Религер. Последний довод - Денис Бурмистров

Но Егор не собирался играть по правилам противника. Он хорошо усвоил урок.

Сошлись жестко, с хрипом. Волков жался ближе к ордалианину, не давая тому преимущества в ударах длинным кистенем. Тот хорошо работал локтями и коленями, выбивая воздух из груди мистирианина, целясь в пах, в лицо, в горло. Коротко свистнули ножи Егора, одновременно ударяя в область печени и в шею. Челубей в последний момент извернулся, прокрутился, разорвал дистанцию одним текучим движением. Стальной шар с шумом рассерженного шмеля прогудел в паре сантиметров от головы Волкова, набрал скорость, превратился в стремительное колесо.

Для постороннего зрителя Поединок виделся сложным танцем, постоянным движением с уходами и нырками, объединенным общим рисунком боя.

Для Егора Поединок был пулеметной очередью из мыслей, команд и рефлексов. Все это с невероятной скоростью сменяло друг друга, подчиняя себя тело и разум.

Удар, еще удар. Длинный выпад вперед и сразу же назад, прочь от мощного контрудара. Успел, увернулся!

Стальной шар врезался в землю, высекая из бетона искры, сбился с траектории. Челубей рванул плечо назад, вытягивая цепь.

Скорее! Пока момент, пока есть шанс!

Прыжок вперед, ногой по колену. Два широких маха ножами, один короткий тычок в бедро. Еще. Еще! Выше, в живот и снова в бедро! Держать напор, держа…

Ордалианин отбил слившиеся в прыгающих серебристых рыбок лезвия рукоятью кистеня, чудом не повредив пальцы. Глаза горят, губы ускоряют речитатив. Уже начинает наливаться свинцом голова, уже сжимает виски!

Сейчас выпустит Дар!

Волков зарычал, бросился вперед, размахивая ножами. Кистень из невозможного положения ударил снизу вверх по косой, но не достаточно точно – цепь стегнула по ребрам, шар стукнул в спину. Но ордалианин не успел, лишь в последний момент ткнул растопыренной пятерней в лицо мистирианина.

Егор схватил зубами обдирающие губы худые пальцы, что есть сил сжал челюсти, ощущая во рту хруст и хлынувшую горячую жидкость вкуса крови.

Челубей от неожиданности вскрикнул, его колено врезалось Волкову в пах, вторая рука с зажатым в кулаке оружием отпихнула одноглазого прочь.

Егор упал на колено, унимая резкую боль внизу живота, кровожадно оскалился окровавленным ртом.

Удалось. Он сбил «наводку». Теперь ордалианину заново читать молитвы!

Челубей тряхнул разодранной рукой, кровь гранатовыми каплями разлетелась в стороны. Но, увидев коленопреклоненного врага, тут же кинулся в атаку.

И вновь веером удары, блеск стальных клинков, свист тяжелого шара. От земли летит пыль, в воздухе разносятся звон и шелест ног по бетону.

Волков пропускает удар в ключицу. Еще удар – в челюсть. Пока трясет головой отступая, его опрокидывают на землю мощным пинком.

Откатывается. Снизу, вслепую, тычет ножом, попадает ордалианину в икру. Сверху уже несется стальная смерть, Егор в последний миг успевает откатиться.

Кровь, сталь и молитва. Поединок в разгаре.

Егор чувствует, что начинает сдавать. Вроде как есть переломы. Голова уже не соображает. Не хватает воздуха в груди.

Сквозь застилающую глаза пелену видно Челубея. Волосы растрепаны, глаз заплыл, свитер и джинсы пропитались кровью. Но он все бормочет и бормочет. Бормочет и бормочет! И вот уже голова, словно в стальном обруче, горло сдавливает невидимая рука! Еще минута и все будет кончено!

Егор сделал последнее, что мог. Сделал то, что никогда не позволял себе делать в Поединках – он коротко замахнулся и метнул один из ножей во врага. Следом кинулся сам, расходуя последнее.

Клинок не подвел. Ордалианин неловко попытался уклониться, нож вместо груди вошел в плечо. Вошел глубоко, по самую рукоять. А рядом уже мистирианин! Перекошенный рот, потерявшее человеческий облик лицо. Слетевшая повязка и черный провал пустой глазницы!

И несущийся в голову ордалианина нож…

Что-то громыхнуло и Волков умер.

Тьма. Пустота. Безмолвие…

Но не конец.

Свет. Наполненность. Оглушающий шум.

Жизнь.

Егор открыл глаза, мгновение наблюдая, как из дыры в водолазке, куда попала пуля, выходит тонкой струйкой дым. А под дыркой – целое и невредимое тело.

Дар «феникса» сделал свое дело. Дар одного воскрешения в сутки.

Егор вскочил, ощущая неимоверный прилив сил. Будто не было боя, не было изнуряющих ран.

Но невидимый стрелок никуда не делся.

