Шквальный ветер - Иван Черных

Началось это лет пятнадцать назад, когда Кувалдин после окончания института физической культуры приехал в Комсомольск-на-Амуре по распределению спортивным организатором Дома молодежи. За год он создал крепкие команды боксеров, самбистов, каратистов. Приблизил к себе самых способных, самых сильных, самых ловких - всего пять таких же дюжих, как и сам, отчаянных парней. Он ещё не осознавал, для какой цели, - в нем, видимо, рождался другой человек, которому уже были тесны рамки учебных программ, надоели однообразные поединки, ничего не дающие, кроме минутного удовлетворения тщеславия; ему хотелось более острых ощущений, настоящих опасностей, риска, смертельных схваток.

Летом он уговорил своих учеников-приятелей отправиться на лодке вниз по Амуру до Николаевска - полюбоваться природой, порыбачить, позагорать. Он словно чувствовал, какое впереди их ждет искушение, проверка на выдержку, на смелость, на умение держать язык за зубами.

На третий день пути они свернули в одну из проток, чтобы порыбачить, переночевать на берегу у костра. Выбрали красивое место на березовой опушке, тихое, первозданное, с морем огненно-ярких цветов - сиреневых астр, оранжевых саранок, бордовых кровохлебок, белых и желтых ромашек. А над цветами кружились стаи разноцветных бабочек, крупных чуть ли не с воробьев.

Подыскивая удобное место для причаливания, они увидели на противоположном берегу троих бородатых мужчин, а внизу, на заломе, разбитую лодку.

Бородачи замахали руками, призывая на помощь. Кувалдин повернул к ним.

Потерпевшими аварию оказались любители-рыбаки, уже возвращавшиеся с уловом домой. На радостях выпили как следует, и рулевой не справился с управлением, угодил на залом. Никто серьезно не пострадал, кроме "Федьки", как назвали мужчины самого молодого, которому было не менее сорока, вылетевшего из лодки и ударившегося ногой о корягу. Он сильно прихрамывал, но старался держаться бодро и шутить, хотя временами стискивал от боли зубы. Удалось им и спасти свою добычу - рыбу, которую они коптили и вялили на месте лова.

Доставить всех троих в Нижнетамбовское, откуда были рыбаки, Кувалдин не мог и не хотел: надо оставлять троих своих ребят на берегу не менее чем на сутки, потом искать бензин - тоже лишние хлопоты, - и он предложил рыбакам подождать на противоположном берегу оказии - лодок и катеров в это время по рекам бороздило немало. На том и порешили.

Помогая потерпевшим погрузить рюкзаки в лодку, Кувалдин обратил внимание на их тяжесть - даже сырая рыба столько бы не весила. И у него мелькнула догадка - золото. Да и неопрятный вид мужчин, их пропахшая потом и болотом, а не рыбой, одежда говорили о том, что они не одну неделю провели вне дома.

Ночью, ещё подпоив "рыбаков" и дождавшись, когда они уснут, Кувалдин тщательно прощупал один рюкзак и убедился - рыбы в нем только для видимости, остальное - камешки, песочек. Для верности вспорол ножом рюкзак. У костра рассмотрел - золотые самородки, разбудил своих напарников, объяснил суть дела. Спросил:

- Что будем делать?

Напарники спросонья и похмелья никак не могли взять в толк, чего хочет инструктор.

- Ну и хрен с ними, пусть остаются со своим золотом, мы им не помощники, - категорически заявил каратист. - Утром смываемся отсюда.

- Плохо соображаешь, Колюня, - пожурил воспитанника Кувалдин. - Это ж такое богатство. А они все равно пропьют.

- Правильно! - пришел наконец в себя второй ученик, Павел. - Давайте умыкнем это золото и смоемся.

- Не пойдет, - не одобрил такое решение Кувалдин. - Это старатели. Они нас запомнили, и милиция найдет в два счета.

Ученики со страхом уставились на него, догадавшись, к чему он клонит.

- Чтобы красиво жить, надо много иметь. А чтобы много иметь, надо уметь рисковать, - пояснил свою мысль Кувалдин. - Решайте.

Колюня затрепетал.

- Я не могу, духу не хватит.

- А зачем же тогда тебе самбо? Перед девочками красоваться? Тогда надо было идти в секцию культуристов. А ты, Павел? - повернулся Кувалдин ко второму ученику.

- Боязно первый раз, конечно, - признался Павел. - Но игра, по-моему, стоит свеч.

Поколебавшись ещё немного, согласился и Колюня.

Это было первое "мокрое" дело. Кувалдин видел, как переживают ученики, и у него на душе было муторно, мерзко, потому останавливались чаще, чем намечали, и пили больше, чем раньше позволял инструктор.

Время, говорят, лечит любые раны. Месячное плавание притупило сознание, выветрило первые жгучие эмоции, а через полгода молодые убийцы уже с улыбкой вспоминали "жмуриков"...

