью парашюта.

Программа медико-биологических экспериментов на геофизических ракетах показала, что высотный полёт с перегрузками и невесомостью не оказывает заметного влияния на поведение и физиологию животных. Обычно животные спокойно лежали в скафандрах и лишь в некоторые моменты инерционного движения ракеты становились беспокойными и проявляли «значительную двигательную активность», покачивая головой и подёргиваясь.

У собак, летавших несколько раз, стрессовые отклонения физиологических реакций в повторных полётах были значительно меньше, чем поначалу. Собака по кличке Отважная, слетавшая в космос четыре раза, с каждым полётом адаптировалась к состоянию невесомости всё легче. На основании этого медиками было высказано предположение о целесообразности повторных полётов космонавтов будущего для более быстрой адаптации организма к состоянию невесомости. И надо сказать, оно подтвердилось затем на практике.

А сам Ю.А. Гагарин, говорят, однажды сострил в неформальной обстановке уже после полёта: «Так и не пойму до сих пор, кто я — то ли первый космонавт, то ли последняя собака…»

САГА О СПУТНИКАХ

Впрочем, мы с вами несколько забежали по времени вперёд. Вернёмся снова в середину 50-х годов прошлого столетия и посмотрим, как готовились к выходу на орбиту первые спутники.

«ОБЪЕКТ Д». Когда однажды журналисты попросили С.П. Королёва рассказать о том, как рождался первый спутник, он, в частности, сказал следующее:

«Я пришёл в ракетную технику с надеждой на полёт в космос, на запуск спутника. Но долго не было реальных возможностей для этого, о первой космической скорости можно было лишь мечтать. С созданием мощных баллистических ракет заветная цель становилась всё ближе. Мы внимательно следили за сообщениями о подготовке в Соединённых Штатах Америки спутника, названного не без намёка „Авангардом“. Кое-кому тогда казалось, что он будет первым в космосе.

Я попросил подобрать мне материал об этом будущем спутнике. Мне приготовили. Мы посчитали и убедились, что американские ракетчики могут вывести на орбиту… апельсин.

Всё было ограничено у них до предела. Главное, что их сковывало, — это ракета. Её тяга такова, что не даёт никаких резервов и предъявляет огромные требования к точности, к разъединению ступеней.

Посчитали и мы, чем располагаем. Убедились: можем вывести добрую сотню килограммов на орбиту…»

Однако когда Королёв обратился с таким предложением к вышестоящему руководству, то идея была встречена в штыки. Убелённые сединами академики считали это предложение абсурдом, генералы из Министерства вооружений вообще не видели какого-либо смысла в подобном запуске. И только определённая «настырность» Королёва позволила ему «продавить» противодействие власти.

Для этого, в частности, он прибег к помощи М.К. Тихонравова, который подготовил подробную докладную записку «Об искусственном спутнике Земли». И 26 мая 1954 года Сергей Королёв отправил её в Центральный Комитет КПСС и в Совет Министров. В сопроводительной записке он, в частности, писал: «Мне кажется, что в настоящее время была бы своевременной и целесообразной организация научно-исследовательского отдела для проведения первых поисковых работ по спутнику и более детальной разработки комплекса вопросов, связанных с этой проблемой».

В ответ ему указывают, что создание боевой ракеты, способной достичь Америки, куда более важная задача, чем какие-то «игрушки». Но с боевой ракетой, как мы знаем, пока далеко не всё получалось «как надо». И Королёв проявляет настойчивость — «наверх» уходит очередная докладная, подготовленная уже сотрудником ОКБ Ильёй Лавровым. В ней всячески подчёркивалась мысль, что «создание ИСЗ будет иметь огромное политическое значение как свидетельство высокого уровня развития нашей отечественное техники».

Но когда даже этот «убойный» аргумент не подействовал, Королёв решил зайти с другого хода — через Академию наук. Тридцатого августа 1955 года в кабинете тогдашнего главного учёного секретаря президиума АН СССР академика Топчиева собрались ведущие специалисты по ракетной технике, в том числе Королёв, Келдыш и Глушко.

Сергей Павлович выступил с кратким сообщением, в котором подчеркнул: «Я считаю необходимым создание в Академии наук СССР специального органа по разработке программы научных исследований с помощью серии искусственных спутников Земли, в том числе и биологических, с животными на борту…»

Королёва поддержал Келдыш, которого тут же и выбрали председателем комиссии по разработке подобной программы.