Семейка монстров - Алан Сноу

– Лучше не надо, – сказал Том. – Но окошко давайте откроем: тогда будем слышать, что происходит на улице, и сумеем быстрее выскочить, если что…

Однако ничего не происходило. Том и Весельчак улеглись на одну из коек, Милдред уселась на карниз над окном, Артур в другом углу комнаты продолжал всматриваться в темное окошко и слушал шум дождя. Сейчас к этому звуку прибавилось легкое похрапывание Весельчака.

Артур вспомнил, что давно уже не слышал голос деда – так, по крайней мере, ему казалось. Он вытащил из внутреннего кармана куклу, повернул рычажок, тихо сказал:

– Дедушка, это я. Не разбудил?

– Нет, – ответил тот, голос был сонный. – Все бы ничего, да сыро очень становится тут. Руки-ноги еще сильнее болят. Хотя, может, я просто делаюсь ворчливей с каждым днем, а тут все по-прежнему… Что у тебя?

Артур начал рассказывать, дед слушал не перебивая, до тех пор пока тот не упомянул имя Арчибальд Хватсон. И тут дед почти закричал:

– Слушай меня, Артур! Будь очень осторожен! Не делай опрометчивых шагов. Он крайне опасный тип!

– Ты его знаешь?

– Еще бы не знать! Из-за него я вынужден жить под землей. Держись от него подальше, заклинаю тебя!

– Но что он сделал тебе, дедушка?.. Как… – Артур замолк, потому что с улицы послышался шум, он выглянул в окно, увидел блики света из открытых дверей Сырного Холла, и в этом свете – несколько всадников, вроде тех, с кем уже сталкивался прошлой ночью. – Извини, дедушка, – торопливо проговорил он, – мне надо… я должен уйти.

– Артур! Артур! – взывала кукла. – Будь осмотрителен!

– Да, да! Буду! Позвоню позже…

Он убрал куклу в карман, бросился будить Весельчака и Тома.

– Вставайте! Они снова идут на охоту! Смотрите!.. Но его я не вижу.

– О ком ты? – спросил Том.

– Об их начальнике Хватсоне. Глядите!

Они стояли у окна и смотрели на шумные, довольно бестолковые сборы – лаяли собаки, метались и переругивались люди, и настоящие, и те, кто выполнял обязанности лошадей.

– Нужно послать сообщение на корабль, – сказал Артур.

– Конечно, – ответил Том, – только давайте еще немного подождем: посмотрим, что дальше будет.

Весельчак, Артур и Том

И они дождались: из дверей вышел крупный мужчина, подошел к оставшемуся неоседланным «коню». Один из охотников опустился на четвереньки, изобразив из себя подножку, и с ее помощью главарь сел в седло. Что это был главарь Хватсон собственной персоной, ни Том, ни Артур уже не сомневались.

Потом Хватсон начал что-то говорить сгрудившимся вокруг него, но разобрать было невозможно, и Том предложил спуститься вниз. Они осторожно приоткрыли входную дверь, и тогда стали слышны отдельные фразы, однако до конца понять было трудно. Если вообще возможно.

Хватсон говорил:

– …Великий требует от нас еще больших усилий… Мы все должны насыщать его… Должны разыскивать и находить сыры, где бы они ни были!.. Должны ублаготворять его сырами… Он – наша надежда… сила, наше оружие…

– А сколько еще, – раздался чей-то голос, – должны мы ходить на охоту для Великого?

– Сколько нужно! – рявкнул Хватсон. – У тебя, умника, не спросили. Ты, может, сомневаешься в чем-то, Траут? Тогда так и скажи, не поджимай хвост! Мы тебе сразу ответим. Только, боюсь, ты уже не услышишь – потому что будешь валяться дохлый…

– Да я ничего… Просто спросил… – стушевался тот, кто задавал вопрос.

– Вот и ладненько, – снизил тон Хватсон. – Тогда вперед, братья! Время не ждет! Уже скоро Его Великость соберется с силами, воспрянет – и мы победим.

Он хлестнул своего коня и затрусил по улице. Остальные последовали за ним.

Артур с ужасом смотрел и слушал. Он мало что понимал, но чувствовал: эти люди готовят что-то ужасное – для города, для остальных людей и зверей. Он умоляюще взглянул на Тома:

– Быстрее, дядя Том! Отправьте Милдред с донесением, а мы сами проследим за ними!

Хватсон садится в седло

Отряд «сырных» охотников

Милдред тотчас улетела через окно, остальные вышли на улицу и в ночной темноте последовали за охотниками, которые отъехали пока еще недалеко и двигались не очень быстро. А вскоре и вовсе остановились, потому что Хватсон крикнул:

– Стойте! Я забыл свой охотничий рог!