Потом были новые походы в тайгу, новые приключения со старателями, искателями женьшеня.

На четвертом году работы во Дворце молодежи Колюня, тот самый, который говорил, что у него духу не хватит убить человека, решил в одиночку заняться рэкетом. И попался. Вскрылись кое-какие более ранние дела, числящиеся за ним и за группой. Состоялся шумный процесс. Вся группа "спортсменов" загремела за решетку. Кувалдин получил "пятерку" и, выйдя из заключения, вынужден был скитаться с охотниками за женьшенем и золотодобытчиками по тайге, пока Фриднин не пристроил его охранником на прииск. В свободное от службы время Кувалдин стал обучать своих коллег приемам самбо и каратэ, чем завоевал симпатию президента ассоциации, и через год его назначили старшим охранником, а через два - начальником охраны.

Похищение крупной партии золота было задумано Осьминогом ещё в прошлом году, но удобный момент настал только в этом, и на тщательную подготовку ушел не один месяц...

Не везет ему в последнее время. Видно, переоценил свои способности, прежние успехи притупили бдительность. Так обмишуриться с летчиком! И Осьминог: "Наш парень. Уволен из военной авиации, то ли жена, то ли любовница - в лагере". Вот тебе и наш. Объегорил всех, один шестьдесят килограммов захапал... Нет, его надо достать. И не будь он, Кувалдин, паханом, если не достанет...

Кукушкин явился, уже когда стемнело, веселый, улыбающийся, возбужденный - видно, крепко поддал. Достал из "дипломата" бутылку водки, колбасу, хлеб.

- Танцуй, начальник, хорошую новость принес: объявилось наше золотишко. И знаешь где? - Не дожидаясь ответа, продолжал балагурить: Никогда не догадаешься. - Повернулся, увидел злые глаза Кувалдина и ответил погасшим тоном: - В Хабаровске.

- В Хабаровске? - удивился Кувалдин. - Вот не думал, что черт его дернет туда укатить. Осьминог уверял - нет у него там никого.

- Может, и нет, - кивнул Кукушкин. - Может, и не донес летун золотишко: ныне по тайге и кроме нас много разного люда шастает. Нам какая разница. Главное - рыжевье вернуть.

- Разница большая. Мог тот завладеть, к кому и не подступишься.

- Подступимся, - уверенно хихикнул Кукушкин. - Крупнее Осьминога в наших краях хищников не водится. Так что пить будем, гулять будем, а завтра рванем в Хабаровск.

- Теперь я порадую тебя новостью, - не принял и на этот раз шутку Кувалдин. - Нас выследили. И пить мы не будем. В Хабаровск рванем не завтра, а сегодня...

Выпить они все же рискнули, неплотно задернув занавески: пусть подглядывают и решат, что в эту ночь они никуда уходить не собираются, коль сели кутить. Разыгрывали сцену, как в театре. Пили, спорили, обнимались Потом разделись до трусов, выключили свет. Даже полежали с полчаса.

Оделись по-солдатски, быстро и бесшумно. Дом, в котором их приютил старый знакомый, давно отошедший от дел из-за возраста да и болезни радикулитом маялся, - располагался на краю города. Окна были двойные, утеплены поролоновыми прокладками и обклеены бумажными лентами. Одни выходили к соседу, откуда и велось наблюдение, вторые - во двор с сараюшкой, где хранились дрова и уголь.

Кувалдин тихонько, чтоб не разбудить хозяина, отодрал бумажные ленты, выставил окно. Открыл второе и бесшумно выбрался наружу. За ним перелез и Кукушкин. Закрыли окно и, минуя сараюшку, по огороду пробрались во двор другого соседа, а оттуда - на улицу.

Ночь была тихая, звездная, с небольшим морозцем. Снега в этом году, как, впрочем, и в другие, здесь выпало очень мало, и он уже растаял, так что под ногами не хрустело - лишь слышались торопливые шаги двух запоздалых путников.

- Теперь надо ловить машину, - сказал Кувалдин.

- Поздновато, - осторожно высказал мнение Кукушкин, боясь рассердить начальника.

- Значит, придется угонять. На вокзал нам ходу нет, сразу засекут.

"Как пить дать", - мысленно согласился Кукушкин.

Они шли к центру города, вглядываясь во дворы, где могла стоять чья-то машина. Но те, кто имели машины, прятали их в гаражах, а открыть современные запоры непросто.

На улице Пушкина, недалеко от штаба авиадивизии, их догнал газик. Кувалдин поднял руку, и водитель, молоденький солдат, резко затормозил.

- Подбрось, сынок, на Северную, мы хорошо заплатим, - попросил начальник охраны. Солдат в нерешительности раздумывал.

- А где это? Я осеннего призыва и ещё плохо знаю город.