Надушенный рукав - Лора Роулэнд

Похищение, устроенное Королем Драконом, и близкое знакомство со смертью научили госпожу Янагисаву, что жизнь коротка, и те, кто слишком долго ждет, могут умереть, так и не дождавшись. Она нашла в себе силы превозмочь природную стеснительность. Вместо того чтобы шпионить за мужем издалека, госпожа Янагисава решилась подобраться к нему так близко, чтобы он не смог ее не заметить. Вначале ей не хватало смелости заговорить, но однажды, столкнувшись с мужем в саду, она пробормотала:

— Доброе утро, мой господин.

И — о чудо из чудес! — он ответил!

Призвав на помощь всю свою отвагу, госпожа Янагисава постепенно проникала в его жизнь. Редкими вечерами, когда муж не уходил из дома, прислуживала ему за ужином. Канцлер говорил о политике, изливал ярость на врагов, праздновал победы. Госпожа Янагисава дорожила этими вечерами и привилегией быть подле него. Но все же канцлер никогда не говорил жене ничего личного, обращаясь с ней как с преданной служанкой. Его взгляд никогда не останавливался на ней, никогда не отражал страсть, которая сжигала ее изнутри.

Потом однажды ночью она рассказала мужу, как чуть не убила Рэйко на острове Короля Дракона. То был единственный раз, когда Янасигава посмотрел на нее с подлинным интересом. Это придало ей еще больше мужества. Она зачастила в его спальню, где он ночевал с тех пор, как его оставил уполномоченный полиции Хосина. По утрам приносила чай и помогала канцлеру одеваться. По вечерам во время купания мыла его, прежде чем он ложился в постель. Вид его обнаженного тела наполнял ее таким желанием! Но канцлер ничем не показывал, что хочет ее. Госпожа Янагисава не понимала, почему он подпускает ее так близко. Может, наслаждался муками жены, может, чувствовал себя одиноким после разрыва с Хосиной.

Теперь, слушая разговор канцлера с Като и Мори, госпожа Янагисава понимала, что у мужа неприятности. А значит, у нее снова есть шанс. В голове зрели смутные планы, как привязать к себе мужа и воплотить сердечные мечты.

— Не может ведь Сано подозревать, что главного старейшину Макино устранил кто-то из вашей фракции, — сказал Като канцлеру Янагисаве. — Когда он заявил, что Макино убили, вы мастерски изобразили огорчение. Я сам почти вам поверил. А уж Сано с сёгуном и подавно.

Гордость за свои актерские способности не помешала Янагисаве возразить:

— Я всего лишь выиграл время, чтобы мы успели себя обезопасить. Узнав о предательстве Макино, Сано тут же поймет, что главный старейшина был нужен мне мертвый, а не живой.

— Мы ему не скажем, — заметил Мори.

— Зато скажут Даемон и властитель Мацудайра, если уже не сказали, — парировал Янагисава. — Они-то все сделают, лишь бы спасти собственную шкуру и подставить меня. Я стану главным подозреваемым.

Сано вызывал у канцлера угрюмое восхищение.

— Он похож на пса, который не выпустит кость, даже если она его укусит.

— Что будем делать? — От мрачных предчувствий дубленая кожа Като пошла складками.

— Очевидно, пытаться привлечь Сано на нашу сторону, — ответил Янагисава. — А если не удастся, придумывать запасной план, как отвести от себя подозрение и в то же время ослабить позиции Мацудайры.

Тут Янагисава услышал шум в коридоре, где был специально положен соловьиный пол, издающий громкий скрип, когда на него ступают. Не многих допускали в личные владения канцлера, и этого человека Янагисава узнал по звуку шагов. Он отпустил Като и Мори. Когда они ушли, крикнул в открытую дверь:

— Входи!

Вошел его сын Ёритомо, семнадцати лет от роду, копия Янагисавы в молодости. Он обладал той же грацией и поразительной красотой. Но походка юноши отдавала неуверенностью, на лице всегда лежала тень сомнений. Свой милый, ранимый вид воплощенной невинности он унаследовал от матери, которая приходилась родственницей Токугаве и раньше была фрейлиной во дворце, где Янагисава и насладился с ней короткой любовной интрижкой.

Мальчик осторожно встал перед канцлером на колени и поклонился, Янагисава смотрел на него с собственнической привязанностью. Ёритомо затрагивал потайные струны в сердце отца. Их связывала одна кровь. К тому же Ёритомо был не только плодом от семени Янагисавы, но и его средством достижения власти.

— Прошу прощения, что оторвал тебя от дел, досточтимый отец. — Голос Ёритомо отдавался слабым, незрелым эхом голоса Янагисавы. — Но я подумал, ты должен знать: сёгун только что послал за мной.

— Отлично! — обрадовался Янагисава. — В пятый раз за месяц! Сегуна все больше к тебе влечет.