– Спрячемся вон в тот проулок, – сказал Том, – пока он нас не заприметил.

Выглядывая из-за угла, они наблюдали, как Хватсон вернулся к дверям Сырного Холла, слез с «коня», велел ждать и никуда не уходить и скрылся в глубине дома, оставив дверь незапертой.

– Том, – прошептал Артур, – я придумал!.. Ты можешь как-то отвлечь эту «лошадь»? Тогда я прошмыгну в дом.

– Ой, Артур, – отвечал тот, – это ведь опасно!

– Знаю. Но, может, там сейчас наши друзья и я смогу чем-то помочь.

– Не думаю, что сможешь, – сказал Весельчак. – Лучше останься здесь.

– Нет! – крикнул Артур. – Я должен туда пробраться, как вы не понимаете?

Том и Весельчак переглянулись, и Том кивнул:

– Будь по-твоему.

С этими словами он вдруг издал звук, очень похожий на собачий лай, выскочил из-за угла, подбежал к «лошади», ожидавшей своего хозяина, и, подпрыгнув, укусил ее за ногу.

– Ой-ой-ой! Бешеная собака! – завопила лошадь и с воем помчалась вдоль улицы.

Том помахал Артуру, показывая, что путь свободен, и тот мигом подскочил к дверям и вбежал в дом. В передней никого не было, но он слышал шаги в глубине коридора. Что делать дальше, он еще не придумал, однако понимал одно: первым делом нужно спрятаться. Во всяком случае до ухода этого страшного Хватсона… Но куда? Он огляделся, и ему в глаза бросились большие старинные часы, стоявшие на полу. Он открыл дверцу и залез внутрь, как раз поместившись рядом с маятником. Наверное, он толкнул маятник или задел цепь, когда поудобней устраивался, – в общем, часам это не понравилось, они зашипели и пробили сколько-то часов.

Том подпрыгнул и укусил «лошадь»

Хватсон в эти минуты уже возвращался с охотничьим рогом к входной двери и был изумлен, услышав, как часы бьют.

– Странно, – пробормотал он. – Они ведь не ходят со времен царя Гороха.

Он с раздражением стукнул кулаком по деревянному футляру, но останавливаться не стал и поспешно вышел, громко хлопнув дверью.

Большие старинные часы

Глава двадцатая

Внутри сырного холла

В передней все было тихо. Потом часы снова начали бить, и, когда звон прекратился, какой-то отголосок – вроде скрипа или писка – продолжал дрожать в воздухе. Но вот дверца часов отворилась, и Артур выпрыгнул оттуда. Прислушиваясь и озираясь, он двинулся по коридору и, пройдя под аркой, очутился в большом зале с несколькими дверями и лестницей, ведущей наверх, где почти под потолком были размещены в нишах какие-то скульптуры, а бордюр под ними заполнен цветными рисунками.

Вокруг по-прежнему стояла тишина. Неужели в доме никого нет? Вот было бы здорово! Он смог бы его как следует осмотреть.

Внимание Артура привлекли рисунки на стенах. Все они изображали сыры. Только сыры – какие они в разных странах: английские – веселящиеся в полях; французские – сваленные в груду у подножия холмов; швейцарские – катящиеся по горным склонам; норвежские – прыгающие с прибрежных скал в воды фиордов; уэлльские – съежившиеся в кустах под дождем… Никогда он не знал, даже представить не мог, что сыры, оказывается, похожи на живые существа – им может быть холодно, больно, весело.

Слон, нарисованный на стене

На рисунках были и другие сыры – и все так странно, так непонятно, но очень интересно. Особенно ему понравилась картина, изображавшая белого слона с четырьмя консервными банками на спине. В банках тоже был сыр.

А над картинами стояли в нишах скульптуры. Под одной из них он увидел табличку:

Малколм Барнслей

1618–1649

Он жив в наших сердцах – тот, кто прославлял сыры!

От благодарных потомков

Скульптура изображала мужчину с безумной ухмылкой на лице. В правой руке он высоко, как факел, вздымал головку сыра, окруженную языками пламени. Так, по крайней мере, показалось Артуру, хотя он не понял ни слов, ни изображения.

На закрытых дверях зала тоже были таблички: «Чайная и пирожковая комната», «Кабинет председателя. Вход только по вызову», «Лаборатория» и, наконец, «Не входить!».

Неудивительно, что первым делом Артур повернул ручку именно этой двери, не рассчитывая, впрочем, что она откроется… Она открылась, и его глазам предстало нечто вроде коридора, освещенного факелами. Он прислушался. Откуда-то доносилось негромкое бульканье, человеческих голосов слышно не было. Любопытство взяло верх: он осторожно начал продвигаться вперед и в конце коридора остановился.