Яма - Гай Берт

— Он слышит нас, Майки. Вот что я хочу сказать. Он наверняка нас слышит.

— Сейчас? — испуганно выдохнул Майк.

— Не думаю. Мне кажется, это только в большой комнате.

— Хочешь сказать, он прикладывает ухо к двери? — поразился Майк.

— Не будь идиотом, — рассеянно поморщилась Лиз. — Нет, конечно. Ему же нужно показываться в большом мире, постоянно быть в поле зрения. Но сам подумай: он устроил Яму, этот потрясающий эксперимент, его собственное творение. Неужели ему не захочется узнать, что происходит внутри? Сомневаюсь. Он жаждет узнать, кто первый сломается, решится ли кто-нибудь из нас на убийство, прежде чем все закончится; кто продержится дольше всех и почему. Он не собирается просто так нас бросить. Мы слишком важны для него.

— И он нас слышит?

Лиз перевела дыхание.

— Я думаю, что в большой комнате... как называются такие штуки? Жучок? Прослушивающее устройство? Думаю, он записывает все, что там происходит. И когда ты увидел, что замочная скважина тебе подмигивает, на самом деле это кто-то пришел забрать последнюю запись. Скорее всего, это был Мартин. Вряд ли он доверил бы такое задание кому-то еще, как считаешь?

— Нет, — покачал головой Майк. Он был поражен. — Как ты до этого додумалась?

— Я могу и проверить, — горячо зашептала Лиз. — Сегодня я устроила ему тест. Так что скоро узнаем, права я или просто сошла с ума, а у тебя галлюцинации.

— Идет, — подхватил Майк. — И что это за тест?

— Я рассчитываю на то, что Мартин на меня злится, — объяснила она. — Если рассматривать ситуацию с его точки зрения, я все ему испортила. Возможно. А может, он считает меня интересной. В любом случае, то, что мы затеяли с водой и бутылками, должно было привлечь его внимание. И сегодня я специально сказала, что мы должны быть благодарны, что у нас все еще есть еда, вода и свет. Если он поведется на мою уловку, чего мы лишимся в следующую очередь?

— Света, — сообразил Майк.

— Именно. Я тоже так думаю. Так что если он на самом деле нас подслушивает, в какой-то момент завтра свет погаснет.

— Это не очень здорово, — с сомнением протянул Майк.

— Мне тоже не по душе эта затея. Но нас это не убьет, и, по крайней мере, мы будем знать, что он за нами следит.

— И что будем делать потом? Попытаемся сторговаться или станем молить, чтобы он нас выпустил?

Последовала пауза. Потом Лиз проговорила:

— Считаешь, это подействует?

Майк поразмыслил.

— Нет, — ответил он наконец. — Только не на Мартина.

— Согласна. Нет. Поживем — увидим... Если он на самом деле подслушивает, там и решим, что делать.

— Но ты ведь будешь думать? — спросил Майк.

— Конечно. И ты тоже думай.

— Хорошо, — ответил он.

— Должен быть выход, — произнесла Лиз почти про себя. — Уверена, должен.

Я сижу, крепко сжимая кассету. Так легко взять эту маленькую пластиковую коробочку и сжечь или разломать. Так просто от нее избавиться. Но от этого история, записанная на ней, не будет стерта; потому что эта история произошла с реальными людьми.

Я молча кладу кассету в стопку вместе с другими пленками. Ее время еще не пришло. Глубоко внутри сильно искушение остановиться сейчас, ведь сейчас начнется самое худшее. Но и самое лучшее тоже, так что история должна быть досказана до конца.

Ночь Майка тянулась долго, и сон приплел с трудом. Хорошие сны и кошмары рвали его когтями, и порой он не видел разницы между ними: сон об освобождении, где он выходит на солнечный свет и свежий воздух, грозил обернуться ужасом. В глубине души он ненавидел Лиз за то, что она разбудила в нем даже слабую надежду, когда он уже начал примиряться с мыслью о смерти. Раньше он не мог даже представить, что такая мысль придет ему в голову; в его возрасте это было невозможно. И вот теперь отсчет шел на дни, а не на десятилетия. Раз или два за ночь снаружи донеслись неясные звуки. Нервы Майка были на пределе. Ему было страшно представить, что темнота будет длиться и днем, но, как ни странно, одновременно он надеялся, что свет погаснет; ведь если Лиз права, есть вероятность, что выход найдется.

Пришел день. Майк проснулся и целую вечность лежал, уставившись в потолок. Звезда над его головой мерцала тускло, устало, но неизменно.

Другие постепенно переключались на режим бодрствования, и Джефф зажег свет. Майк, почти надеясь, что лампа не загорится, был ослеплен вспышкой света. Сразу же посмотрел на Лиз и увидел отражение электрической лампочки в темнеющих глубинах ее глаз.