А Даемон — по слухам, бесспорный наследник — теряет каждое мгновение, которое сёгун проводит с Ёритомо. Когда сёгун назовет официального преемника, Янагисава хотел бы услышать имя своего сына, а не племянника властителя Мацудайры.

— Ты хорошо потрудился, привязывая к себе нашего господина, — похвалил Янагисава.

Ёритомо вспыхнул от удовольствия. Янагисава вспомнил, как навещал мальчика и его мать в уединенном деревенском особняке, куда сам же их и поселил. Ёритомо не единственный ребенок, которого Янагисава растил таким образом, — у него было пять сыновей, все от разных женщин, живущих в отдельных домах. Он регулярно наведывался ко всем, укрепляя свой авторитет в их глазах и выискивая, чем они могут быть полезны. Но Ёритомо не только имел больше шансов привлечь сёгуна. Он с младенчества очень привязался к отцу.

Когда бы Янагисава ни заехал, малыш бежал к нему, раскинув ручонки для объятий. Позже Ёритомо отвечал вслух уроки и демонстрировал отцу свои достижения в боевых искусствах. Он всегда превосходно справлялся с тем и с другим, но после стоял, напряженный от страха, ожидая приговора Янагисавы. Если отец критиковал его, мальчик едва сдерживал слезы, если хвалил — сиял, словно получил Божье благословение. Ёритомо и по сей день не оставлял стараний угодить Янагисаве. Это трогало канцлера и одновременно давало ему шанс сделать следующим сёгуном своего сына и править через него Японией.

Ёритомо кротко произнес:

— Благодарю за похвалу, досточтимый отец, но я не заслужил ее. Я преуспел с сёгуном только благодаря обучению, которое оплатил мне ты.

Пару лет назад Янагисава нанял одного из лучших продажных мужчин в Эдо, чтобы тот наставлял Ёритомо в искусстве мужской любви. Ёритомо не испытывал влечения к мужчинам, но покорно учился приемам, которые больше всего нравились сёгуну. Когда в прошлом году Янагисава, представив Ёритомо ко двору, тайно подсматривал за ним с сёгуном в спальне, Ёритомо действовал так умело, что привел сёгуна в восторг.

— Его превосходительство нельзя заставлять ждать, — спохватился Янагисава. — Поторопись.

— Да, почтенный отец, — послушно встал Ёритомо.

Но Янагисава заметил, что сын колеблется. Приступы угрызений совести беспрестанно терзали канцлера с тех пор, как он впервые подложил Ёритомо под своего господина. Он по опыту знал, что слабое старое тело сёгуна доставляло мало удовольствия даже тем, кто предпочитал мужчин. Секс с сёгуном мог вызывать у Ёритомо лишь отвращение. Слишком хорошо помня, что его собственный отец точно так же использовал Янагисаву, чтобы увеличить состояние семьи, канцлер мучился от вины, стыда и жалости к сыну.

Он торопливо перехватил Ёритомо у двери, положил руки ему на плечи и заглянул в чистые, бесхитростные глаза.

— Ты ведь понимаешь, зачем тебе надо ублажать сёгуна? — спросил Янагисава.

— Да, почтенный отец, — сказал Ёритомо. — Я должен занять место племянника властителя Мацудайры и стать бесспорным наследником. Когда сёгун умрет, я буду военным правителем вместо него.

Янагисава внушал ему это все пять лет с тех пор, как выбрал мальчика для воплощения своих политических амбиций.

— А зачем тебе это? — продолжил Янагисава, желая удостовериться, что Ёритомо твердо запомнил урок.

— Чтобы править Японией с твоей помощью, досточтимый отец, — тут же откликнулся Ёритомо. — Чтобы мы вдвоем получили высшую власть над всеми.

— Что случится, если сёгун умрет и не оставит тебя наследником? — задал последний вопрос Янагисава.

— Мы потеряем защиту его превосходительства и контроль над бакуфу, — перечислил Ёритомо. — Мы будем уязвимы для врагов. Стать военным правителем — единственный для меня способ пережить смену власти.

В голосе Ёритомо звенела убежденность. Он распрямился в твердой решимости достичь цели, поставленной отцом. Янагисава твердил себе, что превратил Ёритомо в шлюху ради выживания, и это его оправдывало. Властитель Мацудайра сделал бы то же самое с Даемоном, если бы тот сам охотно не удовлетворял всех подряд. Даемон, распутник, спавший и с мужчинами, и с женщинами, не нуждался в уроках, чтобы подарить сёгуну наслаждение. И все-таки Янагисаву не покидало чувство вины перед Ёритомо.

— Ты понимаешь, что себя я раню не меньше, чем тебя? — настойчиво спросил он. — Ты понимаешь, что если бы был другой путь, я не стал бы просить от тебя столь многого?