Любовь и страдания принцессы Марицы - Барбара Картленд

– Я тоже это понимаю, Джозеф, – ответила Марица, – и все же, если его королевское высочество верит в лечение, ни в коем случае нельзя его прекращать.

Слуга посмотрел на нее своими добрыми, понимающими глазами. Он лучше, чем кто-либо, знал, что, когда принц Фридрих не был занят своим лечением, консультациями с врачами и целебными водами, приступы его ярости становились еще чаще. Больше всего от этого страдали он сам и принцесса. Джозеф никогда никому не говорил о тумаках, которые доставались ему, когда он раздевал принца или укладывал его в постель после крепкого подпития. Не отличаясь высоким ростом, Джозеф, однако, обладал огромной физической силой. Он научился уклоняться от ударов в голову и ловко уворачиваться, если принц целил ему в грудь.

Принц Фридрих, как пьяный, так и трезвый, ясно отдавал себе отчет, что без Джозефа он пропадет. Несмотря на то что принц по натуре был хулиганом, он умел ценить мужество, и ему нравилось, что его слуга не раболепствует перед ним.

С Марицей же все обстояло иначе. Она была женщиной, и поэтому от нее требовались кротость, послушание и, как считал принц, раскаяние. Ведь именно из-за женитьбы на ней он стал калекой.

– Если вы уверены, что я не понадоблюсь его королевскому высочеству, – прошептала Марица, – я навещу герцогиню.

Джозеф взглянул на часы.

– Если вы намерены вернуться к пятичасовому чаю, ваше королевское высочество, у вас еще очень много времени.

Марица улыбнулась и вышла из комнаты. Она сегодня чувствовала себя счастливой, несмотря на то что Фридрих очень грубо обошелся с ней за завтраком.

Впервые за все время их брака его оскорбления и колючие словечки не задели ее, так как в мыслях она была далеко, в таинственном мире за туманом. Пока принц Фридрих принимал свои процедуры, она не читала, а сидела в уродливой, безобразной приемной и видела только мерцающую воду озера и глаза лорда Эркли, глядящие в ее глаза. Ей сейчас казалось невозможным, что она осмелилась говорить с ним так, как не говорила еще ни с кем, тем более с мужчинами.

Завтра она опять поедет с ним, и она знала: что бы лорд ни говорил о необходимости жить сегодняшним днем, она жива, пока может ездить с ним верхом и знать, что они наедине.

Марица подошла к номеру герцогини и, когда горничная открыла ей дверь, с радостью увидела, что герцогиня одна,

В небольшой передней не было ни мужской шляпы, ни трости, а из салона не было слышно никаких голосов.

– Ее королевское высочество принцесса Марица! – воскликнула она. – Я так надеялась на это!

Марица прошла через всю комнату, и, когда она наклонилась, чтобы поцеловать герцогиню в щеку, старая женщина сказала:

– Ты великолепно выглядишь, дитя мое, и, по-моему, даже изменилась. – Затем, глядя своими проницательными глазами в лицо Марице, добавила: – Ты счастлива! В чем дело?

Марица засмеялась:

– От вас невозможно ничего утаить. Я действительно очень счастлива, ведь я так замечательно провела утро!

– Ездила верхом с лордом Эркли.

– Вы уже знаете!

– Конечно, знаю! Ты не допускаешь мысли, что здесь, в отеле, все всем известно? Мой слуга Анри выгуливал собаку и увидел, как вы отправляетесь на прогулку.

– Как это удивительно – снова быть на лошади!

– И в компании такого обаятельного мужчины, – закончила герцогиня мысль принцессы.

Марица покраснела, и герцогиня сказала:

– Я не дразню тебя. Я так рада, что ты хоть на время отрешилась от своих забот.

– Я была потрясена, совершенно потрясена, когда Фридрих предложил мне это! – ответила Марица. – Я хотела порадовать вас еще вчера, но боялась даже говорить об этом, пока все не свершилось.

– На случай, если бы Фридрих изменил свое решение, – сухо сказала герцогиня. Марица кивнула:

– Не представляю, кто подсказал ему, но главное, он разрешил мне покататься сегодня и сказал, что я поеду и завтра.

Герцогиня молчала. Потом, как бы с трудом подбирая слова, она спросила:

– Что ты думаешь о лорде Эркли?

– Он так добр и так не похож на всех мужчин, которых я когда-либо знала.

– Меня он очаровал!

– Он был у вас!

– Да. Он пришел вчера после того, как ты передала ему мои слова. Мы говорили о его матери, и я думаю, если бы Лелия могла его видеть сейчас, она бы им гордилась.

– Он очень умен, – заметила Марица.

– Что не имеет ни малейшего значения для большинства его знакомых женщин.

– Я всю жизнь слышала, что мужчины не любят умных женщин.

Герцогиня улыбнулась:

– Это зависит от того, как они себя держат. Больше всего мужчина не любит, когда женщина пытается утвердить свое превосходство над ним и доказать, что она умнее его.

– Другими словами, ей следует быть кроткой и послушной, – сказала Марица. – Это чисто немецкая точка зрения.

– Я не это имею в виду, – отрезала герцогиня. – Француженки правили Францией со времен Дианы де Пуатье, но они делали это умно, используя всевозможные женские уловки, закрывающие мужчине глаза на то, что им манипулируют.

– Я не хочу никем манипулировать, – улыбнулась Марица. – Мне приятно, когда мужчина учит меня, потому что я так мало знаю.

– Я уверена, что такой урок доставляет удовольствие каждому мужчине, – сказала герцогиня, – особенно если это урок любви.

Немного смутившись тем, что разговор принял такой поворот, Марица сменила тему:

– Я не хочу говорить о себе. Я устала от этих разговоров. Поговорим лучше о вас, сударыня. Навещал ли вас король?

– Он придет завтра на чашку чая, – ответила герцогиня, – и это значит, что все хорошенькие женщины, ожидающие его в своих надушенных будуарах, будут готовы выцарапать мне глаза.

Это было сказано с таким удовлетворением, что Марица не удержалась от смеха.

– Они действительно душат свои комнаты?

– Конечно! И вместе с тем носят совершенно неприличные так называемые "платья для чая", мало чем отличающиеся от ночных рубашек!

По выражению лица Марицы герцогиня поняла, что она думала не о короле, а о женщинах, пытающихся заманить в ловушку лорда Эркли.

– Эти любовные похождения несерьезны, – мягко улыбнулась герцогиня. – Это просто времяпрепровождение. Любовь, настоящая любовь, совершенно иная, и она не нуждается в надушенных будуарах и соблазнительных платьях для чая.

Марица ничего не ответила, но у герцогини было такое лицо, как будто она и не подозревала, что такое чувство, как любовь, может родиться в сердце принцессы.

– Не отчаивайся, дитя мое, – утешила ее герцогиня. – Все проходит, особенно несчастье.

– Я не должна думать ни о чем, кроме того, чтобы Фридриху было лучше, – мужественно сказала Марица. И как бы отгоняя от себя дурные мысли, она сменила тему разговора. – О, я хотела спросить вас, ведь вы всех знаете. Слышали ли вы когда-нибудь о баронессе фон Кеттлер?