Моя прекрасная повариха (СИ) - Петровичева Лариса

– Что ты, как можно! Знаешь, какой доход от рекламы?

– У нас тут будет кулинарный конкурс, – сообщил я. – Нужно освещение в прессе по всей стране. Поможешь?

Саллеви сунул руку в свою маленькую сумку, которую никогда не терял, в какие бы ни попадал приключения, и вынул белую визитную карточку с золотым отрезом.

– Это мой редактор, просто умница. Золотая – ик! – голова. Пиши ему и распоряжайся от моего имени, «Большое зеркало» к твоим услугам, – Саллеви вдруг дернул носом и совершенно трезвым тоном спросил: – Курица с грибами в белом соусе? С розмарином и тимьяном?! Здесь?!

– Здесь, – кивнул я. – Моя жена идеальный повар.

Саллеви изменился в лице. Качнулся, схватился за стойку, чтобы не упасть.

– Пить не буду, – твердо заявил он и осушил чашку кофе, которую господин Шарль приготовил для себя и непредусмотрительно оставил на стойке. – Буду есть.

И я понял, что самые захватывающие приключения и неприятности только начинаются.

Азора

Курица в белом соусе – легкое и быстрое блюдо. Сначала нужно вымыть шампиньоны и нарезать крупными дольками, а потом обжарить на слабом огне с оливковым маслом. Пока готовятся грибы, надо нарезать куриные грудки без кожи на кусочки и отправить их в компанию к шампиньонам, которые уже успели пустить сок и сделаться мягкими. Курица побелела – все содержимое сковороды заливается йогуртом и тушится до нужной густоты соуса. Стряпается быстро, а поедается еще быстрее. Компанию курице составляет запеченый картофель: нарезаем его на тонкие ломтики, плотно укладываем в форму, сбрызгиваем маслом и присыпаем травами по вкусу. Рядом отлично смотрится простой салат – огурцы, помидоры, зеленый лук, чеснок и сметана.

Легко же. Элементарно. Но когда домовые принялись сервировать столы к обеду, я поняла, что едва держусь на ногах от усталости. Вспомнилась Пекка, которая советовала мне не надрываться – дескать, все равно никто этого не оценит. Вздохнув, я вышла из гостиницы на свежий воздух – на заднем дворе был разбит маленький садик, пионы качали крупными розовыми головами, и я села на скамейку, вытянула ноги и устало закрыла глаза.

Слишком много всего произошло за несколько дней. Я нашла работу, Эленвер нашел нас и попробовал расправиться, потом я вышла замуж за гнома и одновременно своего работодателя, и вишенкой на торте стало то, что мой бывший муж напоследок изуродовал нас с Глорией. Шрам под повязкой начал ныть, кожу там дергало, и я подумала, что Эленвер наверняка сейчас радуется, представляя, как мы с Глорией себя чувствуем.

Интересно, что при этом думает его жена? Смеется над нами, считает, что я сама во всем виновата – надо было молчать, терпеть и целовать ноги законному мужу.

«Что ты сделала, чтобы он тебя не бил?» – прозвенел в моих ушах возмущенный голос матери, и я спросила: «А что я сделала сейчас, что он нас изувечил?»

Я смогла отвлечься за работой и думала только о капустном супе, прохладительных напитках в лимонаднице и том, что надо заказать еще шафранового масла. А теперь боль и обида вернулись, и мне сделалось настолько тоскливо и горько, что я испугалась, что не смогу встать.

Я-то ладно. Мне было безразлично, как выглядит мое отражение в зеркале. Но Глория… это сейчас она храбрится, моя отважная птичка, это сейчас ее подбадривают мальчишки Дархана – но что будет через десять лет, когда она из ребенка превратится в девушку, начнет расцветать и поймет, что среди подруг она всего лишь дурнушка... И каково ей будет знать о том, что такой ее сделал отец, тот, кто должен был беречь и защищать...

Над моей головой кто-то откашлялся. Я посмотрела вверх: на эту стену гостиницы выходили балконы дорогих номеров, и сейчас на одном из балконов как раз стоял гость. Эльф – я увидела татуировку с завитками рун на щиколотке его босой ноги. Он меня не замечал – судя по мощному запаху перегара, он вообще ничего не замечал.

– Кхм… гр-хм… – снова кашлянул он, и я услышала легкие девичьи шаги. На балкон вышла еще одна гостья, и в амбре перегара влилась нотка фруктовых духов. Понятно, девушка госпожи Бьянки.

