Томские трущобы - Валентин Курицын

- Что-то долго не возвращается Сергей Николаевич из города, - сказал Ковригин, когда они вновь уселись за игорный стол.

Кравер усмехнулся.

- Должно быть, незачем.

- Как, то есть, незачем? - переспросил Ковригин, тасуя карты.

- Денег нет! - кратко ответил Кравер и щелкнул портсигаром, доставая папиросу.

- Действительно, бедняга проигрался здорово! Одному тебе, Рудольф Карлыч, за эти три дня он тысяч пять проиграл!

- Около того, - процедил сквозь зубы Кравер.

Речь шла о Сергее Николаевиче Загорском, в доме которого нашел себе временный приют Сенька Козырь. Загорский большой приятель и компаньон Ковригина, как по охоте, так и по картам, был приглашен последним, в числе прочих гостей на заимку.

Спустив в два вечера все имевшиеся при нем деньги, Загорский уехал в Томск за резервом...

- Утром, надо быть, приедет! - высказал свое предположение Ковригин.

Игра продолжалась.

Часовая стрелка на больших стенных часах показывала уже половину первого, когда хозяин, спохватившись, оторвался от карт и посмотрев на часы, заметил:

- Ого, здорово мы заигрались: пора ужинать!

В это время, где-то в дальних комнатах раздался треск - точно ломали двери. Игроки недоумевающе подняли головы.

- Что это там такое! - поднялся Ковригин.

Не успел он сделать и двух шагов, как на пороге показалась чья-то темная фигура.

- Руки вверх! - прогремел грозный окрик.

Присутствующие онемели от испуга и удивления. В комнату вбежало четыре вооруженных незнакомца. Трое из них молча вскинули на прицел свои винтовки, направив дула на растеряв-шихся игроков. Четвертый, с черной маской на лице и с револьвером в правой руке, еще раз крикнул.

- Руки вверх! Ни с места!

Шесть пар трясущихся от волнения рук послушно поднялись кверху.

- Предупреждаю вас, господа, - внушительным тоном заговорил человек в маске, - что достаточно одной попытки к сопротивлению - и все вы будете мертвы.

Ни Ковригин, ни его гости не пробовали протестовать. Вид ружейных дул, мрачные неподвижные фигуры бандитов, - все это нагоняло ужас...

- Мы возьмем только ваши деньги! - продолжал человек в маске.

27. ПОД УГРОЗОЙ СМЕРТИ

- Пронеси, господи, и помилуй! - шептал Ковригин побелевшими от страха губами...

Человек в маске подошел к столу и, неторопливо начал забирать разбросанные по нему деньги.

- Триста, четыреста рублей! - хладнокровно считал он, - семьсот, тысяча, сто! Игра у вас, господа, шла, очевидно, серьезная!

В это время, один из игроков, желая изменить позу, опустился на стул.

Это неосторожное движение едва не стоило ему жизни: один из разбойников готовился уже спустить курок, но предводитель своевременно остановил его.

- Стой!.. Стрелять не нужно... Сопротивление никто не оказывает.

Гробовая тишина стояла в комнате. Можно было уловить, как сильно бились сердца захваченных врасплох игроков. Забрав со стола деньги, замаскированный атаман подошел к их владельцам.

- Теперь, господа, - начал он, я должен обыскать ваши карманы. Стойте и не шевелитесь, иначе пуля в лоб! Обыскивайте.

Карманы как самого хозяина, так и его гостей, были вывернуты наизнанку. Содержимое кошельков и бумажников перешло в объемистую сумку, висевшую через плечо атамана.

Обыск был закончен.

В конце его разыгрался такой инцидент:

- Расстегните ворот вашей рубашки, - предложил Краверу человек в маске, после того, как бумажник Рудольфа Карловича был опустошен самым безжалостным образом.

- За-зачем! Зачем это! - испуганно протестовал Кравер.

- Я вам приказываю!

Холодная сталь револьвера зловеще блеснула перед глазами Кравера...

Волей-неволей он должен был повиноваться. Дрожащие руки не сразу смогли расстегнуть запонки.

- Ну-ну, поживее! - безжалостно торопил его атаман.

Наконец, манишка была сброшена, ворот нижней сорочки расстегнут.

- Что это у вас на шее? - показал атаман рукой на продолговатый пакет из лосиной кожи, висевший на шее Рудольфа Карловича.

- Это... Это ладанка...

- Что вы в ней храните?

Кравер, молча, моргал глазами.

- Отвечайте на мой вопрос!

- Это симпатическое средство от лихорадки, - с отчаянием погибающего выпалил Кравер.

Человек в маске иронически усмехнулся.

- Гм, средство от лихорадки... интересно. Покажите-ка ваше средство!

Бедняга молча повиновался и, отстегнув заветную ладанку, подал ее атаману.

