Золотые крыланы и розовые голуби - Джеральд Даррелл

Затем нам пришлось подождать, пока на взлетную полосу выкатил под надежной охраной джип, из которого принялись выгружать для взвешивания ящики с деньгами. Последовала массовая математическая вакханалия с неистовым размахиванием рук и бурными препирательствами; в конце концов до нашего сведения было доведено, что наш багаж, несмотря на жертвоприношения, по-прежнему превышает норму. К нескрываемому удовлетворению мужа, олицетворяющего Палату мер и весов, мы сели и умяли половину наших фруктов. Так и так подошло уже время ленча. В ту минуту, когда мы почувствовали,. что на всю жизнь наелись бананов, диктор объявил, что из-за плохого состояния посадочной полосы на Родригесе вылет откладывается. Просьба явиться завтра в то же время.

Забрав свой плод джак, запах которого стал уже почти смертоносным, мы покатили обратно в гостиницу. Ее персонал только-только успел изгнать из наших спален въедливый аромат, так что нас приняли без особого восторга. На другой день, заменив гниющие фрукты свежими, мы снова явились на аэродром. Почему-то наш багаж решили взвесить повторно; деньги — тоже. У нас обнаружили излишний вес. Я позволил себе усомниться в математических способностях маврикийцев, однако всякий, кто хоть однажды пытался спорить со служащими аэрофлота, знает, что это бесполезный труд. Выбросив практически все, кроме ловчих сетей и одежды, что была на нас, мы сели н опять налегли на драгоценные фрукты. Тот факт, что теперь излишний вес перекочевал в наши желудки, явно не смущал чиновников аэропорта. Меня так н подмывало заодно избавиться от плода джак, но я сознавал, что его миазмы могут приманить крыланов в наши тенета (если раньше того они не отравят либо нас, либо всех рукокрылых в округе). Только мы управились с очередной кучей бананов, как объявили, что вылет опять переносится.

— Если наше путешествие на Родригес и дальше будет продолжаться в том же духе, мне грозит серьезное расстройство желудка, — заключил я, когда мы возвратились в гостиницу, где нас встретили страдальческие лица.

Я и впрямь был обеспокоен: еще одна заминка, и придется вообще отменить всю затею с крыланами. Приближалась дата нашего вылета в Европу.

На другой день, заменив все перезрелые бананы и манго и в сотый раз пожалев о том, что у нас нет герметичного ящика для плода джак, мы опять направились в аэропорт. Снова нас и деньги тщательно взвесили, но на сей раз, к нашему удивлению, нам не пришлось пожирать половину багажа. И вот мы уже сидим в кабине крохотного самолетика в разношерстной компании пассажиров, которые не без тревоги и скорби восприняли появление в тесной клетушке плода джак. Вооруженная охрана удалилась, самолет покатил по дорожке, взлетел над ярко-зеленым лоскутным одеялом из сахарного тростника, вознесся в гиацинтово-синее небо, оставил позади риф и пошел над густой искристой синью Индийского океана.

Родригес лежит почти в 600 километрах к востоку от Маврикия; длина острова — около восемнадцати, наибольшая ширина — около девяти километров. У него интересная история и еще более интересная фауна, включавшая удивительную эндемичную птицу пустынник, которая вымерла вскоре после дрон-та; причиной ее гибели было уничтожение среды и жестокая охота. А еще на Родригесе в огромном количестве водилась гигантская черепаха. В своей увлекательной книге об этом острове Альфред Норс-Кумбс останавливается на использовании черепах:

«Гигантские черепахи достигают зрелости к тридцати-сорока годам и живут до двухсот-трехсот лет. Только уединенное местоположение островов, отсутствие человека и естественных врагов позволили им развестись в поистине сказочных количествах. В самом деле, по словам Лега, на Родригесе они были настолько многочисленны, „что порой можно наблюдать стада, насчитывающие до трех-четырех тысяч особей, и пройти по их спинам свыше ста шагов… не ступая на землю“.

В итоге ко времени прибытия на Иль-де-Франс Бертрана Франсуа де Лабурдоннэ с Родригеса уже были вывезены тысячи черепах для Иль-де-Бурбона, Иль-де-Франса и кораблей Компании. Последние занимались беспардонным грабежом, часто брали куда больше черепах, чем требовалось для удовлетворения нужд команды и пассажиров. Некоторые капитаны сбывали излишек на Иль-де-Бурбоне, где, очевидно, спрос был больше и плата лучше, отказывая Иль-де-Франсу в просьбах выделить черепах даже для больных. Лабурдоннэ восклицает: «Вы не поверите, сэр, иные капитаны везут с Родригеса по семьсот-восемьсот черепах и отказываются выгружать их здесь для больных с других кораблей, предпочитая продать на Иль-де-Бурбоне или обменять там на цыплят!»

За время своего губернаторства Лабурдоннэ не вед строгого учета вывозимых с Родригеса черепах. Наверно, в год вывозилось не менее десяти тысяч. Один из его преемников — Дефорж-Буше, который прежде был губернатором Иль-де-Бурбона и в 1725 году пытался основать колонию на Родригесе, — более точен. Во время его губернаторства четыре небольших корабля доставляли черепах на Иль-де-Франс: «Миньон», «Уазо», «Волан» и «Пенелопа». Всякий раз привозились тысячи черепах, как показывает приводимая выдержка из его отчетов Компании:

14 декабря 1759 года — «Уазо» прибывает с Родригеса с грузом из 1035 сухопутных и 47 морских черепах. Всего было погружено 5000, но на путь до Иль-де-Франса ушло восемь дней, и за это время большая часть груза погибла.

15 мая 1760 года — «Уазо» привозит 6000 черепах. 29 сентября 1760 года — «Уазо» привозит 1600 сухопутных и 171 морскую черепаху. 12 мая 1761 года — «Волан» прибывает с грузом из 4000 черепах.

6 декабря 1761 года — «Уазо» привозит живыми 3800 черепах из первоначального количества 5000.

Военные моряки тоже запасались черепахами, когда оказывались в районе Родригеса. Так, 26 июля 1761 года два корабля погрузили 3000 черепах».

Через два с половиной летных часа мы увидели впереди извилистый беспокойный шлейф ослепительно белой пены, обозначающий риф Родригеса. Огромный коралловый бастион вокруг острова служит в то же время мощным основанием, на котором покоится Родригес. Местами просвет между рифом и островом достигает тридцати километров, и защищенные им тихие изумрудно-зеленые воды испещрены мелкими островками; тут и просто песчаные косы, и более обширные клочки суши, некогда служившие приютом гигантских черепах и огромной, ныне тоже вымершей, ящерицы.

Самолет заложил вираж, снизился и сел на крохотном красноземном аэродроме. С воздуха остров выглядел коричневатым и бесплодным, если не считать растительности в долинах н разбросанных тут и там пятачков пыльной зелени. Выйдя из самолета, мы тотчас окунулись в атмосферу волшебного очарования, какое испытываешь только на далеких солнечных островках. По красному латериту мы проследовали в миниатюрное здание аэропорта с радушной надписью на фасаде: «Добро пожаловать на Родригес». А внутри я с удивлением узрел возле открытого окна конторку с дощечкой «Иммиграционный контроль».