С чувством, близким к состраданию, Майк оглядел своих друзей. Их лица заострились, стали серыми. Лоб Алекс покрылся бугристыми прыщами. Крепыш Джефф ссутулился в углу. Они казались жестокой пародией на бездомных уличных детей. Он подумал, как долго им удастся продержаться, если... если выхода нет. Батарея бутылок вдоль стены выглядела ободряюще, если не считать, в скольких из них была вода. Меньше чем в трети. Это могло бы внушить какой-то проблеск надежды одному человеку. Но пятерым?

— Мне хочется почистить зубы, — заныла Фрэнки. — У меня во рту воняет.

— Нельзя, — оборвала ее Алекс. — Воды и так мало.

— Мне нужно посрать, — бросил Джефф и встал.

— Когда мы выйдем? — спросила Фрэнки. — Лиз? Когда мы выйдем?

Лиз молчала.

— Помнишь это? — спрашиваю я.

— Да. Очень ясно. — Он улыбается. — Знаешь, ты меня напугала.

— Знаю. Я и себя напугала. Это было необходимо.

— В какой-то степени ты меня до сих пор путаешь.

Я теряюсь.

— Как это?

— Когда я... когда я вижу тебя здесь, как обычного человека. Все так считают. Но это же не совсем правда, да? Там, внизу, я увидел тебя с другой стороны.

— Мы все увидели друг друга с разных сторон, — соглашаюсь я. — Если хочешь, можешь сказать за это спасибо Мартину.

— Вот уж нет, — улыбается он. — По-моему, мне Мартина благодарить не за что.

— Неужели ты не понимаешь?

— Что?

— Что если бы не Мартин, мы бы здесь сейчас не сидели. Просто разошлись бы каждый своей дорогой.

— Как знать, — возражает он. — Ведь мы могли бы начать встречаться в школе.

— Не думаю, — я улыбаюсь в ответ. — Она была слишком странной, слишком отличалась от других.

— А он был слишком молод и глуп.

— Точно. — Мы вместе смеемся. — Значит, хотя бы за это надо сказать Мартину спасибо.

— Черт возьми. Спасибо, Мартин.

— Осторожно, — предупреждаю я. — Ты еще не знаешь, что получил. Я абсолютно непредсказуема.

— Это мне и нравится, — отвечает он.

Это произошло около полудня.

— Когда можно будет поесть? — спросила Алекс.

— Как ты себя чувствуешь? — перебил ее Майк.

— Кажется, лучше. Такое ощущение... как будто внутри меня ничего нет. Хотя, наверное, там на самом деле ничего нет. — Она вяло улыбнулась. — А мне уже все равно.

— Так. — Лиз поднялась. — Давайте поедим. — Она была на полпути к горке остатков еды, когда вдруг раздался тихий металлический щелчок, и Яма мгновенно погрузилась во мрак.

— Кто это сделал? — неуверенно спросила Алекс. — Джефф? Включи свет, пожалуйста.

— Это не я, — ответил Джефф. Они слышали, как он дергает выключатель. — Чертова лампочка сдохла. Только этого не хватало. — Он судорожно втянул воздух, и вздох прозвучал почти как рыдание. — Черт возьми, только этого не хватало! Я ничего не вижу.

— Никто не видит, — проговорила Лиз. Возможно, у Майка разыгралось воображение, но ему показалось, что он слышит в ее голосе торжество.

— Что, лампочка перегорела? — тупо переспросила Фрэнки.

— Приди в себя, — огрызнулся Майк. — Конечно, перегорела, что же еще.

— Ох.

— Не могу поверить, что все это по-настоящему, — тихо пробормотала Алекс. — Как кошмар, который никак не кончается. Сначала одно, потом другое.

— В любом случае, надо поесть, — трезво рассудила Лиз. — Подумаешь, лампочка перегорела. Если в горелке остался газ, можно использовать ее для освещения. По крайней мере во время еды.

— Отлично, — обрадовался Джефф. — У меня где-то были спички. Вот.

Они зажгли горелку, и тонкое голубое пламя осветило все вокруг. Часы показывали почти час; они разделили еду на порции. Странно, но голод Майка немного утих. Как и сказала Алекс, в глубине живота засела почти осязаемая, плотная пустота, но ему было все легче отодвигать это чувство на задворки сознания, удалить его из мыслей. Это было любопытное ощущение; будто мозг отделился от тела. И он был доволен; преодолеть голод было очень тяжело.

Запах в Яме стал тяжелее. Вонь из уборной начала проникать в большую комнату.

Они проглотили свои мизерные порции и запили их глотком теплой воды. Майк с удивлением обнаружил, что ему все равно, что есть. Но он ел, зная, что без пищи его телу не продержаться. Они выключили горелку.

— Темно, — простонала Фрэнки.