Не успел Волков подняться на ноги, а с момента его падения до момента воскрешения прошло не больше секунды, как по нему вновь открыли огонь. Пули засвистели возле уха, вгрызлись в бетон, выбивая острые осколки.

Стреляли с крыши коллектора.

Егор метнулся влево, вправо, удачно ушел от пары выстрелов. Бросился к машине.

Но тут дал о себе вспомнить тот, о ком все забыли. Лежащий с ножом в плече Челубей заорал, выпуская Дар. Его рот черным зевом раскрылся на бледном лице, глаза превратились в две узкие щели.

Но смотрел он не на Егора. Ордалианин смотрел в сторону стрелка.

На крыше коллектора захрипели, потом что-то смачно лопнуло, словно арбуз уронили на асфальт. С крыши брызнуло алым вперемешку с желтым. Грохоча железом, скатился короткоствольный автомат.

Когда Волков вернулся на площадку, ордалианин уже поднимался, с трудом отрываясь от земли.

– Закончим Поединок? – прохрипел он приближающемуся Егору.

Одноглазый долгим взглядом рассматривал шатающегося, но старающегося стоять прямо противника. Потом быстро сделал шаг вперед и, прежде чем ордалианин успел как-то отреагировать, вырвал свой нож из плеча Челубея.

Религер охнул, как подкошенный осел на бетон.

– Поединок закончил, – хмуро ответил Егор. – Я заявлю Доминиону о своей победе. Ты подтвердишь?

Челубей замотал головой, захрипел:

– Нет. Нас прервали. Кто-то вмешался в бой, нарушил Правила. Я не признаю твоей победы!

Он зашелся кашлем, из раны на плече толчками пошла кровь.

– Я и сам хочу узнать, кто пытался нас убить, – Егор бросил взгляд в сторону развалин. – Но ты понимаешь, что если не признаешь Победу, я убью тебя?

– Это… Честь для меня…, – выдавил ордалианин, криво улыбнувшись.

– Тьфу ты, придурок, – Волков присел перед ним на корточки. – По Правилам нужно, чтобы один из нас не смог продолжать Поединок. Так? Но из нас двоих вот так вот сделать получиться только у меня.

Он ткнул пальцем в рану Челубея. Религер дернулся, как от удара, током, заскрежетал зубами, бешено вращая глазами.

– Это тебе за глаз, – Волков вытер окровавленный палец о свитер ордалианина. – А это за то, что спас мне жизнь.

Он крякнул и хорошим апперкотом отправил раненого врага в глубокий нокаут.

– Phoenix win, – отсалютовал Егор, поднимаясь. – Очухаешься – еще спасибо скажешь.

Он торопливо направился к обезглавленному трупу на крыше коллектора. Его разбирало неподдельное любопытство.

Глава 11

«– Нет, позвольте! Давайте дадим возможность людям самим выбирать, во что верить! И пусть на их выбор ничто не влияет!»

Палец мерно давил на прорезиненную кнопку пульта, переключая каналы. После каждого нажатия комната погружалась во тьму, через мгновение вновь заливалась неярким светом.

За неплотно зашторенным окном царила глубокая ночь. Где-то вдалеке, в конце улицы, покачивался одинокий фонарь, высвечивая пролетающие мимо капли дождя. Завораживающе шумели на ветру тополя, мокро хлопая остатками листвы.

Чужая квартира в чужом районе. Чужая кровать чужой женщины.

Егор переключал каналы, привалившись спиной к прохладной поверхности стены. Без зазрения совести курил, неаккуратно роняя пепел в широкое горлышко пустой бутылки из-под виски. С хрустом чесал голую грудь.

Волкову было нормально. Бывает такое состояние, когда не хорошо и не плохо. Ничего вроде не болит, но нельзя сказать, что вообще ничего не беспокоит. Такое состояние, когда никуда не надо спешить, ничего не хочется делать и абсолютно не хочется думать.

Особенно не хочется вспоминать.

Из-за закрытой двери ванной комнаты раздался звук включаемого душа. Егор, как старый кот, дернул ухом, но головы не повернул. Его взгляд был прикован к мерцающему экрану.

Очередное шоу взорвало воздух популярным мотивом. На экране юная Искра кружила над головами оживленно хлопающей публики несколько десятков бумажных журавликов. Умело сложенные листки бумаги, будто настоящие птицы, махали крыльями, выписывали пируэты, скользили по воздуху. Впрочем, Искра этим не ограничилась – времена просто фокусов уже давно прошли, теперь выступающему дарованию, помимо демонстрации приобретенных способностей, приходилось еще и танцевать.

Запах сигаретного дыма потихоньку вытеснял запах разгоряченных тел и аромат толстых свечей, тлеющих на прикроватной тумбочке. Егор сделал последнюю затяжку и уронил окурок в бутылку, где тот сердито зашипел, упав на остатки спиртного.