Кажется, я попала. Если сейчас встану и попробую уйти, то меня заметят.

– А дальше что делать, господин Саллеви? – спросила девушка.

– Ну… пой. Вот тебе… усилитель для голоса. Была в опере? Там такие вешают, чтобы слышно было во всем зале.

Девушка кокетливо хихикнула.

– То есть… прямо в него петь?

– А ты что думала? Становись на колени!

Девушка послушно исполнила, что требовали. Я представила, что сейчас будет, и меня принялся точить смех.

– Ой, большой-то какой у вас, этот усилитель, – прощебетала девушка, и эльф приказал:

– Руками бери. Обеими. И осторожно давай, это тебе не абы что, это… достояние!

О великие Боги, не дайте мне расхохотаться в голос! Девушка тихонько кашлянула и запела тоненьким голоском:

– Был он парень лихой, его девки любили…

– И когда он входил в р-р-рэсторан, все вставали при нем! – эльф раскатился таким мощным басом, что по всей гостинице звякнули стекла. Открылась дверь черного хода, в садик вышел Дархан и, удивленно задрав голову, спросил:

– А чего это вы тут делаете, а?

Я решила, что мне тоже можно встать и уйти под шумок, прикрыв глаза ладонью. Но краем глаза я все-таки увидела долговязого эльфа, который стоял на балконе, обмотавшись простыней на античный манер. Девица госпожи Бьянки действительно стояла перед ним на коленях, держа в руках бутылку шипучего формата «Гранд» – чуть меньше пушечного ствола. Для нее действительно надо было две руки.

– Господин Саллеви! – воскликнул Дархан. – Ну я же вас просил! Без оперы и балета!

Саллеви заметил меня, икнул и сложил руки перед грудью в извиняющемся жесте. Был он, как выражался один из обитателей приюта, «пьян, как фортепьян».

– Ой, милочка! Это вы! Прас-прасците… а то мне уже горничные сказали, что тут эльфийская княжна… и чтоб не так, как в прошлый раз, без исподнего из номера ни-ни… А я…

Эльф не договорил – качнулся и сверзился с балкона в пионы. Мы с Дарханом ахнули, бросились его поднимать – покачиваясь, Саллеви поднялся на ноги, и мы с облегчением убедились, что пьяным везет, и он не пострадал. Саллеви обнял нас с Дарханом и спросил:

– А это запах розмарина? А кушать дадут?

– Дадут, – ответила я. – Одевайтесь и добро пожаловать.

Азора

Швы сняли, и я увидела, что от шрамов, которые совсем недавно сочились огнем и чернотой, остались тонкие белые нити. Деньги Фьярви сыграли свою роль – врач важно оценил сделанное и сказал:

– Почти незаметно.

– Спасибо, – кивнула Глория, и я побыстрее увела ее из больницы. Чем меньше мы будем думать об этом, тем лучше. Когда мы шли по городу, то мне казалось, будто все взгляды прикованы к нам – хотя люди наверняка занимались своими делами и смотрели на нас мельком, как смотрят на обычных прохожих.

Служанка уже ушла. Дом был пуст и тих, в гостинице горели лампы, и от этого было особенно уютно. С кухни пахло кофе – я заглянула туда и увидела кофейник на плите.

– Хочешь чего-нибудь перекусить? – спросила я и отправилась инспектировать шкафы. Служанка Фьярви все хранила в идеальном порядке. Достав коробку с имбирным печеньем, я протянула одно Глории, и она спросила:

– Мам, а я всегда буду эльфийкой?

– Да, – кивнула я. – Такова твоя природа. А почему ты спрашиваешь?

Глория вздохнула.

– Лучше бы я была орчихой. У них шрамы это знак доблести. Все смотрели бы на меня и думали, какая я смелая.

– У тебя тоже, – сказала я, обняв Глорию. Девочка прижалась ко мне и негромко всхлипнула. Весь день она провела в компании с мальчишками Дархана; одна из горничных сообщила, что сперва они читали книгу о пиратах, потом Глория учила их делать кукол из бумаги, а потом они отправились рыть красные луковицы. – Ты очень храбрая, детка. Если бы не ты, мы бы все сгорели заживо. Можешь мне поверить, все сейчас думают, что ты смелая и сильная.