- Посмотрим, что за средство, - насмешливо продолжал тот, отстегивая пуговку на внутренней стороне ладанки. - Ого, средство действительно недурно! - воскликнул атаман, вынимая из ладанки толстую пачку сторублевых бумажек. - Да и недешево оно стоит - целых шесть тысяч, - заключил атаман, пересчитав деньги.

Ах, черт! - подумал Ковригин, - где он деньги носил! Это те, надо полагать, деньги, которые он у Загорского выиграл!..

- Эй, ребята, давайте сюда веревки! - крикнул атаман, обращаясь к своим помощникам.

Один из разбойников молча исполнил приказание. Он принес из прихожей целый пук английской бечевы.

- Простите, господа, - обратился атаман к своим пленникам, - я должен подвергнуть вас неприятной операции: связать вам руки и ноги. Это необходимо в интересах нашей безопасности! Вам придется потерпеть немного.

Утром, вероятно, вы сумеете так или иначе выбраться.

Ковригин и его гости облегченно вздохнули, поняв, что жизни их не грозит опасность.

- Рыжий, - отдал приказание атаман, указывая рукой на веревку, действуй.

Разбойник положил на стул свой винчестер и быстро приступил к исполнению приказанного.

- Живо, живо, - торопил его атаман, в котором наши читатели без сомнения узнали Сашку Пройди-света.

Минут через 15 на полу комнаты неподвижно лежали шесть человек, крепко окутанных по рукам и ногам.

- Ну-с! Наше дело сделано. До приятного свидания, господа! Не советую вам звать на помощь: зря только кричать будете.

- Идем, ребята!

Шайка быстро и бесшумно удалилась из комнаты. Связанные игроки жадно ловили удаляющиеся шаги разбойников.

Все тише и дальше...

Вот наконец, совсем замолкли, очевидно, грабители покинули дом.

Из прихожей по полу тянуло холодом: дверь на улицу осталась незакрытой.

Сильно запахло керосином - догорали лампы.

- Господи боже мой! Мать пресвятая богородица! Заступница! пробормотал один из гостей - седенький старикашка, приходя мало-помалу в себя. - Приведет-ли бог утро видеть!

- Ну, заскулил! - сердито оборвал его Ковригин. - Жив, ведь остался, так и лежи!

- Лежи! - грозно огрызнулся Кравер, делая усилие перевернуться на другой бок. - Хозяин! Дом свой как охраняешь! Пришли, как кур передавили!

Где у тебя караульный был, где прислуга!

- Ума не приложу, - кряхтел Ковригин, - стало быть, они и караульного и дворню всю связали. Диво. Как собаки не лаяли!..

- Кто-то развязывать нас будет...

- Ох, батюшки, ломит меня всего: так скрутили, злодеи!..

Медленно тянулось время; казалось, что ночи не будет конца...

28. НОВЫЕ ПЛАНЫ

Два дня спустя после событий, описанных в предыдущей главе, Сергей Николаевич Загорский расхаживал по своему кабинету о чем-то сосредоточенно думал...

Ярко пылал камин.

За ночь в городе выпал первый снег и от этого в комнате было светлее обычного. На мебели были беспорядочно разбросаны предметы мужского туалета. На письменном столе, рядом с патронташем, стоял наполовину отпитый и остывший уже стакан кофе.

Загорский ожесточенно курил и насвистывал сквозь зубы какой-то мотив, что служило у него выражением внутреннего недовольства. Вчера он проиграл в клубе более трех тысяч рублей. Карта упорно не шла к нему... Всякий большой проигрыш действовал на Загорского раздражающим образом: он злился и на себя, и на счастливых партнеров.

Не веселые размышления Загорского были прерваны стуком в дверь.

- Кто там? - окликнул Загорский, останавливаясь среди комнаты.

Вошел Иван Панфилыч.

- Письмо вам, сударь! - протянул он конверт.

- Хорошо; ступай!

- Там посланный ответа дожидает...

Загорский нервно разорвал конверт.

Письмо было от Кравера, который приглашал его сегодня к двенадцати часам дня, заехать в "Европу": поговорить об одном деле и кстати позавтракать.

- Скажи посыльному, что я буду.

Иван Панфилович вышел из комнаты, Загорский посмотрел на бронзовый будильник, стоящий на письменном столе. Стрелки показывали половину двенадцатого.

Надо одеваться - решил Загорский и не теряя времени приступил к туалету. Помощи прислуги он не переносил...

Одевался он быстро и ловко. Минут через 15, облаченный в черную пару, плотно облегающую его стройную фигуру, освежив лицо одеколоном, Сергей Николаевич вышел из кабинета.

- Я ухожу! - бросил Панфилычу, ожидавшему его приказаний.

На улице было довольно свежо, но Загорский в своем дорогом пальто на скунсовом меху не чувствовал холода.